— Ты преувеличиваешь. Нив не причинит никому зла. Она любит своих друзей.
— Пока любит. Когда подрастет и станет злее, то забудет о любви, — Лзитика вытащила из кучи хвороста расщепленный кусок зеленой древесины.
Тряся деревяшкой перед лицом старца, она гневно зашелестела:
— Ветвь сщижитла. Самого прочного дерева. Его лазером не разрезать, тисолийной кислотой не растворить. Нивия погрызла его. А ты утверждаешь, будто я преувеличиваю. Нивия, как и чистокровные нелианцы — прирожденная убийца. Увези ее отсюда, Илмион. Отправь к родителям. Не нужны нам кусачие гости.
— Я не верю в опасность Нивии.
— Напрасно ты спас ее из Цитадели “Рфеге”, о премудрый Илмион. Еще не поздно исправить ошибку.
— Я никому не позволю вернуть девочку в Цитадель жестокого Шешпеленефа. Она не робот для исследования. У нее великое предназначение. Но ей и вправду не место в жилище хранительницы злых мыслей, а не добрых истин. Ты недостойна обучать ее. Вечером я увезу Нивию в столицу.
Старец Илмион пригрозил пальцем Лзитике, забрался в цыжсекр, придерживая полы мантии, и шумно захлопнул дверцу кабины.
Посвист взмышего под облака цыжсекра прозвучал далеко позади несчастной девочки, бегущей к реке Зизлен.
— За что меня не любит мудрая отшельница? Я никого не хотела пугать. Если бы Лзитика на меня прыгнула, я бы не испугалась… Она права, и я скоро превращусь в злобное чудовище?
Сидя на берегу Нивия тихо шептала, глядя в стремительный пенный поток Зизлена, размывающий ее отражение.
— Я не хочу так. Лучше не жить на свете, чем становиться воплощением зла. Но мой папа, летающий Айри, их друзья… Они не злые, хоть и едят мясо зверей. Отшельница говорит неправду.
Нивия предпочла бы убежать подальше от отшельничьих пещер, поселиться в диком лесу, где ее никто не найдет, чем снова оказаться в ужасной Цитадели. Но страх остаться в полном одиночестве, не чувствовать вблизи живого присутствия родителей и друзей, превышал боязнь угодить в плен к Безымянному Чудовищу.
— О, Повелитель Вселенной, ты создал мир, и любишь нас, живущих в нем. Молю, не оставляй меня, даже если все оставят. Помоги узнать, кто я и для чего существую. О каком предназначении говорил мудрый Илмион? — Нивия склонившись над водой, — Подскажи, как поступить. Мне нужна твоя помощь. Мне не нравится быть одной. Я боюсь навсегда остаться одна, не нужная никому на Веле и на Нелии.
Жара усиливалась.
Девочка умылась прохладной водой.
Сквозь шум течения Нивия услышала слабое потрескивание. Оно доносилось из глубины опутанных лианами древесных крон. Осмотревшись, Нивия заметила на ветке пгева воспламенившуюся от жара Идпинотена плеть лианы сжошелы. Огонь поднимался по ней все выше, к острой коре. Если огонь перекинется на пгев, то быстро охватит соседние деревья.
Нивия поспешила спасти лес от пожара. Вскарабкавшись по острой коре, она добралась до поглощенной огнем лианы. Не испугавшись пламени, вспоминая о нелианской устойчивости к высоким температурам, Нивия сунула руку в огонь и полоснула когтями по плети лианы. Боли не почувствовала, на руку не посмотрела, не сомневаясь в том, что получила ожог. Счастливая девочка провожала взглядом горящий отрезанный кусок лианы, который, упав в воду, не потух, а продолжил сверху догорать, уплывая по течению. Изъеденная вредителями спасенная ветвь треснула, переломилась. Нивия упала в реку вслед за плетью лианы.
Погрузившись в воду, Нивия быстро всплыла вверх, поскольку отлично умела плавать, и стала грести к берегу. Но ее усилия не помогали продвинуться вперед. Берег оставался далеко. Внезапно течение реки будто остановилось, только движения ее рук поднимали мелкие волны.
Нивия расслабилась, перестала грести. Вода, ставшая зеркально гладкой, не позволила пойти ко дну, удержала ее хрупкое тело на поверхности. Побег лианы, горящий подобно храмовому светильнику, приблизился к ней. Девочка подняла из воды обожженную руку, осмотрела пальцы и ладонь. Следов ожога не нашла. Удивленная чудом, Нивия взяла той же рукой проплывающий мимо огненный клочок плети и поднесла его к лицу. Огонь не жег. Пламя отплясывало в руке. В ритмичном танце оно выкидывало коленца то оранжевого, то белого света. Сорвавшийся с безоблачных ясных небес порыв теплого ветра погасил огонь, скинул в воду тлеющий кусочек лианы. Течение реки возобновилось. Нивия барахталась, увлекаемая на глубину. Она хлопала руками по воде, выскакивая на поверхность, но ее снова заливало поднявшейся волной. Стоило ей испугаться, вспомнив о том, что ее водяные легкие недоразвиты и не выдерживают долгую нагрузку, как волны сократились, позволили грести размереннее и подтолкнули к песчаному пляжу, извилистой линией простирающемуся впереди.
Выбравшись на берег, Нивия побежала к пещере и присела около плачущей Лзитики.
Вместо рассказа о свершившемся чуде, она тихо произнесла:
— Я приношу истинное обещание, что не буду вас пугать, благочестивая наставница. Я постараюсь вести себя, как дитя Велы. — Ни на одно дерево больше не влезу, ни на одну скалу. Простите меня.
— И ты прости меня, дочка. Поглупела я к старости. Не внимай пустым словам. Премудрый Илмион знает истину, — всхлипывая, прошепелявила Лзитика и обняла девочку мокрой от слез морщинистой рукой.
Нивия рассказала родителям и старцу Илмиону о чудесном происшествии на реке Зизлен. Когда она выросла и выбрала планету Вела миром для жизни, прозорливый старец Илмион нанес отличительный знак Союза Огня и Воды. Тогда же она стала по словам мудрецов “владычицей темных пещер”.
ГЛАВА 66. Светильник
Нивия и Латлин
Нивия стояла, опершись о зеркальную гладь руками и склонив голову. Ее способность поиска развивалась, сила энергетического воздействия росла. Хватит ли ее для прямого противодействия Эйнару?
Нивия легонько стукнула по стеклу пальцами и сжала кулаки. Нелианская способность поиска живых существ предупредила ее о приближении Латлина.
Не желая показываться Полководцу, она заметалась по заваленной деталями роботов лаборатории. Не отыскав надежного укрытия, глянула на металлический потолок укрепленный ребристыми балками.
По коридору разносился звук тяжелых шагов.
Нивия влезла на стол. Она крепко вцепилась когтистыми пальцами в балку, подтянулась на руках и, раскачавшись, закинула ноги вверх, пытаясь нащупать ими следующую балку. Как только мысок ее ноги удобно зацепился за выступающий край, она параллельно вытянула другую ногу. Укрепившись на балке, развела ноги в стороны для удержания равновесия и сильнее вытянула руки, перемещая нагрузку от пальцев на ладони.
Зависшая над столом Нивия старалась дышать неслышно.
Вошедший Латлин, задумчивый и грустный, на потолок не смотрел. Не отводил скрытых под густыми бровями темных глаз от прозрачной заготовки для светильника, которую бережно нес в вытянутой руке, примеряя запланированный рисунок на граненые бока.
Положив светильник на стол, Латлин сел в маленькое неудобное кресло, отгреб в сторону груду деталей роботов, поставил в усилитель света пагнарслый кристалл, и покопался в сложенных у зеркала инструментах. Вытащив из их беспорядочного скопища острый мтинип — небольшое орудие с остроконечным лезвием, он погасил настенные лампы и остался в темноте. Кристалл высвечивал лишь его руки, начавшие трудиться над светильником, соскабливать тонкую стружку, и кончик носа.
Невозможно было с виду отличить отважного Полководца, занятого священным ремеслом, от смиренного мудреца, исполняющего любимое послушание в полумраке пещеры и мысленно читающего о сохранении от зла всей Вселенной.
Нивия поняла, что Латлин просидит в лаборатории до утра. Ей нужно было придумать оправдание висения под потолком, до наступления момента, когда она больше не сможет удерживать уставшее тело на весу и ей придется спуститься.
Энергетическое противостояние ослабило ее.
Нивия боялась, что ее поведение Латлин воспримет как пробуждение инстинкта хищника и решит, что она представляет опасность для воинов. Девушка представила себя запертой в тесной камере.
