Ворон и полукровка, скрипнув зубами, готовы были развернуться и уйти…
Но тут откуда-то снова возникла та самая улыбчивая девчонка, она вцепилась в плечо женщины и потащила её в сторону, напористо приговаривая:
– Матушка, матушка, погодите! Да разве так можно! Пойдите сюда, пойдите! Мне сказать вам надо… Матушка, ну, два словечка! Только два словечка!
Кайл и атаман вернулись в свои седла. В распахнутую калитку было видно, как худощавая светловолосая девица что-то торопливо шепчет на ухо второй женщине, сжимая той руку. Другая ладонь её покоилась на выпиравшем из-под одежды округлившемся животе.
Бросив прощальный взгляд на беременную молодку и её суровую мамашу, друзья стали разворачивать лошадей. Те пошли неохотно – они уже чуяли притягательные запахи: хлева, сена, сухого уютного стойла и не желали уходить обратно, в пугающее ненастье.
– Погодите!
Сначала в окрик, долетевший им в спину, просто не поверилось.
Все обернулись.
Хозяйка дома выскочила на улицу, замерла соляным столпом. За спиной её внезапно распахнулись ворота. Беременная девица, пыхтя, открывала тяжёлые створки, но продолжала улыбаться, довольная своей победой.
– Добро пожаловать в наш дом, милорды! И миледи тоже, – неожиданно для всех непреклонная хозяйка сдержанно улыбнулась.
***
Дворик оказался совсем небольшим, заключённым в кольцо разнообразных невысоких строений. Справа от ворот пёс надрывался, грозно скалясь на чужаков, рвал цепь так, что она угрожала лопнуть. Слева, в тени навеса, протянувшегося от крыльца до длинного сарая, копошились пёстрые куры.
У поленницы большая плаха, с воткнутым в неё топором. Бочки с водой.
Сюда же во двор выходили единственные два окна. Стёкла в крестьянском доме, разумеется, отсутствовали, зато имелись прочные деревянные решётки. Настя поглядела на них удивлённо – она привыкла считать, что в деревнях даже двери на ключ не запирают, все друг другу доверяют. Но это была какая-то недоверчивая деревня…
– Проходите в горницу! – пригласила хозяйка без улыбки, но уже с более приветливым лицом.
Дождь начинал барабанить по крыше, и Настя поспешила воспользоваться предложением. Следом за ней в низкую дверь нырнул Далард, с его богатырским телосложением рыцарю пришлось чуть ли не до земли пригнуться.
– Лошадей куда? – поинтересовался Кайл, морщась от бившего в лицо ветра и первых крупных капель зачинавшегося ливня.
– Я покажу! – молодка подскочила с проворством, несвойственным женщине в её положении.
– Цыц! – прикрикнула на неё хозяйка дома. – Я тебе покажу! Брысь в дом! Я сама сведу.
Кайл двинулся за женщиной, уводя лошадь свою и друга, Эливерт вместе с Вороном прихватил Искру. Наир отправился с ними.
– Иди на стол накрывай, поганица! Шустро! – крикнула зычно баба уже от дверей сарая. – Да языком не трепи!
– Не больно вы любезны с дочкой-то, – не удержался Эливерт.
– Дочкой? Тьфу на тебя! Не хватало ещё позора такого на мою голову! Моя дочь – всем пример. Давно замужем. Всё честь по чести! А это невестка моя. Приблудная. Альдой звать. Сын мой с ней спутался, а как она от него понесла, в дом привёл. Теперь семьёй живут, а люди всё равно так и шепчутся… Стыдоба моя!
Альда провела гостей в дом. Засуетилась у стола.
– Как ты с ней живёшь? Хуже пса цепного! – посочувствовал Далард, усаживаясь на широкую крепкую лавку у стола.
– Да что вы, милорд, матушка строгая, но добрая! Я прежде у мачехи жила… Вот там горя хлебнула. А тут меня любят, хоть и ворчат порой. Супца куриного отведаете, милорд Далард? Уж не обессудьте, тут у нас не Кирлиэс! Чем богаты…
– Ты и как звать меня знаешь? – удивился Первый рыцарь. – У ворот слышала?
Настя, присев напротив, с интересом посмотрела на юную хозяюшку.
– Знаю, – кокетливо улыбнулась Альда. – И вовсе не слышала. Я вас узнала. Я про вас всё знаю!
– Так уж и всё? – хмыкнул вошедший в дом Эливерт. – И откуда же, красавица, у тебя такие богатые познания, если не секрет?
– А к нам в Заринку прошлой зимой менестрель забрёл. На Солнцестояние. Целый месяц здесь гостил: сказания рассказывал, песни пел. Я каждый вечер просила про Битву при Эсендаре. И так он ладно говорил, так расписывал, будто я там сама была и своими глазами всё видела. Я, как приметила вас у калитки, тотчас узнала. Раньше, чем вы сказали, что это милорд Первый Рыцарь и милорд Кайл Северянин. Правда! Не верите? – девица лукаво улыбнулась разбойнику. – А про вас я не знаю. На милорда Иридиона вы не похожи, и на милорда Гервалена тоже…
– Не гадай, милая! Про меня баллады не поют, – ухмыльнулся Эл. – Я в Великой Битве не участвовал.
– Отчего же?
– Ранен был. Не успел здоровье поправить, так и пропустил все геройства. Эливертом меня звать.
Настя видела, как широко распахнулись глаза девушки. Изумление в них проступило так очевидно, что у Романовой вдруг нехорошо сжалось сердце. Может быть, атаман ошибся, и песни об Вифрийским Вороне здесь тоже знают.
Болтливая хозяюшка кивнула в ответ, внезапно став удивительно неразговорчивой.
– О миледи Дэини ты, наверное, тоже не слышала… – продолжил Эливерт, то ли не заметив странную реакцию девушки, то ли решив её игнорировать. – А лэгиарна зовут Наиром.
– А я Альда, – сообщила девчонка, снова улыбнувшись, хоть взгляд оставался настороженным.
– Да, нам уже сказали, – кивнул Ворон. – Как и многое другое о тебе, чего знать заезжим гостям вовсе не обязательно. И пока эрра Данушка не вернулась, позволь от всех нас поблагодарить тебя за помощь! Ведь это ты уговорила старую грымзу пустить нас на ночлег? Так что мы все пред тобой в долгу. Посему прими нашу благодарность!
– И как ты её убедила, эрра Альда? – полюбопытствовал Далард.
– Да просто! Сказала – негоже не пустить в дом героев Кирлии, кровь за нас проливавших!
– И она тебя послушала?
– Ну, я потом ещё добавила, что с такими рыцарями в доме и нынче спать спокойнее будет. Покуда мужчины наши охотятся, вы рядом будете, а значит, от любой опасности сберечь сможете. Ну, если вдруг что-то случится… Она ведь страшилась вас пускать, думала, какие-то разбойники явились. А я её убедила, что вы – люди благородные, что вас бояться не надо.
Небесный взгляд девушки упёрся в Эливерта.
– Так и есть, – спокойно кивнул тот, не отводя глаз. – Нас бояться
