Лидии Борисовне было еще далеко. Значит, нужна легенда.
— Личная жизнь меня к вам привела, — сказала Люся, согласившись на чай. — Я встречаюсь с Павлом Ветровым, сыном Виктора Дмитриевича Ветрова…
— Паша! — оживленно поддакнула Лидия Борисовна. — Я помню его мрачным, нелюдимым юношей. Читала на вашем портале, что он теперь служит в полиции?
— Ну да. Мне бы хотелось понять, в какую семью я собираюсь войти.
— Деточка, какая удивительная по нынешним временам предусмотрительность! — восхитилась Ткачева. — Сейчас ведь молодежь редко о чем думает, такая безответственная, а семья — это фундамент, на котором стоит вся наша жизнь…
О, господи.
Если лада заведет волынку о семье — то все, тушите свет.
— А вы работали с Виктором Дмитриевичем…
— Я пережила четырех губернаторов, — с гордостью подтвердила Лидия Борисовна. — Они приходили и уходили, а мой отдел работал четко, как часы! На пенсию меня провожали три раза, все никак проводить не могли.
— И как он? Виктор Дмитриевич?
— Хапуга, но об этом вы и сами знаете.
Исчерпывающая характеристика.
Люся сделала глоток чая.
На небольшой современной кухне было чисто, пахло выпечкой, чистящим средством и одиночеством.
Лада, которая так и не создала семьи, — это всегда печально.
— У меня от него мурашки по коже, — призналась Люся. — Это нормально — бояться будущего тестя? Каким он был начальником?
— Обычным. Местами грубым, местами обаятельным. Много пил, много пытался урвать. Я совершенно не понимаю, почему вы спрашиваете о Викторе Дмитриевиче у меня.
— Настя Китаева всегда говорила, что вы были умной и проницательной начальницей.
— Настя? Китаева? — Ткачева оглянулась на Люсю, в ее взгляде появилась полицейская цепкость, а потом исчезла.
Лидия Борисовна открыла духовку и принялась хлопотать над пирогом.
— Ах, Настенька, такая хорошая девочка. Как жаль, что сейчас ей приходится пройти через развод, ребеночек родился ведь совсем недавно. Что ж, это не первый брак, не переживший пеленок.
— Настя разводится? — переспросила Люся.
Семейные дела Китаева всегда находились вне зоны ее доступа, да Люсе и не особо интересно было.
Ну хорошо, ладно.
Конечно, она гуглила Китаевых, но они не вели соцсетей и не спешили рассказывать о себе посторонним.
В мире, где люди выкладывают в интернет каждую съеденную булочку, — невероятная закрытость.
— Представляете? — вздохнула Лидия Борисовна. — Впрочем, сразу было понятно, что Беглов, его зять, — прощелыга. Не понимаю, куда только Олег Степанович смотрел.
— Мужчины бессильны перед своими дочерьми, — пожала плечами Люся.
Когда-то и она была папиной любимой девочкой.
А потом родилась Катька и перетянула все внимание на себя.
— А вы знакомы с Олегом Степановичем, да?
Ткачева ответила ей насмешливым взглядом мудрой черепахи Тортиллы.
Ах, деточка, говорил этот взгляд, кто же в нашем городе Олега Степановича не знает.
Может, какие-то маргиналы только.
— И не злились из-за того, что Настю воткнули в ваш отдел? — зашла Люся с другого края. — Ну, девушка без опыта, явно принятая по знакомству…
— Нет, — с усмешкой ответила Лидия Борисовна и поставила перед Люсей тарелку с куском пирога. — Я немного знала обе семьи, Китаевы дружили с Ветровыми, то, что они начнут пристраивать в администрацию своих деток, было вполне ожидаемо. У некоторых социальный лифт движется быстрее.
— А с Виктором Дмитриевичем Настя нормально ладила?
— Да они не виделись почти. Разные весовые категории. Он — губернатор, она — девочка с бумажками. Тихая, исполнительная, хорошо воспитанная. Не слишком расторопная, но старательная. Хотя, кажется, он за ней немного ухаживал, но странно так, агрессивно. А потом Настя заболела и в наш отдел уже не вернулась, уволилась.
Больше Люся ничего интересного и не выяснила, сколько ни кружила вокруг Лидии Борисовны.
Но вот что стало открытием: Великий Морж подпустил к дочери прощелыгу, а прощелыга бросился разводиться, как только у них с Настей родилась коркора.
На прощание Лидия Борисовна заметила вроде как в шутку:
— Люсенька, а вы не робкого десятка, раз решили связать себя с Ветровыми.
Не робкого, это точно.
Люся не успела завести машину, как ей позвонил Великий Морж.
— Ну вот что, — сказал он со смесью усталости, раздражения и властности, — давай-ка увидимся.
— Давай, — согласилась Люся.
Это Лидия Борисовна ему уже настучала о ее визите?
Как оперативно.
Китаев не стал приглашать Люсю ни в ресторан, ни на очередную хату, ни в свой кабинет.
Они встретились на склоне, откуда открывался вид на весь город.
Люся вышла из своей машины, добежала на лютом ветру до машины Китаева и забралась в салон.
Внизу зажигались огни.
День перетекал в ранние сумерки, начинала кружить вьюга, а Люсе было тепло и сытно.
Пирог у Лидии Борисовны получился изумительным.
— Я тебя о чем просил? — рявкнул Великий Морж. — Забыть о Викторе Ветрове. А ты теперь с расспросами по людям бегаешь?
Ага.
Значит, он намерен ругаться.
Совершенно непродуктивно, если бы кто спросил Люсино мнение.
— Он напугал меня, — ответила она. — Это тот самый страх, который всегда испытывает женщина, когда перед ней мужчина, способный к насилию. Мы чувствуем такие штуки на уровне подсознания.
— Ты — чувствуешь, — огрызнулся он. — Ты нижний арх, Люся, у тебя интуиция. Остальным повезло меньше.
— Олег, ты мне расскажешь, что случилось пятнадцать лет назад?
— Расскажу, — неохотно отозвался Великий Морж. — Все равно ведь ты как бульдог, Люся. Вцепишься, хоть водой обливай, и то не поможет.
— Я — твое творение, — напомнила она насмешливо, — так что претензии не по адресу.
— Я больше чем уверен, что в итоге Галатея возненавидела Пигмалиона. И ты когда-нибудь возненавидишь меня, если еще нет.
— С ума не сходи, — попросила она сердито. — Я срываюсь с твоего поводка, это правда. Но я всегда, при любом раскладе, на твоей стороне. Это константа.
— Пятнадцать лет назад Виктор Ветров переступил все границы, — сказал Великий Морж угрюмо. — Загнал мою Настюху в угол, распускал руки. Напугал девочку.
Он так сильно вцепился в руль, что его пальцы побелели. Люся осторожно, одну за другой, расцепила его руки и накрыла своими ладонями.
Наверное, она не была удивлена.
Наверное, она ощутила, что Ветров-старший способен на подобное — там, в тесноте своего коридора.
— Он всегда был несдержанным, избалованным, вздорным, — продолжал Великий Морж. — Единственный ребенок, родители были готовы своего Витеньку на руках носить. Его отец работал, как одержимый, типичный яг с идеалами и верой в закон. Нина спускала сыну слишком многое, тогда она еще думала, что с любовью нельзя переборщить. О том, что Виктор поглядывает на нашу Настю не так, как на ребенка своих друзей, впервые сказала моя жена. Мы были на шашлыках у Ветровых, и она заметила, что он… «он смотрит на
