Ничего не ответив, Рагнар вышел из комнаты, оставив Халмара одного, хотя у самого на душе было тяжко. Оставался лишь только один способ, чтобы спасти друга.
Удостоверившись, что все на площади приготовлено, Рагнар отвел Ивара в сторону от Совета, не забыв удостовериться, что еще один человек, тот, что и был нужен, стоял в достаточной близости от них, чтобы услышать весь разговор и сделать правильный выбор.
- Неужели ничего нельзя сделать? Должны же быть хоть какие-то исключения в законах?
- Есть одна возможность. Такими привилегиями пользовались не часто, но они были вписаны в историю. В исключительных случаях жена правителя могла помиловать осужденного, сказать слово в его защиту, и если правитель согласится с ее словами, это станет их общей волей.
Рагнар с удовлетворением отметил, как Норин сорвалась с места и бросилась в замок. Что ж, он в ней не ошибся. Теперь дело зависело от нее и от Айны. Оставалось лишь только ждать их появления. Проводя скорое судейство и оглашая приговор к казни, Рагнар с надеждой смотрел на двери замка, мысленно вопрошая: «Ну где же ты?» Его решение было неотвратимым, и он сам умирал сейчас вместе с Халмаром на помосте.
И вот, она появилась. Рагнар на мгновение прикрыл в облегчении глаза и опустил голову. Теперь слово было за нею - его женой, жизнь его друга, брата была в ее руках. Рагнар намеренно пошел на такой шаг, желая тем самым, не изменив себе, спасти Халмара, и показать своему народу всю широту души Айны, всю её человечность и благодарность тому, кто и сам был обязан ей жизнью. Она произносила свою короткую, но очень эмоциональную речь, а глаза ее при этом были как никогда полны негодования и беспокойства.
«Ну же, Айна, попроси меня! - взывал к ней Рагнар. - Попроси меня!»
Она что-то говорила, да все не то. Много всего, но не эти слова нужны были. Она жена правителя - имеет право требовать.
- Я прошу пощады для Вашего верного слуги, мой повелитель. - Сказано неуверенно, но от души.
«Да, моя хорошая!» - удовлетворенно отметил про себя Рагнар, гордясь ею. Снова бросить ему вызов, но на этот раз на глазах едва ли не всех его подданных и гостей? Да, она сумела, и не ради своеволия, а ради спасения чужой жизни.
- Ты просишь? - передумает ли или еще более утвердительно скажет?
Рагнар с гордостью смотрел на свою жену. Она не колебалась, лишь гордо расправила плечи и громко произнесла, и слова ее разлетелись по всей площади:
- Худшего наказания, чем умирающая любовь, и придумать нельзя, но этот человек не заслужил смерти, а его поступки доказали верность присяге, правителю и народу Зангры.
«Девочка моя, ты и сама не знаешь, что сделала сейчас. Для Халмара. И для себя». Рагнар постарался придать лицу холодное пустое выражение, чтобы не передать всей той бури ощущений, что вихрем носилась внутри него. Она не просто спасла Халмара. Она только что доказала всем его подданным свое право зваться их правительницей. Халмар выглядел сейчас озадаченным, но с этим еще потом можно будет справиться. А пока...
- Народ Зангры не ошибся в тебе, - проговорил он так тихо, чтобы услышать могла лишь только Айна. Она стояла сейчас в совершенной близости от него, только он возвышался на помосте, но все же ее глаза так манили, что хотелось спрыгнуть к ней вниз, и укрыться вдвоем в этой притихшей толпе.
Народ Зангры должен знать, что она в который раз выбирала их, а не свое благополучие, даже идя наперекор его слову.
- Я соглашаюсь и принимаю твое решение, Айна...
* * *
Он нервничал, как юнец. Боги, подумать только! Шёл к собственной жене и боялся того, что должно было произойти. Меж ними пролегла огромная пропасть, которую воздвиг он сам. Настало время все исправить, сделать шаг навстречу. Он не знал, ведала ли Айна о давней забытой традиции здешних мест дарить своим избранницам столь необычные подарки, но очень надеялся, что подобное подношение не станет для нее неприятной неожиданностью.
Не стало. Казалось, она и вовсе не заметила этой шкуры, добытой им собственноручно в нелегкой схватке. Даже обидно стало. Но ее взгляд... Он окупал все это с лихвой. Она его боялась, но все равно тянулась к нему. Ждала. Стыдливо прикрывалась, но отвечала на его взгляд.
Ведомый этими чарующими глазами, Рагнар бросил пред ней свой дар, и после этого Айна поднялась с постели, встав босыми ступнями на шкуру, представ пред ним в одной только ночной рубашке. В тусклом свете огня на ее коже причудливо играли тени, создавая совершенно неповторимый замысловатый притягивающий взор рисунок. Рубашка почти соскользнула с одного плеча и едва держалась на другом, лишь только тонкие завязки не позволяли одежде упасть на пол. Правитель заворожено глядел и медлил, не решаясь даже притронуться к своей жене. Она была нереальной, казалось, дотронься до нее - и растает, как дымка от дуновения ветра. И все же он решился, протянул руку вперед, нерешительно провел ладонью по нежной светлой коже на открытых участках тела. Не удержался, развязал шнуровку, позволив рубашке упасть к ее ногам, и замер, залюбовавшись ее невинной красотой. Прекрасна, как юная богиня. Хрупкая, даже боязно было - как бы не причинить ненароком боль. Он не знал, что такое истинная нежность между мужчиной и женщиной, с Ильзой все было по-другому, в их отношениях преобладали примитивные плотские желания, он никогда не задумывался над тем, что в простом прикосновении к женщине может быть сокрыт какой-то смысл. Но сейчас ему хотелось, чтобы Айна чувствовала в его прикосновениях тепло и защиту. Он не хотел ее пугать, напротив, эта ночь должна была изменить их отношения, придать им новые краски, зажечь негасимое пламя.
Наверно он слишком долго раздумывал - его жена, не скрывая смущения, попыталась закрыться от него... и тогда все планки рухнули разом, позволив всему его самообладанию рассыпаться мелкими осколками. Рагнар властно притянул ее к себе и жадно припал к губам. Все остальное было как в наваждении: долгие нетерпеливые поцелуи, которые он все же старался хоть немного унять, чтобы окончательно не напугать; пожалуй, даже смелые ласки - ему нравилось исследовать ее тело, чувствовать, как жарко откликается оно на его прикосновения, даже в самых сокровенных местах; ее тихие всхлипывания и стоны, как музыка для слуха. Айна... как же горяча она была, как самозабвенно отдавалась ему, несмотря на то, что он так долго отчаянно гнал ее от себя, отсылал подальше с глаз своих, чтобы не видеть и не вспоминать, не позволять желанию господствовать над разумом. Ей бы затаить на него обиду... а она тянулась к нему за новыми поцелуями. Никогда еще прежде простые поцелуи не казались ему столь необходимыми, а объятия столь тесными и спасительными. Эта девчонка переворачивала весь его мир с ног на голову, открывала его заново.
Стоило подготовить ее к самому важному, но тут выдержка изменила ему, разлившееся по всему телу желание требовало большего, лишая остатков самообладания. Все, что Рагнар мог сейчас сделать, это постараться быть осторожнее, чтобы не навредить...
- Тсссс... Потерпи немного, моя шаянэ.
Если у него и могли быть какие-то сомнения прежде, то сейчас их не осталось - он был первым. Каким таким образом старику Сверру удалось сохранить эту хрупкую и светлую красоту невинной, учитывая, как хладнокровно и щедро расплачивался он телом своей старшей дочери пред нужными ему людьми, оставалось загадкой. Айна испуганно притихла, крепко прижавшись к нему, словно ища защиты, и это донельзя растрогало его, задело что-то в душе.
«Моя шаянэ», - постоянно вертелось в его мыслях, но выразить это вслух не получалось. Он просто крепче прижал ее к себе, гладя по шелковистым волосам, плечам, спине. Горячая капля обожгла его плечо, и Рагнар поднял к себе прекрасное лицо своей жены.
«Не плачь, моя шаянэ», - едва слышно шептал он ей, вытирая ее слезы подушечками пальцев, а потом и вовсе стирая их своими губами. Он не хотел, чтобы она плакала. Ее слезы должны были остаться там, в Моргаше, а здесь он хотел видеть лишь ее прекрасную улыбку.
