Мэттью обнимает меня. А я зажмуриваюсь, сцепив за его спиной руки. Я никогда не думала, что мне будет так комфортно рядом с чужим человеком. Может, в людей все-таки стоит верить? Они ведь никогда не перестанут нас удивлять.
Неожиданно хлопает входная дверь. Я вздрагиваю, но Мэттью меня не выпускает из объятий, лишь немного расслабляет руки, чтобы я смогла обернуться.
— Простите, что прерываем, — игривым голосом пропевает Мэри-Линетт, ворвавшись на кухню с двумя коробками пиццы, — но, вся Астерия уже учуяла запах вашей отравы.
Она лыбится, неуклюже бросает еду на стол. И за ней с бумажными пакетами входят Норин, Джейсон, Хэрри и Бетани. Растерянно морщусь, а Хэрри плетется ко мне, сверкая огромными глазами. Рядом с ним в мешковатом платье стоит Бет. Она кивает мне и строго оглядывает кухню, будто бы проверяя ее на наличие повреждений.
— Мы вовремя, — в конце концов, заключает она.
— Еще бы. Эта дамочка караулит вас почти с обеда, — Джейсон хитро глядит на Мэри, усаживается за стол и выдыхает, словно ему совсем не нравится скопление народа.
— Вы…, это… — Не знаю, что сказать. Как идиотка хлопаю ресницами, а Бетани и тетя Мэри-Линетт уже выливают содержимое кастрюль в мойку. Что происходит? Почему они пришли, и как догадались, что мы жутко голодные? Я отхожу от Мэттью, предварительно сжав его за руку, и приближаюсь к Норин, ощутив колючий ком в горле. Тетя улыбается и мне в глаза смотрит ласково, крепко держась пальцами за спинку стула. Она все еще слаба и выглядит уставшей, но взгляд у нее такой яркий, что вокруг вмиг становится светло.
— Спасибо. — Шепчу я и дергаю уголками губ. Тетушка выдыхает, тянется ко мне, и я послушно подхожу ближе, порывисто опустив голову на ее худое плечо.
Неожиданно тяжесть всего мира сваливается с меня, силки слетают с легких. Я знаю, я — не одна. Мои близкие люди всегда рядом со мной, даже когда мне плохо. Даже когда я совершаю ошибки или сворачиваю с верного пути. Они не бросят меня.
— Прости, что не помогла Мэттью раньше.
— Прекрати, — обрываю я, шмыгнув носом, — это я должна извиниться. За все, что вам наговорила. За все, что сделала. А я так много натворила.
— Это послужит всем нам уроком, — отстранившись, говорит тетя и прокатывается по моим щеками холодными ладонями, — главное, что сейчас все позади, Ариадна. Мы живы, и мы в порядке. Это самое важное.
— Да. Так и есть.
Норин кивает, ведет меня к столу, и мы усаживаемся, открыв коробки с пиццей. Я не помню, чтобы мне было так хорошо в Астерии. Не помню, чтобы за нашим столом сидело так много близких мне людей, и мы общались, улыбались друг другу. В какой-то момент я чувствую себя вполне обычным человеком, у которого не отнимали семью, и это чудесное ощущение, за которое стоит разбивать в кровь колени.
Возможно, все то, что со мной случилось, вело именно к этому моменту. К моменту, когда Хэрри хлопает меня по плечу, а Мэтт держит за руку. Когда Джейсон от Норин глаз не отводит и следит за каждым ее движением. Когда Мэри-Линетт рассказывает Бет о том, что тоже была старостой в старших классах, но продержалась только две недели.
Я потеряла семью, но кто тогда все эти люди? Расслабляюсь, незаметно разглядывая тетушек и друзей, и неожиданно забываю о том, что натворила. Ведь так просто поверить в то, что все позади, что боли никакой не было, когда все хорошо.
Однако судьба не устает напоминать нам о наших ошибках.
Внезапно все двери и окна в доме разом захлопываются, и, неровно мигая, лампочки вспыхивают и взрываются, посыпавшись на наши головы яркими искрами. Я примерзаю к месту, Мэттью изо всех сил сжимает под столом мою руку, а затем прямо напротив меня появляется стул, будто бы из воздуха. Со скрипом, он придвигается ближе и застывает.
Уже в следующую секунду нашему взору предстает черная дымка, которая тянется к свободному месту, смыкается и образует расплывчатый силуэт человека. Громкий треск и за столом оказывается Люцифер. Он наклоняет голову, сверкнув рубиновыми глазами.
— Надеюсь, я не опоздал, — хрипит он и одаряет нас дьявольской ухмылкой.
Наши руки взмывают и ударяются ладонями о поверхность стола, и мы оказываемся прикованными, не можем пошевелиться! Смотрим друг на друга и молчим, не в состоянии вымолвить хотя бы слово из-за того, как дико дерет горло.
— Мы сыграем в игру…, — шипящим голосом протягивает Люцифер и опускает взгляд на свои сероватые пальцы, сжимающие салфетку. Уголки его губ дрогают, а у меня огнем вспыхивают легкие, да так, что дышать становится невыносимо. Джейсон хмурит лоб, на меня глядит пронзительно, будто пытается что-то сказать, но что? Неужели он решил, что я справлюсь с Дьяволом? Или он собирается с ним справиться? — Итак, я задаю вопрос, вы отвечаете. Ложь наказывается, правда поощряется. Мэри, — Люцифер не смотрит на тетю, продолжает разглядывать свои костлявые пальцы, а Мэри-Линетт стискивает зубы, — тебе не кажется странным, что Ариадна осталась в живых после того, что случилось?
Тетя играет желваками, опускает острый подбородок и глухо отрезает:
— Нет.
Ее грудь опускается и поднимается. Мэри неотрывно следит за Люцифером, застыв в ожидании того, что произойдет дальше. Но затем творится нечто необъяснимое. Норин не произносит ни слова, обхватывает пальцами вилку и внезапно вонзает ее в ладонь сестры. Мэри-Линетт взрывается криком, кровь стремительно растекается по столу, а я судорожно дергаюсь вперед, но не могу сойти с места. О, Боже мой!
Норин распахивает глаза от ужаса, пелена проносится в ее небесном взоре, но она не может ничего с собой поделать. Глядит ошеломленно и раздавлено, хватая губами воздух.
— Ты солгала, — низким голосом протягивает Дьявол и наклоняет голову, наблюдая за тем, как тетушка взвывает от парализующей боли. Мэри трясет головой, а я чувствую, как мои щеки вспыхивают от неконтролируемого пожара, — нельзя лгать, милая Мэри. Тебе не говорила об этом Силест? — Люцифер лениво кривит губы. — Говорила, но ты не слушала.
Я пытаюсь справиться с принуждением и дергаюсь вперед, однако лишь привлекаю к себе внимание рубиновых глаз, которые молниеносно находят меня и прожигают огнем. Дьявол сплетает пальцы и облокачивается о стол, притворившись, будто кровь не течет по столу и не заливает коробку из-под пиццы и наши тарелки. Он вздыхает.
— Ты должна была умереть. И ты умерла.
— Видимо, нет, — гортанно рычу я, взяв под контроль голос, и сглатываю, — почему вы так заинтересованы в моей смерти, Хозяин? — Я язвительно ухмыляюсь. — Боитесь?
— Привык держать все под контролем.
