— Зато захватывающее и кровавое! — не согласился Вишнар. — Видели, номер два поломал ножку. Теперь его придется обескровить! А это много литров крови. Просто огромная лужа! И все уйдут домой воображая себе это смертоубийство и инстинкт хищника будет удовлетворен!
— Вы смеетесь над нами, Вишнар! — укорила журналистка.
— Хватит уже рисовать нас нелюдями, — скривился он. — В вашем мире существуют забавы ужасней. Лучше скажите мне, пострадал хоть один человек за все это время, как вы ожидали? Вам нечего возразить?! Может быть, настало время признать, что вы ошибались?! Мы соблюдаем условия мира! — Вишнар холодно смотрел на женщину. — Молчите?.. Помолчите. Я подожду, пока вы не признаете, что я был прав. Торопиться мне некуда, вечность в запасе…
— Надеюсь, про возможность снимать в лаборатории вы не шутили? — уточнил Серпов. Хмурый не меньше чем Проскурина.
— Нет. Можете начать завтра с самого утра, — подтвердил Вишнар.
Проскурина упала духом. Ее дискредитировали полностью, как приличную женщину, как журналиста — источник информации в лице которого совсем не надежен. Все продумали, все просчитали. И разыграли как по нотам. Ужасно…
Закончилось представление и съемочную группу проводили к выходу из дворца. В холле они столкнулись с дамой, и то, что она не человек поняли сразу, по глазам. А затем и по клыкам. Дама замерла, с легким пренебрежением изучая занятную делегацию со съемочной техникой, а потом улыбнулась.
— Это те самые люди, что снимают про нас фильм? — спросила она солдата, который ее сопровождал.
— Да, княгиня.
— Какая у них неудобная техника, — протянула женщина и сверкнула весельем в глазах. — Наверное, тяжелая…
Серпов выразительно взглянул на Проскурину и тут же отвесил что-то типа почтительного поклона в адрес бессмертной.
— Княгиня, — обратился он. — Простите, не знаю, как необходимо вас приветствовать. Меня зовут Михаил Юрьевич Серпов, я глава этой съемочной группы и руководитель телеканала который снимает фильм о вашем мире.
— А как вы обычно приветствуете женщин в вашем мире, Михаил Юрьевич? — с легким смешком спросила высокомерная дама. Старше средних лет, бесконечно самоуверенная, но все еще очень привлекательная особа. И если судить по глубине медовых глаз — не лишенная остроты ума. И она точно не прототип. Безучастной не назовешь.
— Так и приветствую, — развел руками Серпов.
— Значит, меня это вполне устраивает. И как вам бега? В этот раз нудно, не находите? В прошлый раз было веселей.
— А вы регулярно посещаете это мероприятие?
— Не пропускаю ни одного, если бываю в столице. Я не такая скучная домоседка как большинство из нас. И если хотите знать, мечтаю выбраться в город людей. Как думаете, мне там понравится? — не без насмешки спросила она.
— Не знаю. Но надеюсь, если у вас будет желание, вы посетите наш телеканал. Он называется «Эхо твоего города» и находится в центре столицы. Будем вам рады…
— Ну, несомненно! — расхохоталась женщина. — Как и все люди!.. Было приятно познакомиться, Михаил Юрьевич Серпов…
И развернувшись, дама исчезла за входными дверями в сопровождении охраны.
— Очередное представление, Проскурина? — насмешливо спросил шеф. — Город мертв, говоришь? Ну-ну!.. Жалею, что вообще слушал твои бредовые фантазии!
Других бесед между помощницей и рассерженным директором в тот день больше не произошло. После возвращения в гостиницу все разошлись по своим номерам. Калина долго бродила по гостинице, потому что не могла уснуть. Все думала, анализировала увиденное, пыталась найти ответы. И вынуждена была признать, что она ошибалась. Женщины есть, после знакомства с княгиней, это не вызывало сомнений. А дети… Их, по-видимому, и правда, увезли из столицы или держали запертыми в той части города, куда гостей пока не допускали. Вероятно для того, чтобы не контактировали с людьми. И не мешали планам «отцов». Так в чем же тогда состоит план вампиров?
Так и голову недолго поломать. Одни вопросы. Серпов зол как адский демон!.. Хорошо, пока не уволил…
По возвращению в гостиничный номер Калина опасливо заглянула внутрь, но не обнаружила там того, кого ожидала. Визитер прошлой ночи не пришел.
— Никто не сомневался, что вы лишь разыграли очередной спектакль, Ваше Высочество, — громко сказала она, на случай если комнату прослушивали, и пошла в ванну.
Вымыв руки, Проскурина непроизвольно взглянула на свое отражение в зеркале. Лицо усталое, бледное, под глазами пролегли тени. Но главное, эти самые глаза. Почему они такие грустные?
— Да чхать я на них хотела! Один другого не лучше и оба одинаково не заслуживают доверия.
Необъяснимой горечи в душе меньше не стало, и Проскурина принялась энергично умываться, смывая усталость.
Калина прекрасно понимала, какую игру ведут оба члена государственной семьи, но понимание это не приносило ей облегчения. Наоборот, знание, что Вишнару она нужна для коллекции, а его сыну из чистого упрямства уязвленного гордеца, цепляло обидой за душу.
— Или мести. Этот вариант тоже нельзя исключать… Сукин сын, — злобно ругнулась она на зеркало.
Ничего другого она не ожидала, но прошлой ночью в ее голове почему-то вновь появилась мысль — всего лишь одна единственная мысль — что это не так. Ее заставило так думать что-то в его глазах.
Нечто в его глазах…
Теперь мысль рассеялась и что она имеет?.. Какую-то нелепую злость, необъяснимое раздражение и что-то еще, впрочем, тоже неприятное. И лишь потому, что Амир не пришел. Кто вообще сказал, что он должен был прийти? И почему вообще это ее так зацепило за душу?!
Впрочем, злости на Вишнара было не меньше. В тот первый ужин во дворце он просто шел «ва-банк». Предложил близость в надежде, что польщенная прежним вниманием самого государя, тем более в обход другой даме, Калина согласится и он, наконец, утолит былой интерес. Этого не произошло, и государь тут же забыл о скромной журналистке. Все довольно просто. Хотя и не менее обидно. Где-то оттого что она и правда, тщеславна, но в основном потому, что Вишнар вызывал трепет, волновал силой, умом, властным характером, да и выражением глаз. Она же затрагивала его лишь своим упрямством, в этом Аршинов был совершенно прав! Вишнар охотник. Теперь и Калина это осознала, а ведь до того тешила себя иллюзией, что это не так и покорила его Проскурина-женщина, такая какая есть.
К сожалению, эти очевидные выводы огорчили ее многим больше, чем она хотела. Калина долго стояла в ванной у зеркала и смотрела на себя пытаясь понять, что же с ней не так. И к огорчению своему осознала, что самооценка ее страшно пострадала. Потому что вдруг увидела себя мыльным пузырем, раздутым от деланного самомнения которого на самом деле не ощущала. Какая-то слабость, страх, усталость и ни капли женственности. Какая-то холодная красота и ничего по-настоящему цепляющего. Кода же от этой мысли еще и страшно захотелось шоколадку и поплакать, Проскурина к ужасу своему поняла, что вплотную приблизились очередные критические дни и теперь она станет еще невыносимей чем всегда. И от этого ее уже затошнило. Замутило от самой себя. Сползла на сверкающий чистотой пол, и закрыла лицо руками.
