Ровно одно мгновение Ланеж молчал, не двигался, даже не дышал.
В этот миг были забыты все чужие запреты, все былые решения, все благие намерения.
Позабыв обо всем, Ланеж склонился к ее губам.
Не обожгло ни его жаром, ни ее — холодом.
Робкий ответ — и взаимное тепло, проникающее в самое сердце, согревающее изнутри, делающее поцелуй из несмелого и нежного жадным…
Тяжело дыша, Ланеж отстранился, крепко прижал ее к себе, уронил новый поцелуй на высокий лоб — как раз между бровями.
— Люблю тебя, — шепнул он. — Больше всего этого мира — люблю… Я ждал тебя несколько тысячелетий, и никому больше не отдам, никуда не отпущу!
И, достав из кармана найденное в чужих землях кольцо с «Оком Земли», Ланеж осторожно надел его на безымянный палец ее правой руки. Но смутившаяся Рэлико даже не успела им полюбоваться.
Ослепительно ярко вспыхнул знак снежного бога на лбу его наликаэ.
Вздрогнув, зажмурившись на миг, Ланеж поневоле отпрянул. Испугался было, но затем…
Взметнулись голубоватые морозные искры, обнимая снежного бога и его избранницу. И зазмеились от сияющей снежинки узоры к вискам, и такие же поползли по рукам, расцвечивая серебром запястья — совсем как Шэ’Эл когда-то! — оплели тонкими нитями обручальное кольцо. Ветра нет, но рыжие волосы мягко развеваются, словно подхваченные течением. Грубая меховая одежда растворяется в льдистом сиянии, на миг поглотившем ее полностью, и сменяется бледно-голубым платьем, которое девушка не раз видела в ночных грезах. И вот уже от преобразившейся Рэлико веет прохладой, и жар костра кажется ненужным и лишним здесь, а потому его мигом заносит снегом.
Который легко срывается не с его ладони, но с ее.
Все та же — но иная. Подобная ему, родственная душа — и это родство потрясенный снежный бог ощутил всем своим существом.
* * *
В бескрайней тьме мироздания торжествующе взревел Хаос, и ликующе рассмеялся великий бог, ткущий судьбы живущих, смертных и бессмертных.
Тенькнул и распустился последний из семи узелков, соединявших двойное полотно воедино. И осталось одно, налившееся серебряным сиянием.
В прошлый раз ее дух пытался покинуть тело. В этот раз — слился с ним воедино, и переродилась плоть, и обрела бессмертие, и налилась снежной силой, благословленная синим льдом и его, Сулу, алтарем.
Больше духа, но меньше бога. Яркая, добрая, снежная Душа Севера, любимица стужи, наликаэ снежного бога, его зимний огонек.
Они заслужили это счастье.
Но улыбка вдруг сбежала с лица слепца. Затем Сулу и вовсе нахмурился.
Правда, его еще придется отстоять… Но теперь он был уверен, что Ланеж справится.
Снежного бога другие вряд ли послушают. Но, к счастью, есть тот, кому внемлют все.
* * *
И веря, и не веря своим глазам, Ланеж смотрел на преобразившуюся Рэлико с ощущением, что все это уже когда-то было. Только теперь не было былого чувства неправильности — она ведь смогла инстинктивно призвать снег, как любой молодой дух…
Но в то же время не совсем дух.
Поверить трудно, но иного объяснения у Ланежа не было.
В прошлый раз она покинула свое тело, став духом. Но теперь плоть и дух остались слитыми воедино — Рэлико просто переродилась и стала иной. И стихия приняла ее, обласкала, и синий лед пропустил, и Первый алтарь благословил…
Совсем как его самого когда-то.
Ланеж медленно снял перчатки. Если он прав — с ней они больше ему не понадобятся.
Сама Рэлико превращения почти не почувствовала — в ее душе воцарился совершеннейший сумбур: и растерянность, и смущение, и любовь, и упоительное счастье.
Когда Ланеж прильнул к ее губам, она не то что о холоде забыла — ей вмиг стало жарко! А потом и вовсе, когда сказал, что любит ее, что долго ждал и никому не отдаст…
Каждое слово тревожило душу. Раз такая ее любовь к богу не безответна, раз он чувствует то же самое, значит, в этом мире вовсе нет ничего невозможного!
И кольцо подарил… После таких слов — будто обручальное.
А потом в глаза ударил яркий свет, взметнулись яркие синие искорки, от которых приятно покалывало кожу, и воздух сделался кристально свеж, чист и так вкусен, что его можно пить, как дорогое вино, и каждый глоток наполняет искрящейся радостью. И ставшие янтарными глаза на миг словно увидели сквозь толщу камня, и различили многочисленных зимних духов, и рядом, и в невозможной дали, и в душе воцарился прежде незнакомый покой…
И жарко здесь до невозможного. Огонь так и пышет жаром… а к чему, если она больше не мерзнет?
Искры окончательно угасли, наваждение вдруг схлынуло, а новые чувства — остались, мешаясь со старыми.
На свою ладонь, с которой ни с того ни с сего сорвались снежинки, Рэлико посмотрела с недоверием и удивлением.
— Это что?.. Как так?
Она изумленно разглядывала узоры у себя на руках, с чистым, искренним, почти детским любопытством. Заметив платье, и вовсе ахнула, вопросительно взглянула на Ланежа.
— Это… — голос отчаянно хрипел, и снежный бог ничего не мог с этим поделать. — Это наше главное зимнее чудо, Рэлико.
Сказав это, он наконец поверил собственным глазам и сердцу.
Взмахнув рукой, быстро создал льдистое зеркало, поднес к ее лицу.
Вскрикнув, Рэлико вгляделась в свое отражение.
— Совсем как тогда! И как потом было, во сне! Даже не верится… Ланеж… — яркие янтарные глаза обеспокоенно посмотрели на него. — Это значит, что я теперь тоже дух? Зимний дух, да? Это навсегда?
Эти вопросы отрезвили, неожиданно больно укололи, пошатнув зарождающуюся уверенность. Она ведь даже не подозревала, что так может получиться. Пусть говорила, что возвращаться домой не собирается, но теперь, узнав, что назад дороги нет, наверное, расстроится, испугается…
— Да, — не стал лгать он.
Но, к его удивлению, Рэлико радостно закружилась по пещере. Серебристо зазвенел ее счастливый смех. Она и двигалась теперь иначе, так плавно, как человек никогда бы не смог… И его покинули последние сомнения.
Рэлико подскочила к выходу из пещеры и выглянула наружу.
До чего же вкусный воздух! Совсем как в ту ночь, когда стужа выбрала себе снежного бога! И до чего бескрайний простор! Если особым образом прищуриться, видно далеко-далеко, кажется, до самой границы, на которой снег сливается с небом! И оттенков даже в северную ночь великое множество — Ланеж говорил, пятьдесят два?
Обернувшись, Рэлико нежно улыбнулась своему богу.
Так легко прочесть неверие, восторг и благоговение в его белых глазах!
Раз он любит ее — чего еще ей желать?
Разве не об одном она мечтала — стать ближе к нему? И вот — сбылось… Да что там — о таком исходе она и мечтать не смела!
— И я теперь смогу… и быть рядом, и никуда не уходить, никогда, увидеть все, что ты захочешь мне показать, и помогать, и… Ланеж!
Она дернула его за руку, вовлекая в свой чистый танец радости, и они закружились в вихре снежинок, взявшись за руки. А потом Рэлико замерла, несмело уткнувшись ему в грудь.
Ланеж обнял свою огненную девушку, сначала несмело, затем крепче, сознавая: он больше не сможет причинить ей вред или боль, не сможет хлестнуть холодом или заморозить.
Чем он заслужил это счастье?
Не удержавшись, погладил ее по щеке. Такая нежная, бархатистая кожа… Заправил выбившуюся прядь рыжих волос за ушко, скользнул пальцами по шее…
Ему тут же стало жарко, и подземный огонь был тут совершенно ни при чем! Особенно когда раздался ее прерывистый вздох, и его огненная девушка крепче прижалась к нему.
Такой нежный, такой близкий и родной, что даже больно! Рэлико положила правую руку ему на грудь, невольно залюбовалась кольцом — красиво до чего, и камень такой…
Кольцо!!!
Ланеж озадачился, когда она вдруг с тревожным возгласом отпрянула и принялась ощупывать платье. Потом с облегчением вздохнула, обнаружив в нем скрытый кармашек. Опасливо проверила его — и вытащила что-то в кулачке.
