вас защитю… защищу… спасу от страшного монстра!
– Плохие вы, – проскрипела мухоловка, вернее, горшок с мухоловкой, – уйду я от вас.
– Оно говорящее, – пробормотал дворецкий, закатил глаза и рухнул в обморок.
В общем, день в особняке начался очень рано и выдался неспокойным. Мухоловку я нарекла Патриком, в честь козла, живущего в пансионе, но все подумали о несуществующем женихе. Зубастое чадо ходило за мной хвостиком и шипело на горничных. Жутковатое зрелище!
Когда привезли злополучные клематисы, любящие тепло и простор, пришлось кадку с кустом поставить в угол столовой. Патрик немедленно налопался горьких соцветий и едва не скончался.
– Да как же цветок может есть цветы? – ругалась я, приводя беднягу в чувство.
Он выплюнул пережеванные фиолетовые лепестки и притворился немым.
Вечером мадам Тельма привезла в особняк купленные наряды и пяток свадебных платьев, упакованных в матерчатые чехлы. Примерку решили устроить прямо в гостиной. По этому случаю поставили высокое напольное зеркало, чтобы будущая новобрачная рассмотрела себя с ног до головы. И пусть мерить ненужную вещь не возникало желания, отказаться я тоже не могла. Невеста обязана выбрать самое главное платье в своей жизни.
Под оханья приехавших вместе с хозяйкой ателье белошвеек я втиснулась в белый кружевной наряд, открывающий плечи. Позволила подвести себя к зеркалу.
– И фата, – добавила госпожа Тельма, водружая мне на голову венок с пышной белой вуалью. – Идеально! Господин Ховард будет ослеплен, когда встретит вас у алтаря.
– К счастью, слепота ему не грозит. Господин Ховард мне не жених, – пояснила я, радуясь, что, в отличие от прошлого раза, теперь-то меня внимательно слушают. – Он мой опекун.
– Ой, да бросьте, милочка, – фыркнула хозяйка ателье, оправляя на мне пышную атласную юбку. – В этом году провалилась ярмарка невест. Пустой сезон. Все приличные холостяки женятся на своих подопечных. Поверьте, вас никто не осуждает. Вы, так сказать, даже на пике моды.
– Но мы не на пике… – отчаявшись донести до женщины правду, вздохнула я.
Дверь гостиной открылась бесшумно, и в зеркальном отражении появился Ричард, только-только вернувшийся из издательского дома. Он на секунду остановился, брови взметнулись на лоб. Я резко развернулась и едва успела подхватить съехавшую на затылок фату, не закрепленную заколками.
– Добрый день, дамы, – мягко поздоровался Ричард.
– Господин Ховард, что вы делаете? – вопросила Тельма. – Видеть невесту в свадебном платье – очень плохая примета!
– Думаете, что сбежит? – с иронией хмыкнул он и, сунув руки в карманы, неспешно пересек гостиную.
Я следила за его приближением. В груди неожиданно стало тесно, словно в комнате перестало хватать воздуха, но, скорее всего, просто слишком туго затянули корсет.
– Оставьте нас, дамы, – попросил Ричард всех удалиться.
Девушки быстро покинули гостиную. Госпожа Тельма, неожиданно подмигнув мне, тихо закрыла дверь. Мы остались одни.
– Нравится платье? – спросил Ричард.
– Оно мне не нужно, – ответила я, отводя глаза. – Бессмысленная покупка. Просто не смогла отказать госпоже Тельме в примерке…
– Почему оно тебе не нужно? – перебил опекун.
От его острого взгляда, стало не по себе и захотелось спрятаться.
– Мы с Патриком не собираемся устраивать пышную церемонию. – Я дернула плечом. – Просто подпишем бумаги в Ратуше.
– Вот как? – как-то неприятно усмехнулся Ричард и кивнул: – Возьми платье. Оно красивое.
Он развернулся и направился к выходу.
– Но зачем оно мне? – воскликнула я.
– В шкаф повесишь, – не оборачиваясь, бросил опекун.
Дверь захлопнулась. От удивления я даже моргнула. Платье пришлось оставить и действительно повесить в гардеробную. В комнате у Ричарда. В маленький шкаф в гостевой спальне пышный кружевной наряд, мечта любой невесты, действительно планирующей выйти замуж за любимого мужчину, просто не поместился.
Пару суток в особняке царила тишь. Про благодать ничего не могу сказать – неделя подходила к концу, документы на передачу наследства были почти готовы, и у хозяина дома все сильнее портился характер. От его энергетики скукоживались слуги и цветы!
Зато благодаря монструозной мухоловке из комнат исчезли все комары. Прожорливый цветок носился за ними, как оглашенный. Мухи тоже пропали. Да и вообще все, что могло летать, жужжать и чирикать.
Слуги перестали обращать внимание на дерзкие попытки мухоловки самоутверждаться, щелкая игольчатой пастью. Просто шикали на нее, проходя мимо, дескать, Патя, пасть закрой, и обращали в трусливое бегство, погромче притопнув ногой.
А потом в особняке обнаружился призрак! Он засел в чулане и что-то тихо шептал, доведя до истерики новенькую горничную. Испуганная прислуга сгрудилась возле чулана. Смелый дворецкий приготовил самое страшное орудие против нечисти – священную швабру.
– Там кто-то говорит, – с надрывом в голосе делилась испуганная горничная, и женщины вокруг нее осенили себя знаком Великого бога. – Я проходила мимо, а в чулане кто-то разговаривает. Глянула, но там пусто!
– Посторонитесь, – заставил разойтись прислугу Ричард, пребывающий в самом паршивом настроении.
Когда он резко дернул на себя дверь чулана, народ выдал испуганный вздох и качнулся назад. Внутри ничего особенного не обнаружилось. На полках стояли коробки с эмблемой известного керамиста Люция, отца, так сказать, нашего болтливого кашпо. И в душу мне закралось страшное подозрение…
– Господин Ховард, вы не отвлекайтесь от своей важной работы. Мы тут сами как-нибудь справимся, – не особенно дипломатично отправила я Ричарда, чтобы своим мрачным видом не стращал прислугу. – А то напечатаете книгу с ошибками, стыда не оберетесь.
Едва он скрылся в своем кабинете, я попросила перенести коробки с новым сервизом в кухню и с замирающим сердцем начала проверять содержимое. Аккуратно доставала тарелки и чашки, смотрела их на свет и складывала на длинном кухонном столе. Ни один предмет не подавал признаков жизни. В прямом смысле этих слов.
Чувствуя себя по-глупому, я уперла руки в бока и тут заметила, что повар вкрадчивым движением сунул в раззявленную пасть Патрика кусочек булки.
– Мухоловку хлебом не кормить! – отрезала я, заставив одного участника преступления против здорового питания вздрогнуть, а второго захлопнуть пасть. – Сдохнет.
– Тогда дай вкусной водички, – скрипуче прохныкала мухоловка, вернее, живое кашпо, но для всех обитателей особняка они стали неделимы. Без разницы кто из них чавкал и жевал все, что не прибито гвоздями, а кто болтал и нес несусветную чушь.
В кухне появился дворецкий, уже успевший куда-то спрятать смертельное оружие против живых цветов и привидений и приобрести очень сосредоточенный вид.
– Госпожа, – преисполненный внутренней гордости, обратился он ко мне, – герцогиня Эттвуд приехала с визитом. Господин Ховард велел проводить мадам в гостиную, попросил пригласить вас, а что подать не сказал.
Он выжидательно посмотрел на меня.
– Что? – не поняла я.
– Что подать?
– Понятия не имею, мы с герцогиней не знакомы. Я не знаю ее вкусов.
В голове
