— Женщины у них есть. Я видела, но только один раз. Правда, вот так вот, гуляющими по улицам, не наблюдала. Думала над этим и решила, что они прячутся от людей. Иной причины нет.
— Не выходят из домов из-за нас, говоришь? — задумчиво уточнил Серпов.
— Не знаю. Но на вопросы о женщинах все избегают давать четкий ответ. В лучшем случае говорят про их необщительность, а в худшем, игнорируют вопрос.
— И что это может означать?
— Возможно, дамы этого вида не так и рады миру с людьми. Но они, судя по всему, та часть жителей города, которая ничего не решает.
— Короче, тут у них активный патриархат, — оценил Серпов. — А главный патриарх — Вишнар.
— Похоже… Но лично мне они не показались агрессивно настроенными. Скорее какими-то слегка отстраненными, безучастными. Слишком хорошо воспитаны что ли… Или?..
— Что «или»?
— Эмоций в них маловато, — протянула Калина и оглянулась по сторонам, словно что-то искала. — А во мне их так много. Так он сказал?.. Михаил Юрьевич… Шеф, это город мертвых… Как же я раньше не поняла!..
— В каком смысле? — встрепенулся Серпов.
— У вампиров нет своих женщин! Вот зачем им нужны мы! На улицах нет, не только женщин, тут нет детей! Посмотрите вокруг!
— Куда же они делись? И кто те женщины, которых ты видела?
— Не знаю. Думаю, дамы, которых я видела в опере, всего лишь прототипы с клыками. В любом случае, они не настоящие, а выращенные в инкубаторах существа. Внешне эти женщины отличались от обычных «Агат», но вели себя очень странно, депрессивно. В то время как обычная «Агата» не просто покладиста, безучастна без конкретной команды, как робот. Преемник как-то говорил мне, что первые прототипы были склонны к суициду и буйствам. Вероятно, они что-то изменили и получили… склонных к меланхолии. Ничем не лучше, в общем. Не знаю «что и как», но чувствую, что, правда близко! Таки образом странное поведение показанных мне женщин очень хорошо объяснимо, — рассуждала Калина. — Сын государя жаловался, что прототипы так безучастны только потому, что полноценных существ создать они просто не смогли. Вырастили себе похожие организмы, что бы все смотрелось для них самих по-настоящему. Но у них не получилось себя обмануть. Вероятно, есть что-то, чего мы не понимаем в природе вампира. В Агатах нет эмоций! Красивые куклы и только. А вампиры хотят живых! Измучанных нуждой, изголодавшихся за вниманием чумазых женщин из-за стены! Смотрите на них! Красавцы офицеры, все как на подбор, высокие и видные мужчины, выпучив глаза, галопом бегают за каждой заурядной юбкой. В прошлый мой приезд, один юный бессмертный соблазнил бабушку шестидесяти лет. Как вы это поясните?
— Извращениями, — в отвращении поморщившись, уверенно заключил Серпов.
— Допустим, один. А все прочие?! И главное, зачем вообще было создавать прототипов? Если не заменить женщин, которых нет!
— Бесплатные рабы, например.
— Да, но дети! Где дети, шеф?! — изумленная собственным открытием, Проскурина смотрела на руководителя широко распахнутыми зелеными глазами. — Почему я раньше не подумала об этом?!
— Это абсурд! Нет женщин, нет детей, нет рождаемости. Вырождение нации бессмертных. Если предположить, что все эти бессмертные вокруг прототипы, — оглядывался он, по сторонам присматриваясь к жителям, — то на прототипы они совсем не похожи. Они по-настоящему живые. Тогда как они родились?! И почему женщин нет, а мужчины есть?.. Чушь, Проскурина! Они прячут свои чада от нас, как и баб. А не видно их потому, что у них тут все решает мужик! А мужик не желает, что бы баба мешала его планам. Вот все они по домам и сидят. Или в провинцию подались. Нашего брата пока дальше столицы почему-то не пускают. Почему?.. Общий настрой бессмертных — перетоптать всех баб из мира людей. Блядство, вот что тут происходит! Хотя цели и смысла его не вижу и не понимаю! Абсурд какой-то! — хмурился Серпов, оглядываясь по сторонам.
— Я уверена, что права! — настаивала Проскурина. — Все ведь сходится! Их желание создать семьи, объединив виды, их активный интерес к нашим женщинам. Даже то внимание, которым меня окружили в первый визит, объяснилось!
— Внимание к тебе, говоришь, объяснилось? А в голову не приходило, что ты просто красивая баба?! Потому и волочатся все, — ругнулся мужчина.
Серпов несогласно крутил головой и щурил глаза на прохожих. Затронутая тема сама собой тут же ушла на второй план.
После съемок в центре города, музее и еще парочке мест, где телевизионщики появились с камерами всецело из желания развеять или подтвердить свою теорию о «городе мертвых женщин», а не потому, что это необходимо было картине, группа направилась в гостиницу.
Своими домыслами Серпов и Проскурина ни с кем не поделились. Михаил Юрьевич настоял. Если это правда, то информация разгромна. Узнай бессмертные, что людям известна тайна, которую они пытаются скрыть, то не выпустят из города живыми. Калина не спорила, знала — могли. Но ей уже не терпелось поделиться наблюдениями с Аршиновым.
Пешие телевизионщики двигались по аллее в сторону гостиницы, когда над их головами со свистом пролетел стремительный шароплан. Плавно развернулся и сделал несколько кругов над головами. Все отлично видели, кто сидит за пультом.
Преемник летал над людьми еще какое-то время, не снижаясь, а затем открыл дверцу корабля и крикнул:
— Полетаем, Проскурина?
— Непременно, только займите очередь за всеми желающими меня прокатить, Вашество! — лишенная настроения, резковато отозвалась она.
— Не выспалась, бука? Ты же отлично знаешь, что я, как и ты не сомкнул глаз до рассвета, — проорал он так, что слышала вся улица. — Тогда до встречи будущей ночью, проказница! Там и полетаем!
Амир захлопнул дверцу, сверкая мстительными огоньками в глазах, и Проскурина закричала что было мочи:
— Думаешь, кто-то поверит в этот цирк?!
Но тут же оглянувшись на съемочную группу, изучив лица прохожих — туристов из числа людей и местных, бессмертных, к стыду своему поняла — поверили все…
Поздний вечер, съемочная группа в предвкушении интересного материала спешит во дворец, посетить арену. Их провожают в личную ложу государя, которая оказывается шикарней оперной.
«Значит, тут государь бывает чаще», — приходит к выводу журналистка.
Оператор с помощью коллег быстро устанавливает камеру в самое удобное положение, так что бы никому не мешать. К счастью места много, как и удобных кресел, поэтому все не задействованные члены съемочной группы размещаются с комфортом за спиной государя. Проскуриной везет расположиться так, чтобы видеть и арену, и правителя этого мира. И складывается впечатление, что это не случайное везение. Потому что Вишнар поблескивает довольством в глазах, хотя и не смотрит на журналистку.
