— Увы, — с легким, но искренним сожалением произнес он. — Разве что Жнец… Если ее убили сознательно…
— Никто меня не убивал! — возмутилась Рэлико.
— О, милая, — рассмеялась Аквариа. — Поверь, стужа убивает быстро и незаметно, сковывая исподволь: заснешь — и не проснешься…
— Мне об этом известно, — упрямо насупилась бывшая наликаэ снежного бога, подрастеряв страх перед богами. — Но ничего подобного не происходило. Я была в полном сознании. И ничего я не хотела больше, чем быть подле Ланежа! Он посоветовал мне выйти замуж, когда я обратилась к нему, сомневаясь, как следует поступить. Отказался от меня сам. Но я ослушалась и его, и родителей, пошла наперекор всем! Тогда уж правильней было бы меня обвинить, но не его!
— Сколько пыла, — скривилась Лейя. — Не трать зря слов, деточка. Конечно, дух будет выгораживать своего господина, иного мы и не ждали. А наликаэ глупо привязаны к своему богу и готовы оправдать каждый его поступок. Влюбленная дурочка — тем более. Проходили.
— По себе судите? — не осталась в долгу Рэлико, заставив богиню охоты задохнуться от возмущения.
И никто в целом зале не заметил, как не сдержал усмешки Анихи, обладавший некоторым опытом общения с вздорной девицей. Всего на миг его глаза блеснули изумрудной зеленью — и вновь превратились в бурые болотные бочаги.
— Да как она смеет… — возмутилась было охотница, но ее прервали.
— По моему ведомству она не проходила, — оборвал спор запоздало явившийся Жнец, хрустнув шейными позвонками так, что содрогнулась не только Рэлико, но и стоящие подле него боги.
— Значит, он придумал что-то еще, — лениво протянул Иркас. — Ее следует основательно расспросить и осмотреть. Может, тогда вскроются какие-то подробности этой метаморфозы…
Как о зверюшке какой говорит!
От Ланежа ощутимо повеяло холодом.
— Выбирай выражения, — ледяным тоном посоветовал он.
— Начинаю думать, что место снежного бога проклято, — задумчиво произнес Анихи. — Кого ни возьми — начинаются катаклизмы и бунты. Я лично полагаю, что новоявленного зимнего духа следует передать анотату Тилару, а он уж пусть решает, подлинное это бессмертие — или нет, и дух через пару-тройку веков зачахнет… Для нее (да и для тебя тоже) будет лучше, если она отправится в его ведомство прямо сейчас.
Танатос вздохнул и с неприятной жалостью глянул на Ланежа.
— Вполне может быть и так. Сколько раз я говорил, что не стоит связываться со смертными?
На сей раз вздрогнул Анихи.
— Пустые разговоры и домыслы! — гулко прокатился под сводами голос Ильоса. — Я хочу услышать, что снежный бог ответит на обвинение.
Хоть кто-то.
— Раз уж зашла речь о вмешательстве… Да, я вмешался в ее жизнь, — честно признал Ланеж. Но прежде, чем боги успели обрадоваться такой сговорчивости, продолжил: — Не мог не вмешаться. Как я теперь понимаю, это произошло в тот самый миг, когда я показался своей наликаэ, чтобы спасти ее от верной смерти. Тогда многие судьбы из-за возрождения Сньора потекли не так, как было предначертано. Помнится, вы в прошлый раз признали защиту наликаэ достаточно веской причиной вмешаться в дела людей?
Ильос на миг потупился. Он хорошо помнил прошлый суд.
— И не только Рэлико тогда пострадала, — Ланеж повернулся к другим богам. — Радужка, разве ты едва не лишилась своей подопечной? Или моя помощь в том случае тоже была недопустимым вмешательством? Я ведь лишь по просьбе Рэлико явился в тот город. А если бы я не сблизился c ней, то кто бы явился ко мне на выручку, когда я стоял перед Сньором? Погибни я, прежний снежный бог вошел бы в полную силу, и тогда кто бы остановил его? Кто бы помог спастись вашим старейшим духам? — Ланеж бросил взгляд на Гестию, которая вздрогнула, как от удара.
Радужка, вся бледная, сделала шаг вперед.
— Всё правда. Так и было, — тихо, дрожащим голосом произнесла она. — Я просила Ланежа о помощи и была очень благодарна, когда он не отказал. Тогда действительно судьбы наших подопечных пошли не своим чередом. Я ведь благословила Арати — а она едва не погибла во время набега, стрела пробила грудь, она умирала у меня на руках… Сорвавшаяся свадьба на этом фоне — такая мелочь, Лейя, — срывающимся голосом прибавила она.
Повисла тишина.
— Так как определить, кто виновен, о верховные? — с сарказмом спросил Ланеж. — Я виновен — или Сньор, переписавший и свою судьбу, и чужие?
— Все вешать на убитого тобой же Сньора — как это удобно! — бросил Гром.
— Лишь повторяю за вами, о верховный, — колко напомнил снежный бог. — Вы ведь так любите нас сравнивать, к месту и не к месту… Или нам с Рэлико все-таки следовало оставить его в живых?
Брызжа слюной, Гром разразился оскорблениями.
Ланеж промолчал, не опустившись до ответа.
Бывшему хозяину он нисколько не сочувствовал, но ощутил известную гадливость по отношению к некоторым верховным. Обречь одного из своих на вечные муки, пусть даже за страшные преступления… неужели не существовало способа заточить его как-то иначе? Интересно, а ему, Ланежу, они готовят ту же судьбу? Изгонят, заточат и попытаются заменить кем-то посговорчивее?
Тогда у них ничего не выйдет.
Его могли бы заменить разве что Зима или Шэ’Эл, но они этого не сделают. Они никогда не стремились к большему, чем то, что у них было. К тому же Зима попросту не справится с таким количеством обязанностей, и даже божественная плоть не поможет, иссохнет за несколько столетий… А Шэ’Эл все-таки в первую очередь художник.
Излияния Грома на сей раз прервал Танатос.
— У меня есть еще вопрос, — сообщил он, сведя вместе кончики пальцев и поверх них с интересом смерив Рэлико взглядом. — Допустим, ты и вправду пытался отказаться от нее, как она утверждает, хотя прислушиваться к мнению духа — нонсенс… Так почему передумал? Что дало тебе право пополнять ряды своих духов таким вот образом?
— Я люблю ее, — спокойно произнес Ланеж, крепче прижимая к себе Рэлико, которая, даже став зимним духом, предательски зарделась, услышав это.
Верховный бог смерти чуть наклонился вперед в своем обманчиво простом кресле, опираясь на твердые подлокотники.
— И ты думаешь, — медленно, со значением роняя каждое слово, — что любовь — достаточная причина и оправдание любого безумства? В самом деле, снежный, ты полагал, что такой проступок останется без наказания?
— Я ничего не сделал с ней, не менял ее, — голос звучал ровно, как поверхность замерзшего озера, но в глубине таился ледяной гнев, который прекрасно ощутила Рэлико. — Она изменилась без моего непосредственного влияния. Возможно, дело в силе духов, с которой она соприкасалась прежде, в день победы над Сньором. Возможно, это из-за дороги синего льда, по которой она прошла к алтарю. Я не заставлял ее становиться жрицей, ехать в паломничество на крайний Север, напротив, желал для нее самого яркого земного счастья и благословил на брак. Почему вы отвергаете даже возможность того, что она сделала выбор самостоятельно? Разве люди живут исключительно по указке богов?
Упомянутые вразнобой зафыркали, но крыть было нечем.
— Стужа приняла ее, мои духи приняли ее — а мне надлежало прогнать ее прочь? Рэлико сделала свой выбор. Моя наликаэ, Душа Севера, останется со мной, если того желает. Я не стану спрашивать чьего бы то ни было разрешения. И не дам никому решать ее судьбу!
Тилар удовлетворенно откинулся на спинку кресла, но удовлетворение это было каким-то нехорошим.
— Какая гордыня… То есть ты, вопреки нашим уговорам, считаешь, что ничего неестественного в происшедшем нет? Как и в убийстве… хм, одним богом другого?
— Неестественного? — клыкастая улыбка Ланежа отдавала льдом. — Что ж, раз об этом зашла речь… Позволю себе напомнить, что это ваши действия, о верховные и великие, привели к возникновению ситуации, противоречащей самим устоям мира. Любой дух, к которым вы так не любите прислушиваться, сказал бы вам: ни у одной стихии не может быть сразу двух главных божеств! — он обвел зал глазами, в которых наконец ярко разгорелся праведный гнев. — Однако заточив Сньора, чтобы его сила не досталась мне, вы добились именно этого. Два снежных бога… нет, хуже того, два соперничающих снежных бога — вот что воистину неестественно. Вы сами дали стихии шанс выбрать — и она выбрала. — Он вдруг едва заметно улыбнулся, глянув на Рэлико, стоявшую бок о бок с ним. — Стужа решила, что хочет стать человечнее, и совершила настоящее чудо. Или вы забыли, что духи — не рабы вам, но основа основ, источник вашего же могущества?
