«охотой» нечто большее, чем простое развлечение.
Тамари улыбнулась ей в ответ.
«Тебе он и правда так запал? Или это просто азарт и ещё одни кубики в коллекцию?»
«Ох, как запал, подруга! – Аркадия мечтательно опустила ресницы. – Тут даже не в кубиках дело. Я, знаешь ли, дельных мужиков за километр чую. Этот – дельный! – „Не то, что твой Сол“ – добавил быстрый взгляд разноцветных глаз, брошенный на Тамари. – А даже если бы и в коллекцию, что с того? Это, – Аркадия сделала недвусмысленные движения бёдрами, – отлично помогает от тоски, одиночества и страха. Я тебе как доктор говорю. Хочешь, даже рецепт выпишу? – девушка притворилась, что пишет на воображаемом бланке, диктуя по слогам: „Кра-сав-чик, четыре раза в неделю, перед сном“» – она оторвала невидимый рецепт и протянула его Тари.
Тамари усмехнулась, взяла несуществующую бумажку и изобразила, будто комкает её в пальцах и выбрасывает в окно машины.
«Вот-вот, – кивнула Аркадия, – вот так со своим Солом и сделай! Сколько лет можно по нему сохнуть?»
«Я уже и не сохну, – невесело отозвалась Тари. – Высохла вся. Ничего не осталось…»
«Подруга, тебе просто нужно с кем-то закрутить, поверь мне! Я уже сказала, что помогает от тоски и одиночества, повторять не буду!»
«Не помогает, Кади. Мне ничего не помогает…»
Тари мотнула головой, прогоняя навязчивые мысли о Соломире и воспоминания о беспечной Аркадии. Эти думы сдавливали горло и щипали глаза, а сейчас не лучшее время для таких эмоций. Она по привычке покосилась на табло адреномера.
– Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы не прибегать к крайним мерам, – прервал затянувшуюся паузу Берен.
Он по-прежнему смотрел сквозь лобовое стекло и на Тамари даже не обернулся, но было в его тоне что-то непривычное. Тари часто слышала эту фразу: «мы сделаем всё от нас зависящее». Слышала в основном от врачей, но звучала она всегда дежурно-холодно и слишком звонко, – словно упавший на кафельный пол скальпель. Несложно было догадаться: сделают всё, потому что это их работа. Обязанность. А в тех же словах, произнесённых Береном, была теплота неравнодушия и поддержка. Хотя Тари могло и померещиться: кто он ей, чтобы переживать? Но в этот момент девушка поверила, что он и вправду «сделает всё» не из-за своего профессионального долга, а ради них с Эльсой. Поверила – и тут же почувствовала себя беспомощной и уязвимой из-за своей глупой доверчивости.
– Неожиданно слышать подобное от тваремора, – усмехнулась Тари.
Берен неслышно вздохнул и чуть нахмурился.
– Не называй меня так, пожалуйста.
Тон по-прежнему мягкий, а голос, чёрт возьми, словно густое горячее какао с шоколадной горчинкой, и вот уже она готова таять, как дурацкий зефир, развесив уши и веря на слово!
Девушка отвесила себе мысленную затрещину: сколько раз обжигалась таким вот «какао», оборачивающимся либо крутым кипятком, либо ледяной водой, а всё туда же!
– А как тебя называть? Волшебником из страны Оз? – съязвила она.
Егерь подколку понял (ОЗ – аббревиатура отряда зачистки), но пропустил мимо ушей.
– Попробуй называть Берен, вдруг получится, – без ответного яда сказал он.
Сказал так спокойно, что Тари стало неловко за свой злой язык, и она вновь замолчала, чтобы не наговорить ещё чего-нибудь лишнего.
– Как ты себя чувствуешь? – немного погодя спросил Берен. – Яд волчаницы может вызывать тошноту, сильную мигрень, лихорадку…
– Со мной всё в порядке.
Она помолчала, а потом заговорила вновь:
– Хоть я раньше никогда не имела дело с волчаницей, но кое-что о ней слышала. Не расскажешь, каким чудом я ещё жива?
– Я вовремя тебя нашёл.
– Не-а, нет, – Тамари мотнула головой в точности как Эльса. – Если яд попал в кровь, без лекарства не обойтись. Что ты мне дал? – она требовательно уставилась на спутника, но тот не ответил. – Тебе не кажется, что я имею право знать? Ведь это меня каким-то образом касается, нет?
Берен, по-прежнему глядя на дорогу, молча вытащил из кармана косухи баночку тёмного стекла и протянул девушке.
Пузырёк оказался пуст, а надпись на этикетке заставила Тамари потрясённо ругнуться себе под нос.
– И сколько ты мне скормил?
– Всего одну. Она была последняя.
– Ты зависимый? Это слишком мощная дрянь, – она потрясла в руках бутылочку, – чтобы выкушать целую банку за два месяца, – постучала ноготком по дате отпуска лекарства, проставленной на этикетке.
Берен бросил на девушку тоскливый взгляд, вздохнул, явно не желая говорить на эту тему.
– Нет, не зависимый. У меня есть рецепт.
Тамари помолчала, внимательно изучая егерский профиль.
– Что у тебя? – наконец спросила она.
– Рецепт.
– Да я не об этом! Что у тебя за мутация?
Он глянул на девушку так, будто она не вопрос задала, а по лицу его хлестнула.
– Нет никакой мутации, – мрачно ответил Берен. – И зависимости нет, не дёргайся. Я не опасен.
– Сказал одноглазый мужик с винтовкой, – усмехнулась Тари. – Куда тогда пилюли исчезли? Ведь если ни болезни, ни зависимости – на что так быстро их потратил? Только не говори, что каждый день снимаешь с волчьих кустов урожай отравившихся девиц!
– Можно я вообще ничего говорить не буду?
– Нельзя! Ты знаешь, что связался с грапи, я же понятия не имею, кто ты такой.
– Ну что-то ты всё-таки знаешь. Сама же говорила, что Аркадия рассказывала обо мне.
– Да, но её восторги по поводу твоего пресса не слишком-то информативны! – съязвила Тамари. – Погоди, – вдруг осенило девушку, – тебе и в Благоград надо за ними? – она вновь потрясла пустой баночкой из-под таблеток. – Но если нет никакой мутации, тебе их вряд ли выдадут: в Благограде база, аптекари проверяют всех подозрительных с рецептами на такой тяжеляк, как у тебя. Ты – подозрительный. Не легче ли было получить их в аптеке поменьше благоградской?
– Не легче, – проворчал егерь, – препарат остался только там, – он резко вдавил педаль тормоза, и вовремя: за поворотом дорога была перекрыта упавшим деревом.
Берен потянулся было за двустволкой, но потом поглядел на Тари:
– У тебя был пистолет. Он заряжен?
– Полностью.
– Одолжишь? Если это какая-то ловушка, двух выстрелов может быть слишком мало.
Девушка вытащила заткнутый за пояс АПС, чуть замешкавшись, протянула его Берену.
– Эльса! – негромко позвал егерь, обернувшись к окошку в перегородке между кабиной и кузовом. – Сидите с Максом тише воды, ладно? И ты будь здесь, – это уже Тамари.
Берен вылез из машины, оглядел окрестности, внимательно прислушиваясь. Ничего подозрительного. Вряд ли тот, кто за ним охотится, сумел предугадать его маршрут, а уж тем более опередить их, но ухо всё равно стоит держать востро.
Егерь подошёл к поваленному дереву: ствол огромный, да и часть корней ещё в земле – крепко уцепились, так просто его не сдвинуть. Берен упёрся в дерево плечом, навалился и изо всех сил толкнул: безрезультатно, лишь колыхнулись ветви с засыхающими листьями. Можно попробовать дёрнуть машиной, но для этого нужен как минимум трос, которого у них нет. Да и фургон – без буксировочного крюка и настолько ветхий, что может не пережить подобных упражнений. Берен задумался. И вдруг услышал далёкий мотоциклетный стрёкот. Звук приближался с противоположной от поваленного дерева стороны, и Берен достал заткнутый за ремень пистолет: места здесь глухие, кто знает, кого может принести нелёгкая.
Мотоцикл был с коляской, и сидели на нём трое: два одинаковых парня-альбиноса лет двадцати пяти и мужчина постарше – видимо, их отец. Не белый и красноглазый, как они, но уж очень похожий на них резкими чертами сухого вытянутого лица. Все трое в высоких резиновых сапогах и болоньевых ветровках-непромокайках – скорее хуторские, чем поселковые или тем более городские. Видимо, живут где-то неподалёку. Они затормозили в нескольких шагах от дерева, сидевший за рулём парень снял защитные очки на широкой резинке и поднял ладони, демонстрируя свою безоружность. Берен держал пистолет в опущенной руке, но убирать его не спешил.
– Застряли? – спросил водитель, дружелюбно ощерившись. – Мы, видать, тоже, – альбинос не торопясь подошёл к дереву, оглядев его, присвистнул. – Толкать пробовал? – поднял взгляд на Берена. – Дохлый номер?
Егерь кивнул, но белобрысый всё равно проверил, навалившись на ствол всем своим весом, – да без толку.
– Я Данилий, кстати, – представился водитель, – это мой брат Яр и отец Ведимир.
– Может, вчетвером и сдвинем, – ответил Берен, не посчитавший нужным называть своё имя.
– Не-е-е, – махнул рукой близнец, – эта хня корнями ещё держится, только пуп надорвём. У нас два топора в коляске лежат. Подрубим тут да там, – Данилий указал на места с той и с другой стороны дороги, – середину оттащим, проезд освободим. Поможешь рубить? У бати плечо больное.
Егерь кивнул, и альбинос направился обратно
