— Юллин, оставь всё как есть и можешь идти. Дальше я сама.
— Помочь вам раздеться? — спросила служанка, выходя из ванной комнаты.
— О, небеса, иди уже, Юллин, кажется сапожник сделает это намного лучше, чем ты, — раздражалась герцогиня и совершенно спокойно наблюдала, как надувшаяся на её слова горничная вышла из комнаты. — Эйва, поможешь мне?
— Да, госпожа.
— Что там? — спросила герцогиня, зная, что служанка пришла не просто так.
— Послание, — и горничная показала Лане свёрнутый квадрат письма.
— От кого?
— От графа Барная, — ответила Эйва.
Герцогиня Шелран вздохнула.
Она как-то оказала некоторые неосторожные знаки внимания мальчишке, сыну графа, а потом внезапно за ней стал волочиться и папаша. Оба они были статными красавцами. Сын пылкий, неугомонный восемнадцатилетний романтик, а отец бравый горячий в прошлом военный, которому было чуть за сорок, с супругой бесцветной и утомлённой жизнью, которая понятное дело такого молодца не могла бы удовлетворить и в лучшие свои годы, чего уж говорить о сейчас.
— Эйва, я такая плохая? — спросила Лана, когда горничная сняла с неё верхнюю часть её наряда.
— Ваша светлость? — нахмурилась женщина. — С чего такие разговоры?
— О, Эйва, у меня снова не будет ребенка, — горестно ответила герцогиня. — Я никогда не рожу, да?
— Не переживайте, госпожа. Вы молоды, здоровы, всё будет хорошо.
— Меня это убивает, — качнула она головой, опираясь на женщину, когда вылезала из юбок. — Эти курицы, вступают в брак и рожают одного за другим, и это при том, что их супруги подходят к ним раз в год. Один раз и вот тебе ребёнок. А я… может это… Эйва…
И на глаза навернулись злые обидные слёзы.
— Ну, ваша светлость, всё будет, обязательно.
— Я так хочу урыть их, всех этих… но я так боюсь, Эйва, а вдруг они все будут думать, что это не его ребёнок? — и эта мысль так сильно тревожила её, хотя она и изменяла Верону, но в этом была очень осторожной, так подвести его она никогда бы себе не позволила, это было принципиально для неё. — Как думаешь, на кого он будет похож?
— Ваша милость, это знают только боги, — ответила горничная.
— Верон и Иан похожи на отца. А я похожа на их мать? Да?
— Нет, госпожа, кажется наоборот. Волосы и глаза у них в мать, а вот сама внешность у вашего супруга в отца, а у его брата в мать.
Лана тяжело вздохнула.
— Не накручивайте себя, госпожа, — Эйва прошла в ванную и отключила воду. — Добавить порошки?
— Да, чтобы голова не болела.
— Да, госпожа. И хотите скажу вам новость, которая надеюсь вас порадует?
Герцогиня прошла в ванную комнату и окончательно разделась.
— Скажи.
— Господин с утра разрешил мне сопроводить вас ко двору вместо Юллин.
— Правда?
— Да.
— Это прекрасная новость, — улыбнулась Лана и она была рада, потому что несмотря ни на что Эйва была невероятной в своём понимании, услужении и верности. Последнее было в ней самым главным и ценным.
— Что делать с письмом? — спросила горничная.
— Посланник ждёт? — уточнила герцогиня.
— Да, мальчик внизу.
— Отправь назад.
— Не прочитаете? — уточнила Эйва.
— Нет. Не прочитаю и не отвечу, — отозвалась Лана, погружаясь в тяжёлые мысли.
Уже к вечеру, Юллин передала герцогине ещё одно послание. И это Ланира не могла проигнорировать или вернуть без ответа.
С утра она была в храме, морщилась, потому что ненавидела запах плавящихся свечей. А в дни очищения особенно сильно реагировала на резкие звуки, которых здесь было очень много — даже самые тихие шаги в пустых залах и коридорах превращались в невыносимый гулкий топот.
— Герцогиня, — ей поклонился главный служитель, улыбнулся этой своей мерзкой улыбочкой. Хотелось врезать ему по лицу.
— Здравствуйте, дядя, — поздоровалась Ланира и улыбка слезла с лица служителя.
— Ваша светлость, приличия…
— О, хватит, — она повела головой и пошла во внутренний двор храма, где было не так пусто и не так гулко.
— Благословение богини никогда не коснётся тебя, племянница, если будешь так относиться к вере и тому, что с ней связано, — увещевал он, чем раздражал её ещё больше.
— О, конечно, вы говорите мне это без конца, только толку никакого нет, — ответила герцогиня, выходя на свежий воздух.
— Ты скверна нашего дома, — выругался он.
— Так чего вы от меня хотите? Оскорблять позвали? Так я могу уйти…
— Проклятия богини тебе на голову, Ланира!
— Они кажется и так уже в избытке на моей голове, — и она устала он этих препирательств, у неё всё болело из-за дней очищения. Хотелось лечь и не шевелиться, но хорошо, что они начались сейчас, а не на празднике в честь свадьбы Гаяна.
— Ланира! — он повысил голос, поймал её за руку, потом боязливо огляделся. — Тебе нужно научится смирению.
— И вам тоже, дядя! — этот мелкий, отвратительный мужичок был двоюродным братом её отца и она ума не могла приложить, как так вышло, что он стал служителем в храме богини.
— Богине нужна твоя помощь и за неё она возблагодарит тебя, — ответил он, успокаиваясь.
— Неужели?
— Да.
— И что же нужно богине, а точнее вам и храму, — Лана недовольно подняла бровь.
— Тебе нужно, чтобы супруга Иана Шелрана вернулась обратно в храм.
Глава 7 Шэйли
— Эйва, а скажи, пожалуйста, как я должна была реагировать на новость о том, что мы едем в Хиит? — спросила Шэйли, когда они с Эйвой шли в храм, потому что девушке захотелось воздать хвалу богине, особенно это хотелось сделать перед предстоящей поездкой.
— Я не совсем понимаю вас, госпожа, — слегка нахмурилась горничная.
— Ну, Иан явно расстроен этой поездкой, — пояснила девушка. — И он видимо ждал, что я тоже расстроена. Но я не помню ничего о Хиите и, понимаешь?
И Шэйли молилась за женщину каждый день, потому что более внимательного и понимающего человека в своей жизни кажется не встречала. Ну, насколько девушка могла судить по своим ощущениям.
— Да, ваша милость, я поняла, — кивнула Эйва. — Господину Иану не то, чтобы там не нравилось. Но там тихо и скучно, городишко далеко, да и развлечений там нет никаких. Вы были там в прошлом году, вам понравилось. Там очень красиво и воздух горный, невероятный.
— А тебе там нравится?
— Я была там несколько раз, и мне везде хорошо, — ответила горничная. — Для меня дело не в месте, а в людях, которые в этом месте есть. А в поместье Шелранов в Хиите живут хорошие люди.
— Хорошо, — улыбнулась девушка.
— Но не обязательно показывать супругу, что вы не особо расстроены поездкой, — подмигнула Эйва заговорщически, чем вызвала у Шэйли смешок.
Девушка прижалась к горничной, с которой шла под руку по улице, и снова попыталась вспомнить сестру Иана, но получалось не очень. Точнее перед глазами стояла мягкая улыбчивая девочка лет пятнадцати, смотрящая ласково и мягко. Но ведь Ниила была старшей в семье Шелранов, значит ей сейчас за тридцать или около того? И исходя даже из этого разговора, Шэйли видела её взрослую, но почему же никак не могла вспомнить, как она выглядит?
Храм в Ласце был грандиозным, одним из самых красивых в стране, а ещё невероятно гулким. Огромные залы, пустые коридоры, целые галереи с мрачными монохромными витражами и мозаикой. Это было специально так сделано — пустота бытия здесь должна была ощущаться, как нигде в другом месте.
Богов, которым поклонялись, было несколько. Все они были высшими и всем им строили храмы, но вот в каждом были разные порядки и устои. А в больших городах строили огромные здания, состоящие из пяти залов, каждый из которых был святилищем какого-то из почитаемых высших богов.
Все эти постройки были многоуровневыми, сложными, с коридорами и переходами, порой открытыми участками под открытым небом. Все такие храмы называли “единением” и они все впечатляли своими размерами и внешней красотой.
Шэйли и Эйва прошли в ту часть, что была посвящена богине-матушке Йетри. В зале горели свечи, было несколько женщин, что стояли у алтарей на коленях и молились. Обычно Йетри просили о благополучии в доме, о здоровье, о детях.
