Да, случилось много всего. Но какой смысл лихорадиться обо всём и сразу. Не в её силах прямо сейчас решить все беды, но хотя бы одну она могла исправить.
Солнце степенно ползло по небу, перевалило за зенит и стало клониться к закату. Ещё где-то час она набиралась храбрости. В конце концов, поднялась и направилась к нему с крепким намерением извиниться.
Подошла. Присела неподалёку. Он не отреагировал — совсем, даже не дёрнулся.
— Мирей… — проговорила она тихо.
Произнесённое вслух имя прокатилось по тишине и замерло между ними.
— Ты извини меня, пожалуйста. Мне, правда, очень-очень стыдно.
Она закусила губу, смотря в прямую, как палка, спину с мольбой. Было так неловко, что хотелось разрыдаться прямо здесь и сейчас — за всю жизнь она позволяла себе подобное лишь два раза.
Мирей чуть повернул к ней голову, бросая искоса взгляд.
— Ты вовсе и не обязана мне доверять, — сказал он тем самым отчуждённым тоном, что так жёстко резанул по уху, когда она обидела его. — В конце концов, я — сын Хаоса, а ты — дочь Неба. Мы созданы для того, чтобы противостоять друг другу.
— Да. Но, думаю, тут мы вправе сами решать. И если бы мне повелели прямо сейчас сразиться с тобой, я бы отказалась.
Что-то в его взгляде изменилось. Он отвернул голову, вздохнув так тяжко, словно она невероятно ему докучала. Захотелось создать себе раковину, как у улиток, залезть в неё и никогда больше не вылезать.
Мирей крутанулся, поворачиваясь к ней лицом, и опёрся руками о колени.
— Я бы тоже отказался.
— Мир?
— Мир.
Нинель выдохнула с таким облегчением, что Мирей расхохотался.
— В конце концов, мир вокруг стал действительно зыбок и неустойчив. Нам и вправду лучше держаться вместе, так безопаснее.
— Согласна. Но… то, что теперь придётся играть в какие-то игры, утаивать, выкручиваться… Мне это претит. В моём мире всё было гораздо проще.
— Хах, тяжело бы тебе у нас пришлось. Всю жизнь только и делаю, что утаиваю и выкручиваюсь.
— Придётся тогда тебе научить меня этому. Просто… В Небесных Чертогах опасность ещё в том, что любой, кто коснётся меня, сможет прочесть мои сомнения и смятение.
— Что за жуткая сила, честное слово, — хохотнул он, расслабленно развалившись. — Но, — поднял палец, кидая хитрый взгляд исподлобья, — во-первых, я действительно могу научить тебя, как правильно скрывать свои эмоции и мысли, или что там у вас читают, а во-вторых, могу закрыть от чужого взора ту часть, которую ты не хочешь показывать.
Нинель заинтересованно склонила голову. Так вот, наверное, в чём секрет невидимого «щита» — его самообладание.
— Ты и такое можешь?
— Хах, — снова хохотнул он — на этот раз польщённо, как показалось Нинель. — Сынам Хаоса подвластна магия изменения вещей. И под «вещами» я имею в виду не только вещи.
— Есть ли вероятность того, что ты таким вот образом и от меня что-то скрыл? — попеняла она, прищурившись, скорее в шутку, чем серьёзно — не хотела снова ранить недоверием.
— Обязательно бы скрыл, если бы знал, на что ты способна. Да только смысла уже нет, ты всё, что могла, уже увидела.
Он развалился на земле, говоря об этом так, словно подобное нисколько его не смущает.
Солнце отбрасывало косые лучи на поляну, и если не поворачивать головы, то можно представить, что страшного тёмного пятна тумана, жаждущего боли и смертей, словно и не существует. А они просто так сидят здесь и болтают, точно закадычные друзья. От этой мысли стало тепло. Друг. Красивое слово, значение которого она не до конца понимала. Совершенно человеческое, но хорошее, твёрдое и светлое.
Что-то подсказывало ей, что Мирей действительно мог стать для неё другом.
Может быть, судьба всё же не просто так свела их вместе? Любая другая на её месте сразу сбежала бы. Да даже и не попала бы в такую ситуацию, не дрогнувшей рукой уничтожив Коко. Но Нинель изначально спускалась в мир людей в поисках иного пути. И благодаря Мирею нашла его.
***
— Как их много… — прошептала она.
Они сидели на высоком выступе, который сформировал Мирей. Над ними полуденным солнцем сияла сфера, освещая пространство вокруг, давая возможность разглядеть в непроглядной тьме ночи выползающих из тумана на охоту тварей. Им нужно было поймать одну, желательно небольшую, но пока что обитель покидали одни громилы.
— Да уж, немало.
Несколько тварей окружили выступ, кидаясь на него, атакуя. Некоторые, поняв, что их попытки тщетны, улеглись внизу, подёргивая хвостами — замерли в засаде. От исходящей от них энергии кровожадности у Нинель перехватывало дух. Хотелось спрятаться за Мирея, а ещё лучше — взять его за руку, чтобы снова ощутить уверенность и спокойствие.
— Если они так и будут здесь сидеть, у нас ничего не выйдет, — сказала она, заглядывая вниз.
— Мы явно не предусмотрели тот момент, что за неимением другой добычи они захотят полакомиться нами. Твоя сила может действовать на расстоянии?
— Нет. В отличие от силы разрушения, для исцеления мне нужно прикоснуться.
— Ясно. Сейчас я заарканю кого помельче и подтяну к нам.
Мирей вытянулся в полный рост, выпуская из рук чёрные путы, и замер, выжидая момент.
Ждать слишком долго не пришлось. Вскоре из тумана, чудно тявкая, выбежала тварь, похожая на очень большого кота. Хлёстким движением Мирей закинул «цепь», что обвилась вокруг шеи тварюшки. Та строптиво взвизгнула и смолкла, замерев — Мирей подчинил её.
— Отлично, — сказал он, подтягивая добычу.
Тварь повисла на путах, дёргая лапами.
— Не придуши.
— Я так же Коко вытаскивал, а он, знаешь, побольше этой будет. И ничего, в порядке всё с ним. Пожалуйста, держите, сударыня. Можете не благодарить, — выдал он и встал в позу, комично поклонившись.
Нинель тихо посмеялась в кулак, подползая к твари поближе. После примирения Мирея понесло, не остановить — он шутил и шутил, выдавая странные реплики одну за другой. К закату у Нинель уже живот болел от смеха.
Она подняла руку, собирая в ладони силу исцеления. Приблизила её к твари и прислушалась. Было тихо. Похоже, цепь подчинения полностью сковывает разум жертвы. Ни единой мысли, ни одной эмоции. Ничего.
— И ты мне ещё говорил что-то про жуткую силу, да?.. — пробормотала она себе под нос.
— Мы дети богов. Естественно, мы жуткие, — ответил он без тени иронии в голосе.
Нинель остановилась. Села, подняла на Мирея глаза.
— Ты вообще понимаешь, как работают твои путы?
— Я похож на дурака?
— Нет. Разве что, иногда, — сострила она. Мирей хмыкнул. — Не только разум — всё его существо полностью под твоим контролем. Он больше никто, просто… игрушка в твоих руках. И сделает всё, что ты ему повелишь.
— Как хорошо, что я с детства не играл в игрушки. И начинать не собираюсь.
— Да, — проговорила она, вновь склоняясь над зверем. — Это хорошо.
Но вот сколько их ещё таких, с подобной силой… озноб берёт. А сам Хаос? На что способен первородный бог, если его дети могут вытворять такое? Действительно пугающе.
Нинель вновь сосредоточилась. Собрав силу, опустила ладонь на лоб твари, ощутив под пальцами что-то наподобие шерсти. Чудотворная энергия пролилась внутрь зверя, озаряя его светом, который вскоре охватил всё его существо. Она почувствовала, как высвобождается его разум — сначала от оков подчинения, а следом — от угнетения тумана. Яркое сияние, порезвившись внутри, переползло на сковывающие шею путы и побежало по ним, окрашивая в золото.
Тварь тявкнула и потёрлась о неё мордой.
— Ну, привет, — сказала Нинель, улыбаясь и почёсывая зверя за ухом. — Теперь тебе лучше, верно?
Весело взвизгнув, тварюшка принялась скакать вокруг неё, а после обратила своё внимание на Мирея. Взвизгнула, в мгновение ока сократив расстояние, и с разбега запрыгнула на него, закидывая лапы на плечи. Мирей пошатнулся и выпустил цепь из рук, чтобы подхватить зверя, и та, коснувшись земли, истаяла.
— Нет, я понимаю, что ты исцелила её разум, — пытался он говорить в перерывах между тем, как язык твари проходился по его лицу, — но вот почему они вдруг проявляют к нам такую любовь, никак в толк не возьму.
