Стук каблуков тонул, смешиваясь с гулом голосов. Первый учебный день впрыснул жизнь в холодные каменные стены. Наполнил смехом, слезами, счастьем. Эмоциями, успевшими выветриться из Дартмура за время длинных каникул.
Мимо с ветерком пронеслась стайка галдящих первокурсников. Самое время вспомнить о своих обязанностях.
— Не бегайте по школе!
Ребята затормозили, врезаясь друг в друга с заливистым смехом. Губы растянулись в улыбке. Она ведь сама когда-то так же носилась по школе и постоянно получала замечания. Один раз дошло до снятия пяти баллов рейтинга. Сбили старосту с ног. Не заметили.
Расписание подрагивало в дрожащих пальцах. Можно притвориться, что все хорошо, но тело всегда выдаст истинное состояние.
Она нервничала.
"Невозможно оставаться спокойной после всего произошедшего за сутки".
Простонала про себя в отчаянии.
Всего лишь сутки! А впереди их еще так чертовски много.
Буквы заплясали перед глазами вместе с цифрами. Первое занятие по Кристаллическим чарам стояло вместе с синими. Следом Магведение с зелеными и — проклятье! — Кристаллогия с синими.
Очередное доказательство отвратительнейшего дня.
Ей достаточно одного занятия с высокомерными выскочками, чтобы день был безнадежно испорчен, а их два! Гребаный джекпот.
Покачнулась от резкого удара, чувствуя боль в плече. Сумка свалилась на пол под дружный гогот.
Она так увлеклась своими мыслями, что не заметила толстяка Уоррингтона, а он — естественно — и не думал подвинуться.
Места в коридоре достаточно. Вокруг почти никого, — занятия скоро начнутся.
— Тебя не учили уступать дорогу высшим?
Поросячьи глазки противно заскользили по фигуре Феликсы. Черная юбка заканчивается над коленями, красная рубашка застегнута под горло, шея затянута черным галстуком. Ничего выдающегося, обычная форма.
— Ты сказал "жирным"? — она внутренне ликовала от своего ледяного тона.
Тощий длинный Уайт рядом с дружком под сто футов смотрелся комично. Они оба отражают две крайности: если у одного отнять рост и отдать другому, а взамен забрать какое-то количество массы тела, получится более органично.
Ей хватило выдержки не засмеяться. Раздувать ссору, которой добивался синий, не хотелось
Она подняла сумку, потирая ушибленное плечо. Толстяк явно не жалел силы.
— Ты кого назвала жирным, а? Я же тебя по стенке размажу, отброс, — цедил он со злобным оскалом.
Здоровенное тело двинулось на нее, вынуждая пятиться.
— Вообще-то ты говоришь со старостой школы, — напомнила Фоукс твердо, а внутри тряслась от напряжения.
Уоррингтону плевать на ее статус. Ему на все плевать, как и Дейвилу. Только второй, как ни противно признавать, действительно что-то из себя представляет, а толстяк всего лишь подражает, и считает себя умным настолько, насколько позволяет фантазия.
— И что ты сделаешь, а? Закричишь, снимешь рейтинг, накажешь меня?
На последнем слове прорвался поросячий визг, по большой ошибке считающийся смехом. Уайт тошнотворно ржал на фоне, поддерживая идиота-дружка.
"Где ваш предводитель? Почему он спустил придурков с поводка?"
— Лучше отойди, Уоррингтон.
Предупреждение вызвало обратный эффект — гоготание усилилось, заполняя пустой коридор отвратными звуками. Он настолько увлекся своим мнимым превосходством, что не заметил взметнувшегося колена, а когда понял… стало поздно.
Сальные ручищи сложились на причинном месте, а туша с протяжным воплем согнулась пополам.
— С…с…сука Фоукс, — стонал, не разгибаясь.
Уайт посмеивался по инерции, но глаза выдали беспокойство.
"Да, подержи шары друга, помоги ему прийти в себя".
— Я предупреждала.
С ровной спиной, не отягощенной муками совести, она заторопилась на занятие. Профессор Горденгер не любит опозданий.
Эпизод 7. Питающий
Маккинни прикрыл протяжный зевок учебником, подпирая голову рукой.
В кабинете покрывалом висело одно желание на всех — выспаться.
Естественно, вчера все пили до последнего, и Дейвил даже жалел, что не остался с парнями. У него было достаточно времени для сна, но он не выспался. Ворочался несколько часов, пока сознание не отпустило от усталости. Не прошло и часа, как он подскочил в кровати мокрый от пота. Попытался уснуть снова, и ему удалось… на два часа, чтобы снова подскочить с бешено колотящимся сердцем и мандражем в теле.
Кошмары вернулись. Хотя они и не уходили.
В Дартмуре он плохо спат с того времени, когда дома начал твориться ад. Хронический недосып стал родным. Неотъемлемой частью жизни. Повседневностью.
Хруст карандаша вытянул из тумана.
Дейвил сдавил переносицу, возвращая себя в момент.
"Давай еще по щекам себя похлопай, чтобы все знали, как сильно хочется спать".
Хотя сейчас вряд ли бы кто-то заметил. Половина синих лежала на партах, урывая драгоценные минуты с закрытыми глазами. Красные выглядели не лучше.
Дейвил повернул голову, ища источник звука. Мими, сжав челюсть, смотрела на дверь. Пальцы судорожно стискивали две половинки некогда целого карандаша.
Занятное зрелище. Он не так часто видел злость Мими. Она как гребаный псевдо-пацифист "за мир во всем мире".
Странно, обычно такие эмоции подпитывали Шама, усталость отступала. Злость Мими не всколыхнула, даже не расшевелила. Ни один демон не дернулся, чувствуя незабываемый вкус.
Ничего.
Он лениво перевел взгляд ко входу и внутренне натянулся. Когти заскреблись внутри, царапая грудную клетку, предчувствуя вкусный и сытный завтрак-обед-ужин.
Фоукс прошла на место у прохода, напротив него. Она явно еще не поняла, куда села. Не смотрела по сторонам.
Компания ее отбросов по обыкновению забилась в угол и переговаривалась между собой.
Фоукс прежде не садилась отдельно от них. Обсосы предпочитают держаться вместе, чтоб их не перебили по одиночке.
Яростный стук за спиной не смог заставить отвернуться. Фоукс раскладывала перед собой тетради, учебники, а он ждал… чего?
Когда она прожжет взглядом, который захочется впитать? Да. И лучше, если в нем будет жгучая ненависть. Неконтролируемая. Настоящая. Искренняя.
— Мими, солнышко, карандашик не виноват, что ты истеричка, — протянул Маккинни почти нежно.
Шам обернулся. Полные губы, накрашенные яркой алой помадой, искривились. Выражение, редко появляющееся на лице Мими. Она сверлила взглядом профиль Фоукс, с силой сжимая второй, пока целый, карандаш.
Ненависть. Он мог различить ее с закрытыми глазами. Почувствовать на расстоянии. Но внутри при этом — мертвецкая тишина. Снова посмотрел на Фоукс, и воронка запустилась, требуя насыщения.
"Блять! Херово".
Так не должно быть. Какая разница чьи эмоции, если они имеют одинаковый вкус?
Одинаковый ли?
— Сука! — Уоррингтон ввалился в кабинет, выпуская пар из ноздрей.
"Не припомню, когда он так резво передвигался"
Хмыкнув своим мыслям, растянул губы в ухмылке.
Джеффри остановился возле Фоукс, загораживая обзор. Замах рукой и на пол полетело все, что лежало на столе.
— Я тебе верну должок, отброс. Ходи и бойся!
Фоукс вскочила на ноги, заставляя Уоррингтона сделать шаг назад.
Янтарь пылал огнем. Тем самым: яростным, неподдельным, наполненным ненавистью. Он, не задумываясь, впитал в себя эти эмоции, но что-то ему не понравилось. Легкое недовольство колыхалось, подталкивая к поискам причины.
— Не смей приближаться ко мне! — указательный палец Фоукс угрожающе завис перед лицом Уоррингтона.
"Решительная. Прям как утром в ванной".
Его раздражало ее долгое плескание в душе. Когда она проигнорировала его, это слегка разозлило.
Черт, слегка? Выломать замок это херово безумство! И оно стоило того. В нос сразу забился запах кокоса и шоколада, как чертов баунти.
