— Никто не сделал ничего плохого.
— Тогда почему Джэйс настолько зол?
Три пары глаз уставились на меня, ожидая ответа.
— Ему не нравится Алекс. Он ему не доверяет, или что-то в этом роде.
— Этот Алекс, он плохой?
Почему она задает мне все эти сложные вопросы? Разве я не была весь день идеальной старшей сестрой?
— Если честно, Энджел, я даже не знаю, какой он.
— Это не похоже на Джэйса, — сказала мама. — Он не стал бы так ненавидеть кого-то без причины.
Я всерьез задумалась, не рассказать ли им обо всем: о жуткой встрече с Лиамом, о реакции Джэйса и о моих подозрениях.
— Может, у него и есть причина, но мне он не хочет говорить.
— Этот парень ведь не вел себя неприлично по отношению к тебе?
Вот блин.
— Нет, пап, я его едва знаю.
— Знаешь, милая, если ты чувствуешь угрозу, неважно физическую, эмоциональную или сексуальную, ты всегда можешь...
Матерь божья.
— Знаете что, мне нужно поговорить с Джэйсом, — сказала я, вставая из-за стола, в спешке пытаясь прервать эту становившуюся все более неловкой беседу.
— Скаут, если ты узнаешь, что его так беспокоит, ты ведь скажешь нам, правда? — спросила мама.
Я поцеловала ее в лоб, пока проходила мимо. Она выглядела такой встревоженной, поэтому мне хотелось немного ее успокоить.
— Да, не волнуйся, мама. Скорее всего, какие-то мальчишечьи разборки.
Конечно же, в комнату Джэйса я не пошла, так как прекрасно знала, что когда он расстроен, то разговаривать с ним бесполезно. Вместо этого я заперлась у себя и попыталась отвлечься домашкой. Я как раз пыталась понять, что же такое первообразная, когда зазвонил телефон. У меня екнуло сердце, когда я увидела, кто звонит.
— Чак! Как там студенческая жизнь?
Как я и думала, разговоры с Чарли становились все более и более редкими.
— Задолбала вся эта учеба. Тебе бы понравилось — надо читать кучу книг, писать кучу работ и сдавать множество невозможных тестов. Хотел бы я, чтобы ты была здесь. — И я тоже хотела бы быть где угодно, лишь бы рядом с ним.
— Звучит словно рай.
— Как дела дома? Написала что-нибудь интересное для газеты?
Намек Чарли был не очень тонким. Скорее всего, Джэйс просил его докопаться.
— Да нет. — Я надеялась, чтобы он услышал, насколько безжизненно звучит мой голос.
— Забавно, твой брат сказал, что ты пишешь статью вместе с Алексом Коулом.
— Пишу, но она о социальной медицине, и это настолько не интересно, насколько возможно.
Выдох Чарли прозвучал словно помехи в трубке.
— Скаут, мы это обсуждали. Я думал, ты поняла.
— Нет, не поняла. Я согласилась не дружить с ним, но вы мне так и не объяснили причину.
Я снова начала раздражаться.
— Я тебе говорил, это сложно.
— А я тебе говорила, что достаточно умная, чтобы понять.
Повисло долгое молчание.
— Я не могу тебе сказать, прости, просто не могу. — Его голос стал тише, и я знала, что мне не померещились эмоциональные нотки. — Я не вынесу, если ты пострадаешь. Ты знаешь это?
— Я знаю. — А еще я знала, что мои внутренности превратились в холодец. — Это просто школьное задание. Я буду вести себя максимально профессионально.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Некоторые обещания просто нельзя сдержать, как ни старайся. Я совершенно намеренно хотела выбросить Алекса Коула из своей жизни, потому что Чарли, который не вынес бы, если бы я пострадала, просил об этом. Честное слово.
Чего я не учла, так это самого Алекса. Миссис Соул так понравилась статья, что она решила выпускать похожую каждую неделю. Это значило, что мы с Алексом стали проводить вместе все больше и больше времени. Поначалу это была просто работа над статьей в библиотеке, но понадобилось не так много времени, чтобы та трещина, возникшая между нами в школе, полностью затянулась. Вскоре Алекс начал разговаривать со мной перед математикой и садиться со мной и Талли в театральном кружке, иногда он даже терся в библиотеке во время обеда.
Был дождливый ноябрьский день, и мы сидели в библиотеке, делая домашку по математике. Темой статьи на этой неделе было снижение планки возраста, с которого можно употреблять алкоголь, до 18 лет. Смеха ради, я решила выступить за, а Алекс против. У нас было достаточно материала, чтобы набросать черновик за пять минут.
— В общем, у меня математический вопрос, — объявил Алекс.
Я перестала стучать ластиком себе по лбу и посмотрела на него.
— Ты не замечала, что Джон Дэвис пахнет как-то необычно?
Он сидел между нами на алгебре, и этот вопрос действительно имел какое-то отношение к математике.
— Аромат пластилина, который он источает, непереносим. Чтобы его не заметить, надо быть вообще лишенным обоняния.
— Пластилин! — У него над головой словно возникла мультяшная лампочка — Я знал, что это что-то знакомое, просто никак не мог понять, что. — Алекс уставился в пространство, щелкая ручкой. — А почему он пахнет пластилином?
— Без понятия. — Я наклонилась к нему, будто мы обсуждали нечто важное, вроде глобального потепления или превосходства печенья с корицей над морожено-клубничным. — Он сидит передо мной 13 лет, и всегда так пах. Может быть, он вместо одеколона мажет себе пластилин за уши?
— А может, он его ест? — заключил Алекс — Я ходил с одним парнем в детский сад, и он всегда ел всякую гадость — фломастеры, клей, ворох из карманов.
— Фу, отвратительно!
— Эй, мне было всего пять!
— Я думала, мы говорим про мальчика, с которым ты ходил в детский сад.
Алекс неловко подвинулся в кресле и взъерошил волосы. Я моментально отвлеклась, увидев, как он провел языком по губам.
— Я хотел сказать, что ему было всего пять. Это был не я. Я не сумасшедший поедатель вороха.
— Ну так и каков ворох из карманов на вкус?
Алекс пристально посмотрел на меня.
— Скаут, у меня много домашней работы. Мне бы хотелось, чтобы ты прекратила отвлекать меня.
Я картинно застегнула рот на молнию и стала набирать цифры на калькуляторе. Он сделал то же самое, но тишина продлилась недолго. Я поняла, что учиться с Алексом практически невозможно, так как чем больше я с ним разговаривала, тем больше мне хотелось с ним разговаривать. Миссис Соул была права, у нас действительно схожие стили и ритмы, которые очень хорошо смотрелись вместе. Я врала сама себе, что просто наслаждаюсь этой дружбой, пока однажды на одном из занятий по Шекспиру не осознала, насколько усугубилась моя маленькая влюбленность.
Мы готовились к прочтению «Укрощения строптивой»23. Мне досталась роль Катарины, Алекс играл Петруччо. Я вызывала свою внутреннюю Джулию Стайлз24, когда Эшли проскользнула между мной и Алексом.
