Следующий звонок ушел Келеру, и к трубке мужик подошел почти сразу же, как будто ждал, что я позвоню, готовился к очередной порции хреновых новостей.
— Смотрю, ночь дерьмовая не только у меня, — протянул он устало в трубку.
— Ты даже не представляешь, насколько прав, — откинулся я на спинку дивана. — И боюсь, после того, что я расскажу, она лучше не станет. Мне нужна твоя рекомендация.
— Заинтриговал, — хохотнул невесело и хрипло Виктор. — Слушаю.
На рассказ о том, что происходит ушло меньше времени, чем я ожидал, но гораздо больше, чем мне того бы хотелось. Я не вдавался в особые подробности и детали, полагая, что детали в два часа ночи юристу вряд ли особенно нужны. Келер по большей части со мной был согласен, только иногда просил что-то уточнить, в основном временные промежутки, но особенно с расспросами не лез и не настаивал.
— Думаю, — протянул я, — что дело перестает быть сказкой о промышленном шпионаже, Виктор. Мне нужен человек, который будет отстаивать интересы Лавы, если что-то пойдет не так. Есть у тебя кто-то? Кто-то надежный? — спросил, когда закончил рассказывать.
— Есть, — не задумываясь ответил юрист. — Только Гор, у меня есть знакомый не только для Славки, но и для тебя. И что-то мне подсказывает, что тебе он понадобится быстрее, чем ей.
Я нахмурился, поднимаясь с дивана и подходя к окну, невидящим взглядом рассматривая спящий двор, темные окна квартир напротив, мерцающие фонари.
— Зачем мне адвокат? — отозвался глухо. Келер тяжело вздохнул.
— Потому что первым, кого дернут менты, будешь ты, Гор, — терпеливо, как ребенку, начал объяснять Келер. — Они вцепятся в ближайшее окружение, потому что всегда так делают, потому что статистика и здравый смысл подсказывают, что с этого и надо начинать. И что выяснят?
Мозги после этого вопроса проснулись мгновенно, и я ругнулся сквозь зубы, когда в башке почти за секунды выстроилась охренительная картинка в стиле лучших ток-шоу.
— Что мы собачились со Славкой, как кошка с собакой, что я цеплялся к ней, а она ко мне. И ведь это подтвердит почти каждый в Иннотек.
— Можешь, когда хочешь, — невесело усмехнулся Виктор. — И пойдут дальше, полезут разматывать по событиям, да?
— Да, — прошипел в ответ. — И у них получится, что почти ото всюду торчит моя задница. Я был с Лавой, у меня есть знания, возможности и до кучи — соответствующий опыт за спиной.
— Совершенно верно, а еще ты — разработчик Энджи, и только ты знаешь возможности системы, у тебя есть неограниченный доступ.
— Не только у меня, еще у…
— Да плевать, Ястреб, — не дал мне договорить Виктор, вызывая глухое раздражение. — Даже если он есть еще у сотни, к Вороновой сейчас ближе всего ты. Возможно, еще Савельев, но Савельев ее не трахает, понимаешь?
Я скрипнул зубами и сжал телефон так, что хрустнули костяшки пальцев. Он прав, и все действительно очевидно и действительно плевать, есть ли доступ к исходникам у кого-то еще.
— Да, — процедил зло, стараясь выровнять дыхание.
— Вот и хорошо. Поэтому завтра я приеду к тебе и захвачу адвоката не для Славки, а для тебя. У Лавы время еще есть. — о том, что у меня этого времени нет, Келер говорить не стал, но понятно все было и без этих слов. Я прикрыл на миг глаза, собирая мозги в кучу и заставляя себя абстрагироваться от ненужных сейчас эмоций.
— Хорошо. Я предупрежу Воронову.
— Да уж, сделай милость и успокойся по возможности. Завтра мы вместе решим, что и как она расскажет ментам, а ты подумай не превышал ли где-то полномочий, — понизил он голос до вкрадчивого шепота почти. — И если превышал, убери за собой. Сделай так, чтобы об этом никто никогда не узнал. Я приеду около одиннадцати.
— Спасибо, — поблагодарил я, разминая шею.
— Спасибо скажешь, когда все вернется на круги своя, а пока благодарить меня не за что, — протянул он уже спокойнее, в своей лениво-безразличной манере. — Знаешь, я когда пришел в Иннотек, считал, что работа будет навевать на меня смертельную тоску и надолго я не задержусь.
— А теперь? — усмехнулся, подозревая, какой получу ответ.
— А теперь я очень, очень скучаю по смертельной тоске, — не разочаровал Келер. — Полагаю, ты тоже не прочь вернуться к своим нулям и единицам.
— Кто ж знал, что у Лавы сталкер в анамнезе, — ответил философски. — Как только все закончится, утащу ее в отпуск.
— Звучит, как план, — прищелкнул Келер языком. — Ладно, вали спать. Завтра будет адский день.
— И ты, — покачал я головой и сбросил звонок.
Хотелось ржать и кому-нибудь втащить. Но по понятным причинам я не мог сделать ни того, ни другого. Поэтому просто остался стоять, пялясь в окно, силой заставляя себя угомониться. Келер прав: мне нужна холодная голова.
И я рассматривал пустой двор, пустую площадку, тачки, и прикидывал, что примерно мы действительно можем рассказать ментам, а что лучше держать при себе. Ясно, что Келер будет напирать на корпоративную тайну, если речь зайдет о кодах Ириты и Энджи, о разработках, которые сейчас ведутся в Иннотек, но вот насколько этого хватит, непонятно. На крайний случай, можно подключить госов, и они зарубят любые попытки влезть в Иннотек, а еще… Еще, скорее всего, разорвут контракт и объявят нас ненадежным поставщиком, заберут все, что мы успели сделать к этому моменту, и запретят дальнейшие разработки. Расклад, прямо скажем, сильно так себе.
К черту!
Завтра об этом буду думать. Возможно, удастся избежать лишней возни и все выйдет проще и менее болезненным, чем кажется сейчас. Возможно, догадка, о которой я пока даже Славке не рассказал подтвердится и удастся найти концы.
Я тряхнул головой, швырнул телефон на диван и отправился в спальню к Славке, осторожно возвращая ее к себе в руки, вдыхая запах волос, прижимаясь теснее. Мгновенно, как по волшебству, успокаиваясь. Лава тут же накрыла мою загребущую лапу своей рукой и что-то пробормотала, вызвав короткую улыбку и заставив думать уже о другом.
Она странно себя вела сегодня, совершенно непонятно. Краснела и прятала взгляд вечером, ужин приготовила. Вкусный, кстати… Но в гробу я его видел, потому что после у нее болела нога, болела, скорее всего, гораздо сильнее, чем она показывала и чем утверждала. А еще сегодня почему-то иногда казалось, что Воронова выглядит виноватой. Щемяще-виноватой, с этими своими потемневшими лисьими глазами и закушенной нервно губой.
Не рассказала о чем-то? Умолчала? Не призналась?
Или дело в другом? В том, что я слышал от нее прошлой ночью, когда Лава думала, что я сплю?
Да, Лава, в этом дело?
Я поцеловал обнаженное плечо, едва коснулся, чтобы не разбудить, и длинно выдохнул, обнимая чуть крепче, улыбаясь дебильно, потому что огромное и горячее толкалось в груди, давило на ребра и горло, растягивало губы в этой самой улыбке.
А Славка вдруг завозилась, повернулась, открыла сонные глаза, морщась, потому что такое простое движение снова разбудило боль.
— Гор? — прошептала она, закрывая опять глаза, скользнула рукой по талии, чтобы обнять в ответ.
— Спи, Лава моя, — улыбнулся, касаясь ее губ коротким поцелуем.
— А ты почему не спишь? — проворчала едва слышно и неразборчиво, вонзая на миг ноготки в спину, но глаз так и не открывая, балансируя где-то на грани между сном и пробуждением.
— И я тоже буду. За водой вставал.
— Врун, — выдохнула она, почесала нос о мое плечо и совсем обмякла, опять проваливаясь в сон. — Не уходи больше.
— Никогда, — пообещал довольно и сам наконец-то расслабился. Никуда и никогда теперь, Лава.
А в воскресенье в двенадцать я, Славка и Келер сидели в кабинете, и Славка казалась непривычно притихшей и очень задумчивой. Последние минут десять, скорее всего, вообще не слушала ни меня, ни Виктора, хотя еще пару часов назад, когда узнала в чем дело, ругалась почти с тем же отчаяньем, с каким ругалась в первый месяц нашей совместной работы.
— В общем, — продолжал объяснять юрист, — доступ у них будет ограниченный, в основном к камерам и системе пропусков. Переписка, включая рабочие чаты, сервера, тем более, наши разработки останутся под замком, — он постучал пальцем по экрану планшета, сложил губы в некое подобие улыбки. — Мы защищены контрактом и гос тайной.
