Я оторвалась от документов и с ужасом увидела, что жених зажимает кровоточащий бок. Меня пробил холодный пот. Боги! Владыка меня казнит!
Запихнув бумаги за ворот, я подлетела к Шаэну и, поддерживая его, потащила из кабинета.
– Потерпи, миленький! Нам недалеко! Там тебе помогут!
Наверное, так искренне я молилась всего третий раз в жизни, прося богов за этого обалдуя, подставившегося под удар.
– Возьми у меня артефакт, – умирающим голосом обратился ко мне Шаэн. – Я его чуть не выронил.
- Сейчас это последнее, что меня волнует, - разозлилась я, засовывая протянутую мне реликвию моего рода в карман. – Как же так? Когда ты успел?
Мы уже спустились в погреб, и я слышу, что над головой началась беготня. Видимо, хватились не вернувшегося патрульного.
Шаэн, повисая на мне практически всем весом и еле переставляя ноги, еле слышно признался:
– Когда открывал сейф, ободрался об гвоздь, на котором висела картина, скрывавшая его.
Что???
Я сбросила с плеча его руку и ткнула пальцем ему под ребра, там, где спецкостюм окрасился в красное.
– Щекотно же! – захихикал по-девичьи Шаэн. – Я ревнивый.
Ах ты, зараза!
У меня только что пар из ноздрей не пошел.
Глубоко вдохнула, медленно выдохнула и взяла с деревянной навесной полки кружку. Подошла к ближайшей бочке с надписью «Вино» и налила себе доверху.
– Ну ты чего? Обиделась? – Шаэн почуял, что переборщил.
– Не обиделась, но запомнила, – поставив кружку назад, ответила я. В моем ведомстве служащие знают, что после этой фразы меня нужно остерегаться.
Запиннывая ржущего женишка в подземный ход, я уговаривала себя не убивать его. У меня на него большие планы. Уже скоро я буду отомщена!
Часть 13
Прилично попетляв по сплетению подземных ходов, мы, наконец, добрались до подвалов храма Лаисы. И чем ближе мы подходили, тем ласковее я вела себя с Шаэном, чем его изрядно нервировала, что меня только радовало.
Мой розыгрыш тоже можно считать недобрым, но человеческая жизнь не предмет для шуток. Я слишком многих потеряла на своем веку: и соратников, и друзей, двух мужей, хоть один из них и был настоящей сволочью.
На выходе из подземелья нас уже ждала Хадзима, которая, судя по всему, заняла пост с вечера и уже задремала, сидя на шаткой табуретке. Увидев нашу парочку, она еле сдержала смех, но быстро с собой справилась. Думаю, осознание, что, возможно, это последняя наша с ней встреча, придала ей сил.
– Что ищете вы в храме многоликой Лаисы? – строгим, хорошо поставленным голосом спросила она.
– Защиты и благословения, – протараторила я ритуальную фразу.
Когда-то с этими же словами я за руку привела Хадзиму в этот храм.
– Следуйте за мной, – величественно кивнула жрица в ответ и плавной поступью двинулась вглубь храма, указывая нам путь.
Шаэн даже притих, перестав посмеиваться. Все же насмехаться в доме богини – дело дурное. Хоть и считается, что Лаиса – забытое божество, но кто знает, как часто она заглядывает к тем, кто все еще ей поклоняется.
Хадзима привела нас в просторное гулкое помещение, где находились только несколько каменных алтарей, каждый у ног статуи, изображающей одну из ипостасей богини Лаисы.
– Ярость, страсть или боль терзают страждущие сердца?
Настала очередь выбора. И сделать его должен Шаэн.
Покосившись на меня, он ответил жрице:
– Страсть.
Умничка. Начитанный мальчик.
– Да будет так! – Хадзима взмахнула рукой, и откуда-то из-за колонн появились две послушницы. На вытянутых руках они бережно несли алую ткань, расшитую золотыми узорами. Расстелив ее на одном из алтарей, том, что у ног Лаисы Влюбленной, они подхватили Шаэна под руки и подвели к приготовленному ложу.
Из рук Хадзимы министр принял кубок, украшенный драгоценными камнями.
– Три глотка, – повелела она. – А потом ложись и жди.
Оглянувшись на меня и дождавшись одобрительного кивка, Шаэн последовал инструкции. Мне были понятны его сомнения. Сейчас даже меня, обиженную на богиню за несправедливость в личной жизни, пробирал трепет.
Дождавшись, пока зелье, приготовленное жрицей, подействует, я подошла к жениху. Он еще не спал, но сознание его уже путалось.
– Шаэн, дорогой, – прошептала я. – Когда ритуал завершится, я буду ждать тебя дома.
Он захотел мне ответить, но его взгляд зацепился за что-то на моей шее.
– Ты? – его глаза гневно распахнулись. – Ты обманула меня! Паучиха!
Я прикоснулась к тому месту, куда он смотрел.
Надо же, грим не выдержал сегодняшних приключений. Фальшивая кожа содралась когда-то во время наших мытарств и предъявила миру мою татуировку. Маленького милого паучка, плетущего свою паутину.
– Я тебе не лгала, милый, – прошептала я, уже заснувшему Шаэну.
Ну что ж. Зато, когда министр проснется, он совершенно точно поспешит в дом у площади Независимости. А мне только этого и надо.
– Сколько он проспит? – обернулась я к Хадзиме.
– До утра, – ответила она, и я вздрогнула.
Голос ее был потусторонним, холодным и безэмоциональным. Глаза жрицы светились в полумраке алтарной.
– Мажена, ты бегаешь от предназначения, а обижаешься на меня. Отрекаясь от моего дара, ты жалуешься в сердце на мое неблаговоление. У тебя остался последний шанс.
Я попятилась.
Нет, не хочу ничего слышать.
В растрепанных чувствах я покинула храм.
В ночи я добралась до дома внучки, сняла родовые браслеты Шаэна и оставила их в прихожей, приложив записку: «Мажена, милая! У меня для тебя подарок!»
А теперь самое время забиться в свою нору и пересидеть там денька три, не высовывая носа.
Три дня спустя
Трое суток я отсиживалась в собственном доме, игнорируя штурм, который устроили внучка и Шаэн. Они по очереди приходили к воротам моего особняка, но слугам было запрещено открывать кому бы то ни было.
Я отсыпалась, приводила себя в порядок, любовалась артефактом, который спустя столько лет удалось вернуть, и… зализывала раны, нанесенные словами богини.
Только гневные послания Владыки я, прочитав, складывала стопочкой на столе.
И вот сегодня я, наконец, почувствовала в себе силы, встретиться со всеми лицом к лицу.
Ну что, Мажена? Это была твоя самая удачная партия! И она закончена.
Настроившись подобным образом, я велела заложить карету и отправилась в Зеленый дом у площади Независимости.
Я все сделала правильно, я дала им шанс и дала им выбор. А уж как они им распорядятся, дело их.
Внучка открыла мне дверь, и первое, что я увидела, это родовые браслеты Шаэна на ее руках.
Хмыкнула.
Ясно.
Какую бы головомойку мне Мажена-младшая сейчас не устроила, это будет немного фальшиво. Раз они браслеты не сняли, значит, обоих все устроило.
– Как ты могла? – налетела на меня Мажена.
– А что тебе не нравится? – я сделала каменное лицо. – Я устала слушать, какой Шаэн замечательный, какой он прекрасный, умный, дальновидный.
– Что? Чужие достоинства глаза колят? – склочно спросила Мажена. Характерец у нее в меня.
– Нет, надоело, что свои не спешишь показать. Ты сколько лет по Шаэну сохнешь? Кажется, с момента прохождения практики во дворце? Ты хоть раз показалась ему на глаза?
– Я не из тех, кто вешается на шею! – запальчиво возразила внучка.
– Вешаться на шею и хотя бы познакомиться, это не одно и то же.
– Он должен был сам меня заметить!
– Как? – округлила я глаза. – Как он мог тебя заметить, если ты прячешься, стоит ему оказаться на расстоянии двухсот метров!
– Тебя же он разглядел? Даже с фальшивыми морщинами!
Я обалдела от этой претензии:
– Ты, что, приревновала Шаэна ко мне? Учитывая, что мы с тобой на одно лицо? Да родная дочь на меня меньше похожа!
Мажена и в самом деле была копией меня в юности, удивительно, но внучка была со мной на одно лицо, на то самое, что я показывала Шаэну в старых документах.
