Тамара начала немного расслабляться, веки стали тяжелыми, но внезапно она в ужасе распахнула глаза. Как он мог узнать про сны?
— Нет, это ложь.
— Что — ложь? Что каждый вечер, когда ты засыпаешь после работы, тебе снится один и тот же кошмар? Или что он сводит тебя с ума? Ты кричишь и зовешь кого-то, чье имя никак не можешь вспомнить. Не забывай, ты сама мне все рассказала.
Тамара облегченно вздохнула.
— Правильно, я забыла. — Она сама ему рассказала, это все объясняет.
— Но сегодня сон был совсем другим, правда? — мягко спросил Эрик.
Тамару вновь охватил страх. Сон был другим. Он не мог этого знать, она ничего не говорила.
— Я не могу вспомнить имени, но это точно не Маркгванд. Что это за игра?
— Я хочу лишь облегчить твои страдания. Это правда, ты никогда не звала меня по фамилии. Ты произносила мое имя. — Эрик провел рукой по красивым вьющимся волосам.
— Я не знаю твоего имени, — прошептала Тамара сдавленным голосом.
— Знаешь, Тамара. — Он смотрел так, словно заглядывал в душу. — Ты знаешь, как меня зовут. Скажи.
И она сказала. Она знала имя человека, которого звала во сне, так же хорошо, как свое собственное. Оно внезапно всплыло из глубины подсознания. Неужели это он?
— Ты же не…
— Да, это я. — Его руки крепко обнимали Тамару за плечи. Она дернулась, поскольку он надавил на синяки, оставшиеся после разговора с Куртом. По его лицу скользнула тень, словно он почувствовал ее боль. — Скажи же, Тамара.
— Эрик? — произнесла она сквозь слезы.
Маркгванд кивнул и слегка улыбнулся.
— Да, Эрик. Если хочешь проверить, Сен-Клер тебе подтвердит.
Тамара опустила глаза, стараясь расслабиться. Ей не нужны доказательства. Она знала, что Эрик говорит правду. Но почему именно он ей снился?
— Ты просила прийти, Тамара, и вот я здесь. — Он коснулся ее подбородка, приподнимая голову. — Я здесь.
Ей хотелось броситься в его объятия и умолять никогда ее больше не бросать. Это похоже на сумасшествие. Она лишилась разума.
Тамара плакала и качала головой.
— Это сон. Этого не может быть на самом деле. У меня галлюцинации. Или я сплю.
Эрик прижал ее к себе, нежно обхватив руками, погладил по плечам, откинув волосы.
— Это не сон, а явь, Тамара. Я здесь, ты чувствуешь мои прикосновения. Я реальнее, чем что-либо в твоей жизни. — Он коснулся губами ее волос, виска, затем щеки, опускаясь все ниже. — Как случилось, что Сен-Клер стал твоим опекуном? Что произошло с твоими родителями?
Тамара расслабилась в его объятиях, ей было легко и спокойно.
— Когда мне было шесть лет, я упала, разбив огромное зеркальное окно, — произнесла она голосом, который даже ей показался странным. — Артерии на обеих руках были перерезаны, потеря крови была почти смертельной. Все уже похоронили меня. С моей группой крови было очень сложно найти донора, но случилось чудо, я осталась жива. — Тамара глубоко вздохнула. Она практически не помнила тот несчастный случай, как и всю свою жизнь до шести лет. Казалось, рядом всегда был только Дэниэл, Тамара старалась не думать о произошедшем много лет назад. Она убеждала себя, что прошлое лучше не ворошить. Видимо, мозг неспроста заблокировал воспоминания. Ощущение неминуемой смерти не самое приятное для шестилетней девочки. Тамара тяжело выдохнула. — Когда я еще была в больнице, родителей госпитализировали с неизвестным вирусом. Они оба скончались, прежде чем врачам удалось установить диагноз.
— Мне очень жаль, Тамара, больше, чем ты думаешь. — Эрик говорил очень мягко, его дыхание ласкало кожу. — Сожалею, что меня там не было.
— Меня тоже, — прохрипела Тамара и откашлялась. — Там был Дэниэл. Он тогда подрабатывал в лаборатории в больнице. Как только до него дошли слухи о чудесном спасении ребенка, он поднялся ко мне в палату. Потом он стал приходить каждый день. Дэниэл приносил мне подарки и рассказывал, как хотел бы иметь маленькую дочку. Мы очень быстро стали лучшими друзьями, а когда родители умерли, он получил право на опеку. У меня нет других родственников. Если бы не Дэниэл, я бы осталась совсем одна.
Тамара почувствовала, как Эрик внутренне напрягся.
— Как же я сожалею. — Это был почти крик души. Он еще крепче обнял ее и стал слегка покачивать, как ребенка.
Господи, но почему же его прикосновения доставляют ей такое неземное блаженство? Дают такое чувство защищенности и покоя?
— Дэниэл помог тебе устроиться на работу в отдел? — спросил Эрик, едва сдерживая волнение.
Она кивнула, тихонько потершись щекой о его грудь.
— И что же входит в твои обязанности? Вы работаете вместе?
— Нет, — пробормотала она, — мой уровень доступа… — Тамара замолчала, шокированная пришедшей в голову мыслью. Бог мой, теперь ясно, чего он добивается! — Отдел находится в ведении ФБР, а ты один из тех, кого они разрабатывают. Твое дело для них самое долгое и сложное. Я не собираюсь обсуждать с тобой, в чем заключается моя работа. — Она отвела взгляд. — Ну и хорош же ты! Как я могла купиться? Тебе же просто нужна от меня информация.
— Тебе лучше знать. — В голосе Эрика отчетливо слышалась злость.
Тамаре впервые стало страшно оставаться с ним наедине. Она попятилась и почувствовала, что уперлась спиной в кованую ограду балкона. Эрик Маркгванд стоял между ней и дверями в комнату, преграждая путь.
— Я хотел лучше узнать тебя, чтобы понять, можно ли тебе доверять. Сен-Клер хочет меня уничтожить. Мне было важно знать, действуете ли вы заодно.
— Дэниэл и мухи не обидит! — Тамаре показалось нелепым утверждение, что ее любимый, добрый опекун способен на отвратительные поступки.
— Я знаю, что считать ошибочным, а что верным. У меня уже есть доказательства, подтверждающие намерения Сен-Клера. Я хочу быть уверенным в тебе. Скажи мне, Тамара, что входит в твои обязанности?
Тамара гордо вскинула голову:
— Нет. Я не предам общее дело и… Дэниэла.
— Ты готова предать меня?
Она мотнула головой, пытаясь собраться с мыслями:
— Я не могу тебя предать, мне о тебе ничего не известно.
— Ты легко можешь стать для меня инструментом уничтожения.
— Но я не…
— Тогда говори. Отвечай на мои вопросы. Они жизненно важны.
Тамара вновь отрицательно покачала головой. Эрик вздохнул и провел рукой по волосам. Затем он пристально посмотрел ей в глаза:
— Ты знаешь, я могу тебя заставить.
По коже побежали мурашки.
— Если ты только прикоснешься ко мне, я закричу.
— Нет необходимости к тебе прикасаться. Я могу заставить тебя подчиниться, как заставил сегодня быть здесь. Силой мысли.
