Магии и пожаловаться «выручалочке» на Лукасово самоуправство. Плакаться Тамико было бесполезно — устрой та любимому мужчине взбучку за насилие над дочкой, а она бы устроила, Лукас бы не спустил это Маю с рук. А как именно, Маю воображать не стала.
Легким облачком Эстелла вплыла в зримые покои бога:
— Тебя хочет видеть Жизель, целительница. В ней уйма энергии, есть, что подарить, да и взять она может много, передав другим.
Магнус покачал головой:
— Она любит саму эту энергию больше всего на свете. Никого из мужчин. Ей хватит собственных сил, а я не собираюсь размениваться.
* * *
Сидя в полной темноте полузабытой комнаты Дома Магии, Маю советовалась с таинственным другом, которого абсолютно не стеснялась ввиду отсутствия у полиморфа тела и приставучих манер, все больше заводясь:
— Максимилиан до ужаса ревнивый. Он запрещал мне дружить, с кем я хочу. Все отношения я поддерживала формально, а теперь когда поддержка друзей мне так нужна, я осталась одна! Так Лукас не лучше! Нашелся тут образец порядочности!!! Да они наверняка всегда мутили с Тамико, уж очень та его защищала, когда я заявила, что хочу всего лишь с ним развлечься!! Травили меня со вкусом… Лукас прямо не приемлет свободные отношения у других!
Полиморф просто висел с ней рядом, не вмешиваясь, и Маю, найдя благодарного слушателя, возбужденно продолжала:
— А вот возьму и пойду к Магнусу, хватит меня им пугать!! Поселюсь прямо там или создам себе домик где-нибудь на окраине его владений!! Познакомлюсь со всеми, узнаю массу нового! Куда лучше, чем терпеть диктат! И к Максу я ходить перестану, зачем?!
Существо спросило:
— Ты боишься Магнуса?
Маю пояснила:
— Нет, конечно! Он не пойми чего от меня хочет, секса что ли, даже странно, женщин у него будто мало! Мне не нравится, что он агрессивно это навязывает, а так подумаешь, переспала бы. Хотя там вроде можно и так жить, не обязательно никому отдаваться.
Полиморф уточнил:
— А если он приметил твою душу? Почему он проявляет интерес?
Маю крепко обхватила коленки:
— Не знаю. Если бы он не был так навязчив, я спросила бы, но он хотел только завалить меня на пол и показать, как круто ломает волю. Какой же это бог?!
Существо молчало, и немного выждав паузу, Маю решила заручиться его поддержкой:
— Ты одобряешь мой переезд в собственный домик?
Полиморф предупредил:
— После такого тебя вряд ли примут обратно в ближайшее время. А если Максимилиан придет в твой домик и заберет к себе силой?
— Да что ж такое-то, — Маю возмутилась, — кругом засада! Пожить спокойно не дают! Все, пойду в божественные владения, буду свободно заниматься спортом и чем захочу! Имею право! И никто меня оттуда не выгонит!
Магнус, а полиморфом притворялся именно он, подумал, что отсутствие личного интереса и приятельское общение были лучшими ключами к этой девчушке.
Стоило еще раза три изобразить полиморфа, пока она не нашла бы мало-мальски хороших друзей, а затем исчезнуть.
Доводить девушку до кондиции, вызывая личный интерес, совершенно не имело смысла.
Глава 477. Художник и актриса
Начав регулярно общаться с Анелей, Леон все больше недоумевал, какой лукавый бог решил свести их, настолько не похожих, вместе.
Существо другого мира, в одних вопросах всесильно могущественная, в прочих она оставалась совершенным дитем, не ведавшим простых истин.
Легкомыслие и доверчивость, в первую встречу в клубе поразившие Леона до глубины души, оказались вовсе не реакцией на его неотразимость, но постоянными личными качествами Анели.
Отчасти Леон видел причину в ее происхождении и воспитании. Анеля нисколько не стеснялась говорить о себе. Леон вскоре узнал, что Анеля участвует в развлекательных шоу и рекламе, немного поет, обожает танцевать, и получается у нее хорошо, но далеко до асов, Леон прибалдел, представляя, как умеют те, а еще она любит музыку, любит встречи с друзьями, а друзья ее и все ближайшие родственники — такие же артисты, и какая-либо скромность или стыдливость в их кругу не приветствуется, а ценится наоборот легкость на подъем.
Также Анеля призналась, что пользуется успехом у мужчин и даже была замужем, причем брачная неверность в их обществе карается смертной казнью, а с мужем ее развели очень специфичные обстоятельства.
— Может, ты его знаешь, Оливер, композитором работал, — Анеля делила с Леоном завтрак, сотворив тот буквально из ничего. Леон лишь описал Анеле, какие вкусы и блюда он предпочитает.
— Нет, не знаю такого, — Леон откинул пышные волосы со лба.
— Эх, ну ладно, не важно, у него еще друг Роберт, — Анеля не могла спокойно сидеть на табурете, встав на деревянную поверхность на колени, а локтями опираясь о стол — она была чарующе сексуальна в каждом своем движении.
Леон сглотнул, не зная, что предпочесть, еду или Анелю. Та их поразительная интимная гармония, что обнаружилась в наведенке, продолжалась и в реальности.
Прислушался к теме разговора:
— Роберт? Роберта я знаю, имел с ним как-то дело.
Леон, обожавший серебро во всех его проявлениях и не носивший разве что браслеты и серьги, не стал спрашивать, продолжала ли Анеля любить мужа, с которым ее разлучил рок. Сама Анеля заверила, что совершенно свободна, и восстановление отношений с Оливером невозможно.
Леон ощущал ревность, слушая о популярности Анели у мужчин. Особенности протекания их связи естественным образом привели к тому, что Леон с первого же дня начал считать Анелю своей.
В отличие от Несс, постоянно подсознательно ожидающей комплиментов, которые так не вписывались в их Игру, Анеля, казалось, и так была прекрасно осведомлена, что хороша. Но Леон не звал ее больше любимой лишь потому, что хотел вырастить и укрепить свое чувство.
Анеля могла бы читать отношение в его глазах, и, похоже, читала. Во всяком случае, когда они намеренно вышли в клуб, Леон ревниво не мог не проверить, как Анеля поведет себя там, Анеля не сумела тихо пить за столиком. Она сразу ринулась на танцпол, зато танцевала лишь с Леоном и улыбалась только ему, глядя на других мужчин с вежливо-равнодушной радостью.
Ее бог сказал — создание портала, в котором появилась мощная высоченная фигура, шокировало Леона, многие-многие вещи были крайне не привычны ему — «Поживите пока так, как люди. Нели, учи его всему потихоньку. Перерождение — духовная трансформация и не терпит спешки».
Откровенно говоря, Леон плохо представлял, как вертлявая кокетка может быть учителем чего-то трансцендентального, но ее бог, явленный ощутимо и зримо, очевидно разбирался в подобном
