не со мной: это какая-то другая девушка, не я, вернулась в Колдуны невестой императора и привела с собой настолько неоднородную и неоднозначную компанию, что лучше даже не задумываться. И это она, а не я, идёт сейчас в сторону развалин старинного замка в сопровождении эльфийского принца, гномской княжны, патриарха вампиров и его преемника, дочери главы клана Пылевого Вихря, ну и как вишенку на торте можно рассматривать лично императора Руалльской империи.
Наверное, если даже очень-очень постараться, то собрать вместе всех, кто сейчас с любопытством рассматривает Колдуны, не получилось бы, это цепь случайностей, которые, чем дальше, тем меньше кажутся мне случайными. Я никак не могла отделаться от ощущения, что нас совершенно сознательно собрали вместе, точнее, дали возможность собраться: ведь за эти несколько дней мы могли десять раз поссориться, разругаться из-за невозможной гордыни одних и апломба других, из-за разного отношения к жизни, да много чего можно назвать. Тем не менее мы вместе, мы уважаем и ценим друг друга, а связующим звеном для всех стала я – скромная деревенская ведьма. Вот как это можно объяснить кроме как тщательно спланированной акцией неких высших сил? Знать бы ещё – с какой целью всё это сделано…
– Ой, какой домик забавный, – вырвало меня из раздумий восклицание Саманты, и я, даже не поворачиваясь в её сторону, могла сказать, куда именно она смотрит, – а чего он такой странный…
– Сэм, притормози, – перебил невесту Ромашка, обычно не позволявший себе подобных вольностей, – нормальный совершенно дом…
Что-то сообразившая Саманта смущённо ойкнула, догнала меня и подхватила под руку, виновато заглянув в глаза:
– Лин, прости, я как-то не подумала, правда, – Сэм погладила меня по руке, – ну ты же знаешь, я иногда сначала говорю, а потом думаю, прости…
– Не извиняйся, Сэм, – я улыбнулась подруге, – я и сама знаю, что наш с Хорём домишко мало напоминает дворец или даже просто солидный дом. Хотя на самом деле он, конечно, несколько прочнее и основательнее, чем кажется на первый взгляд. Раз уж мы идём мимо, может быть, кому-нибудь будет интересно заглянуть?
Разумеется, интересно стало всем, и мы организованной группой двинулись в сторону дома, при виде которого у меня на глазах выступили слёзы: в нём прошли тринадцать пусть не самых роскошных, но полных любви и внимания лет.
Я подошла к крылечку, на котором знала каждую трещинку в досках, каждый сглаженный временем след от сучка на перилах, и, медленно поднявшись, открыла знакомо скрипнувшую дверь.
Гости в количестве шести штук аккуратно двинулись за мной, и вскоре мы все стояли в комнате, которая сразу стала достаточно тесной. Внезапно Кристофер, который Тофер, повернулся к графу Арктуру и спросил:
– Ты чувствуешь, какая здесь мощная остаточная магия? Я боюсь даже представить, какой силы волшба здесь творилась несколько дней назад. Линда, ты когда отсюда ушла?
– Да вот как вызов на Отбор прислали, так на следующий день мы с Ромашкой и перенеслись, – подумав, ответила я, – кстати, я ведь хотела спросить у Митрия, куда делись те всадники, которые скакали сюда и на которых ты, Ромашка, так странно тогда отреагировал.
– Им не нужны были Колдуны, им, насколько я теперь понимаю, нужен был я, – пожал плечами Ромашка, – и, не найдя меня в деревне, они отправились в столицу. Ну, это я так предполагаю. Вот не повезло им: доберутся туда, а я уже снова здесь…
– Они были такие жуткие, – я зябко передёрнула плечами, – так что сочувствовать им я как-то не очень готова, если честно.
– А там что? – любопытная Саманта заглянула в кухню. – О, кухня… Лин, а у тебя тут есть попить чего-нибудь?
– Насчёт попить – не знаю, а вот насчёт выпить у Хоря всегда было много чего наготовлено, – продемонстрировал удивительную осведомлённость Ромашка, вызвав заинтересованные взгляды мужской части нашего дружного коллектива. – Лин, слушай, а где знаменитые настойки Хоря, ты не знаешь?
– Разумеется, знаю, – я подозрительно прищурилась, – а вот откуда такая информация у тебя, это вопрос.
– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Ромашка и направился прямиком к шкафу, в котором Хорь и хранил свои экспериментальные настойки, – насколько я помню, это здесь.
Он по-хозяйски распахнул деревянные дверцы, и глазам присутствующих открылись полки, уставленные бутылками с жидкостями самых разных цветов и оттенков: фиолетовая с искрой, оранжевая, хрустально-прозрачная, ярко-зелёная, насыщенно-розовая, кофейная и так далее.
– Ого! – впечатлился даже невозмутимый Тофер, а в глазах Арктура я увидела не только исследовательский интерес.
Саманта подошла поближе и, прищурившись, прочитала на одной из наклеек:
– Чешуйчатка обыкновенная, копытник синий, уши хруста, корень змееславца ночного… Ой, Лин, а что это всё значит?
– Ну, как тебе сказать, – тут я заметила, что на меня с одинаковым вниманием смотрят абсолютно все, включая вампиров и императора, – ребят, а может, вам лучше не знать, а?
– Лин, не томи, я сейчас умру от любопытства, и моя смерть будет на твоей совести, – решительно сказала Саманта и потянулась к бутылке.
– Сэм, погоди, – остановила я её, – и запомните, что вы сами попросили… В общем, так, чешуйчатка обыкновенная – это такой гриб, он жёлтого цвета, чуть сладковатый и пахнет маслом, а называется так из-за покрывающих его ярко-жёлтых чешуек. Копытник синий – это трава, которая в сочетании с алкоголем обычно вызывает тошноту, но в комбинации с листьями змееславца даёт… совершенно особый эффект. Особенно если змееславец собран, как и положено, ночью, и там, где кто-нибудь умер не своей смертью. Эти две травы дополняют друг друга и… в общем, лучше это не пить…
– А уши хруста? – Саманта смотрела на меня остановившимся взглядом человека, увидевшего своими глазами Странника и всю его благодать.
– Хруст, – со вздохом пояснила я, понимая, что это плохо кончится, – это такой зверёк с длинными ушами, как заяц, только размером с мышь. Когда он пугается, то сбрасывает уши, как ящерица хвост. В этих ушах, по слухам, столько полезных… в определённой области мужского здоровья веществ… что ой…
– А остальные такие же… своеобразные? – спросил совершенно ошалевший Эдуард, глядя на шкаф со смесью ужаса и восторга.
– Как минимум, – я вздохнула и поняла, что до развалин дойдут не все. И не сейчас…
– А ещё эта фиолетовая даёт побочный эффект, – честно призналась я, – она заставляет человека говорить то, что он думает на самом деле, но порой не решается сказать. Так что определяйтесь сами, надо ли вам пробовать настолько экстремальный напиток.
– Какая полезная вещь, – задумчиво протянул Эдуард, хищно посматривая на фиолетовую бутылку, в которой радостно сверкала золотистыми искорками опасная настойка, – так кто, говоришь, это всё делал?
– Хорь делал, –
