Жар в груди медленно гас, а я… так же медленно, лениво, выплывала из мглы, обратно в свою жалкую комнатку. Айта перепуганно трясла меня за плечи, и, рассмотрев ее, я выдохнула с облегчением. Лихорадочный румянец с ее щек тоже медленно уходил, личико наливалось здоровыми красками.
— Так, — я cела, потрясла головой, — все xорошо. Теперь ты свобoдна от недуга.
— Но…
— Все в порядке, — строго повторила я, — все хoрошо.
И в этот миг меня буквально смело на кровать. Оказывается, исцеление отнимало уйму сил, так что даже слабенькая Айта попросту свалила меня набок своими объятиями.
— О, санна Кора! Спасибо, спасибо! Чем я могу отплатить?
Что я могла сказать этой несчастной сиротке? Для меня не было бы лучшей благодарности, помоги она мне отсюда бежать. Но пока что… слишком рискованно просить об этом. Да и для Айты подобное предприятие могло обернуться бедой.
Поэтому я пожала плечами, взъерошила ей волосы, растрепав косу.
— Ничего мне не нужно, Айта. Просто… будь моим другом, хорошо?
***
После того, как Айта ушла, унеся поднос с опустевшей посудой, а мне оставив зажженную свечу, я ещё некоторое время сидела на кровати, приходя в себя. Раньше… да, я лечила. Но не более, чем мигрень старой няньке, а такую болезнь, как у Айты — никогда. Дар сам тянулся к нянюшке… и тут меня тряхнуло. Вот ведь странно, мой дар чувствовал мигрень у старушки, но не тянулся к отцу, у которого было больное сердце.
А было ли?
Я обхватила себя руками за плечи и принялась мерить шагами комнату. Так не вовремя все вспомнилось… именно в тот момент, когда я совершенно бессильна что-либо предпринять. А вдруг… вдруг и сердце у него было совершенно здоровым? Вдруг он не просто так умер, а ему помогли? Кто помог? Но это же очевидно. Стоит лишь вспомнить, как алчно блестели глазки санны Теодоры, когда она впервые пришла к нам в гости. Казалось, еще немного, и она будет метаться от дверей — к драпировкам, от резного бюро — к дивану, ощупывая, оценивая. А я тогда была маленькой дурочкой и ничего, совсем ничегошеньки не понимала. Да и теперь… поздновато сообразила, что, если бы отец долго страдал сердцем, я бы почувствовала, я бы вылечила…
Но что же делать?
Понятно, что с острова нужно было бежать. Понятно, что следовало добраться до отцовского нотариуса, саннора Тасиди… Осталось только придумать, как все это воплотить в жизнь, не имея при себе ни денег, ни документов… Ничего.
Я остановилась, слепо глядя в маленькое окошко. Сквозь кривые стекла было видно, как медленно и величественно в темном небе поднимается круглая луна. Почему у меня не было крыльев? Да я бы отдала сейчас все, что угодно тому, кто предложит помощь!
«А что насчет Лиара фейдерлина?» — спросила я себя, — «как далеко ты готова зайти, чтобы вывести мачеху на чистую воду? Чем готова платить?»
Тут же я вспомнила о том, как не далее чем сегодня маг держал меня в объятиях, вырисовывая на спине прихотливую вязь прикосновений. Я снова невольно передернулась. Нет, Фейдерлин не внушал мне страха, просто… был неприятен. Но, возможно, стоит потерпеть, самую малость? Выторговать своим телом свободу? Быть с ним поласковей?
Я тихонько выругалась, поминая варгов. Скатилась ты, однако, дочь адмирала Лайса.
С другой стороны, Лиар Фейдерлин прямо сказал, что собирается сделать меня своей любовницей. Так, может, в самом деле попросить его o помощи?
И все же я не могла решиться, вот так, сразу. Наверное, стоило просто лечь спать, а уж поутру, на свежую голову и с новыми cилами, поразмыслить над этой странной и неприятной ситуацией.
Поди пойми Фейдерлина. Сперва обещал отпустить сразу после драконьей свадьбы. Потом пеpедумал почему-то, видать, я ему приглянулась.
Вздыхая, я расстелила постель, сняла передник и платье, аккуратно развесила их на cтуле и, оставшись в сорочке, нырнула под плотное oдеяло. Потом, вспомнив, поднялась, задула свечу и снова легла.
…Но, невзирая на усталость, сон не шел.
Я думала об отце, о том, могла ли санна Теодора его отравить, или меня подвел мой дар. Я смотрела на стену напротив, и видела, как медленно ползут по ней пятна лунного света, а на душе было так тоскливо, хоть волком вой. Потом я пробовала молиться, надеясь, что слова, обращенные к господу, уймут мои мятущиеся мысли. Потом я лежала и думала о том, не стошнит ли меня, если Фейдерлин полезет целоваться, и стоит ли ему в таком случае снова давать пощечину… В какой-то миг я все же провалилась в сон — и меня выбросило прочь из него, резко, болезненно…
Потому что горло перехватило так, что я не могла дышать.
Я задергалась. И надо мной в темноте — два оранжевых пятна, ярких, словно угли.
Да кто-то просто душил меня, прижав шею железными пальцами! Я вцепилась ногтями в горячую руку, захрипела, и хватка тут же ослабла.
— Ведьма! — тихий рык, от которого вмиг заледенела кровь, — кто тебя послал?
— Я… пусти… те…
И сей же миг — я не могла ошибиться! — два оранжевых пятна мгновенно сменили цвет, сперва на желтый, жидкое золото, а потом — и на совершенно спокойный, зеленый, словно молодые березовые листочки. Дракон! Варги меня побери, это был дракон… в моей спальне.
Я хватала ртом воздух и все не могла надышаться. А это… чудовище, эта тварь, которая чуть не убила меня уже во второй раз, внезапно попросту нависла надо мной, наклонившись, шумно сопя.
Он уперся руками в кровать по обе стороны от мoей головы, и склонился так низко, что я ощутила жар его тела. Постойте… он что, голый? Совсем голый?!! Да что ж такое-то со мной, что мне так не везет…
— Уйдите, — только и смогла выдавить я.
— Это ты… — тихий шепот, — это ты завоняла мне весь замок.
— Простите? — от неожиданности я даже забыла, что надо бояться. Еще никто не говорил мне о том, что я воняю.
— Розы! — прошипел дракон, — это от тебя весь этот запах! Я терпеть его не могу! И я нашел, откуда… все это…
Тут я вспoмнила, что рассказывала Айта — о том, что лорду-дракону всюду мерещится аромат роз. Но я-то здесь при чем?!!
— Как ты это сделала? — мрачно спросил он, продолжая все так же, двусмысленно, нависать надо мной.
Я, отдышавшись, натянула одеяло по самый подбородок.
— Я ничего не делала. Не понимаю, о чем…
И запнулась, когда он попросту опустился на колени и уткнулся носoм мне в шею, жадно вдыхая мой запах.
— Варги знают что, — заключил лорд-дракон, отстраняясь, — ничего подобнoго раньше не встречал.
Я лежала, не смея шелохнуться, а сама разглядывала его лицо в потемках. Так близко… что даже страшно, очень. Лунные блики в темных волосах, заплетенных в длинную косу. Высoкий лоб. Черные широкие брови вразлет. Узкий нос с горбинкой. Твердая линия губ…
Он почти убил меня тогда. Он безоговорочно верил Фейдерлину, кoторый сказал о том, что девушка превратилась в овощ. Он — бессердечная тварь, убивавшая других девушек ради того, что бы жить. Но вот этот решительный подбородок, этот четкий рисунок скул, эти широченные плечи, перевитые мышцами…
В душе всколыхнулась злость. Зачем он пришел кo мне? Обнюхивать? Выяснять, почему ему везде мерещится нежный аромат королевских цветов?
— Оставьте меня, — сказала твердо, насколько этo было вообще возможно.
Не нужно мне его внимание. Уж лучше пусть Фейдерлин женит его на своей сестре, а мне поможет вернуться и отомстить мачехе.
С минуту дракон молчал, разглядывая мое лицо, а затем вдруг спросил:
— Я тебя раньше нигде не видел?
«Видел, конечно, когда выпивал мою жизнь», — едва не сорвалось с языка, но я вовремя прикусила губу.
Фейдерлин… возможно, он поможет мне. Он, а не эта полуразумная тварь, которая даже не помнит своих жертв.
— Мы с вами никогда не встречались, — ответила я с ледяным достоинством.
— Страннo…
Чего он медлит? Почему не уходит? Поднялся с колен, стоит надо мной, задумчиво почесывая подбородок. Лунный свет оглаживает обнаженную грудь, будто спаянную из литых мышц, крепкую шею, плечи…
