— Я еще дома заказала. Хотела возложить на алтарь, но как-то не до того было, — она неловко пожала плечами. — Только не знаю, может, мало или велико окажется, или не понравится…
Рэлико, не зная, куда деваться от смущения (ох, лучше б на алтарь положила!), разжала пальцы, и почувствовала, как вздрогнул Ланеж.
Задержав дыхание, он протянул чуть подрагивающую руку. Рэлико поднесла было кольцо к указательному, постеснявшись надеть на безымянный, но ей хрипло сообщили:
— На другой.
И, вспыхнув (щеки непривычно опалило, словно слишком близко к огню подошла), она надела кольцо как положено.
Село как влитое.
Ланеж осторожно взял ее за обе руки.
Она не знала, куда деться от радости и смущения, не могла на него глаз поднять.
— Рэлико… ты всем пожертвовала, чтобы быть рядом со мной. И клянусь, я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела об этом.
И его низкий, зимний голос прозвучал так торжественно, что не поверить было невозможно.
— Я приобрела много больше, — тихо ответила она, наконец подняв голову. Теплые глаза смотрели словно в самую его душу. — Ты ведь тоже жертвовал — все это время. Своими чувствами, своим покоем…
Он вздрогнул. Как говорил Сулу — дух взращивает жертва?.. Вот же старый интриган! Не мог предупредить?
Но рассердиться снежному богу не удалось.
— И я точно знаю, что ни о чем не пожалею, пока ты будешь рядом, — уверенно проговорила Рэлико. — Раз… раз ты тоже…
— Люблю тебя, — тихо договорил Ланеж, привыкая к звучанию этих слов. И, не в силах больше сдерживаться, вновь прильнул к ее губам.
И мыслей не остается, только чувства, одни на двоих. Каждое движение — обещание счастья, каждая ласка — обещание блаженства. И все крепче объятия, и все больше горячат кровь поцелуи, и дыхания не хватает, и хочется еще теснее прильнуть к нему, ставшему центром ее мироздания…
Для них больше не будет ни сомнений, ни смущения, ни одиночества. Рядом всегда будет тот, кому можно сказать самые важные слова.
Ланеж отстранился первым, выравнивая сбившееся дыхание. Прижался щекой к огненно-рыжим, присыпанным льдом, как алмазной крошкой, волосам, и зажмурился. Рэлико притихла, прильнув к нему, переживая непривычные чувства, такие сильные, острые…
— И я тебя, — прошептала она. — Больше жизни…
Снаружи тревожно заржал Северный Ветер, заставив обоих вздрогнуть.
— Хозяин! — пискнул Криос, опасливо, виновато заглянув в пещеру. — Что-то неладное… Тучи вдруг подступили. Грозовые!
В сердце заскребло дурное предчувствие, и судя по встревоженному взгляду, который на него бросила Рэлико — не у него одного. Не сговариваясь, они вместе устремились к выходу. А там Душа Севера схватилась за руку своего бога, пораженная увиденным.
Было с чего. Никогда Север не видел такой бури.
Наползала клубящаяся туча, едва ли не скребущая брюхом по вершинам далеких деревьев, поглощающая верхушки редких скал. Сердито выплевывала то одну Молнию, то другую. Ланеж знал, что они, обессиленные, падают прямо в снег, из которого не смогут подняться без помощи своего бога — но тому, кто создал эту тучу, похоже, до участи духов дела не было.
И что самое странное — они перемежалась редкими лучами солнца, которому сейчас, в это время года, на Севере не должно было быть места.
А значит, с Громом Ильос.
Что эти двое забыли здесь? Ни разу за все время, что он был богом, такого не случалось!
Ланеж бросил встревоженный взгляд на свою избранницу.
— Рэлико, вернись, пожалуйста, в пещеру до тех пор, пока я не разберусь в происходящем.
Она упрямо помотала головой, хотя в янтарных глазах мелькнул страх.
— Я тоже вижу, что это не простая туча, — храбро заявила она. — И одного тебя никуда не отпущу, будь там хоть Гром, хоть Танатос!
Ситуация к веселью не располагала, но Ланеж не смог сдержать улыбки. Как всегда, заботится о нем…
— В таком случае встретим незваных гостей вместе. Теперь это и твой дом, — произнес он.
Никакой вины за собой Ланеж не чувствовал, он не сделал ровным счетом ничего, что могло бы объяснить такое явление Грома и Ильоса, да еще собственной персоной. Однако дурное предчувствие не отпускало. Впрочем, это они явились в его вотчину, в дни, когда его сила достигает пика…
Пальцы привычно попытались лечь на рукоять меча, но нащупали только пустоту. В ножнах ничего не было. Сейчас Ланеж горько пожалел о том, что его меч унесло в неизвестном направлении — и с удивлением и благодарностью кивнул Криосу, который, явно подлизываясь, осторожненько ткнул богу в ладонь рукоять кинжала, забытого ими на алтаре.
Мало кто, кроме морозника, смог бы коснуться этого лезвия и уцелеть — разве только Зима. Снежников затянуло бы внутрь, ледянников могло сковать и разбить. Но плоть морозника менее стабильна, да и предназначение иное. И сейчас Ланеж был очень рад проявленной им инициативе.
Рукоять легла в ладонь так удобно, словно он отложил кинжал в сторону только вчера.
А еще клинок грозно поблескивал синим, чего раньше за ним не водилось — он всегда горел голубым сиянием, а тут не вспыхнул даже в руке бога… Но должного внимания этому факту Ланеж уделить не успел.
Ланеж и его нареченная остановились на вершине холма, в точке, откуда брали начало и юг, и восток, и запад. На юге есть такая же, что обеспечивает равновесие силы в Мире. Там тоже холодно, только нет земли, одно лишь ледяное море на многие лиги, а значит, нет и людей, которые могли бы верить в снежного бога.
Туча наконец доползла до цели и с грохотом раскололась — а из нее спустились трое. Гром, как он и догадывался. Ильос, не в сезон озаривший сиянием своих золотых волос Север, чем вызвал нездоровый интерес и смертных, и животных. Ланеж ощутил смутное беспокойство за них. Лишь бы не решили, что весна пришла до срока, лишь бы не испугались… северяне ведь суеверны.
Третьим оказался бог весны, закутанный, как в сумрачный плащ, в серую силу Грома, очевидно, защищающую его от холода. Ланеж даже не сразу его узнал. А потом с невольным беспокойством понял, что дело было даже не столько в силе верховного. Просто весенний божок изменился — и не в лучшую сторону. Цвет лица нездоровый, излишне бледный, само оно одутловатое, под глазами залегли тени. При этом Анихи похудел, что для бога — нонсенс. И постоянно перебирал тонкими пальцами, но томности в этом жесте не осталось ни йоты — его руки стали нервными, суетливыми и чуть подрагивали.
— Они не одобрят, — вдруг шепотом произнесла Рэлико, крепче сжав его ладонь и тем самым оторвав от размышлений о виде старого недруга.
— Чего именно?
— Того, что со мной произошло. Меня.
— У тебя особый статус, но это по-прежнему мое ведомство. То, что происходит во владениях стужи, их не касается. Можешь не волноваться на этот счет.
— Однако они зачем-то сюда явились. Да еще так скоро после… Я даже освоиться толком не успела. Если у тебя из-за меня будут проблемы…
— То я пошлю их к Сулу, пусть с ним и разбираются, — попытался приободрить ее Ланеж. — Ты будешь со мной. Не бойся.
— Я за тебя боюсь, а не за себя, — тихо прошептала она. Но Ланеж услышал и сообщил:
— Мне ничто не грозит, Рэлико.
Девушка честно попыталась успокоиться, но вышагивающие к ним фигуры ей категорически не нравились. Дурное предчувствие поднималось откуда-то из глубины души. И судя по тому, как по обеим сторонам от них начали собираться духи — не у нее одной.
— Приветствую верховных и стихийного… однако о визите надлежит сообщать заранее, — ледяным тоном произнес Ланеж. Гулкий голос легко разнесся над снежными просторами.
— Если это визит вежливости, разумеется. Но нас привело сюда срочное дело. Вежливость тут неуместна, — надменно рявкнул хозяин тучи, не удосужившись даже поздороваться в ответ.
Восточный ветер, нагло пронесшийся по равнине, взметнул возмутительно рыжие волосы, единственное яркое пятно в этом серо-бело-черном мире. Запоздало разглядев Рэлико, все трое сбились с шага — они-то прежде полагали, что подле Ланежа стоит Зима и, пристально следя за каждым движением снежного, не потрудились присмотреться к его спутнице.
