весь воздух из легких. Все эти ненадолго расслабившиеся мышцы снова напряглись. Я задыхалась, когда острый вихрь предвкушения прокладывал себе путь через меня.
— Я не… — Его тело прижалось к моему, его пальцы дрожали на моих щеках, горле и руках, когда он потащил их вниз, следуя за изгибом моей талии. Он обхватил мои бедра, его пальцы вдавились в плоть там, и когда он заговорил, его голос был густым и нуждающимся, грубым и неровным шепотом. — Я не… я не контролирую себя.
За этими словами последовала волна желания, превратившаяся в рев в моей крови. Это была такая интенсивная волна ощущений, что кончики моих грудей напряглись, а в самой глубине души снова возникла пульсация.
— Я тоже.
— Слава богу, — прохрипел он, а затем его рот сомкнулся над моим.
Закончив поцелуй, Кастил нанес удар, вонзив клыки в мое горло и глубоко войдя в меня до самого основания. Я вскрикнула, выгнув спину. Скручивающая боль от удовольствия с оттенком боли пробила себе путь через мое тело, зажгла каждый нерв и разгорелась в пламя диких, сырых ощущений, которые превратились в чистый экстаз. Ощущение того, как он заполняет меня, растягивает, не оставляло места ни для чего другого. Его присутствие доминировало.
Кастил держал меня на руках и коленях, выгнув спину так, что его клыки все еще были глубоко в моем горле. Не было ни колебаний, ни минутной передышки. Он двигался позади меня, быстро и сильно, и пил из меня, глубоко и долго. Я чувствовала каждое прикосновение к горлу, каждый рывок и толчок его пульсирующей длины всем телом. Его вес… сила, с которой он входил и выходил… повалил меня на пол, прижав к нему. Холодное прикосновение дерева к моей груди и тепло его тела на моей спине, когда он держал мою голову приподнятой, обнажая шею, было греховным шоком.
Внезапно он снова поднял меня на колени, притянув к себе так, что я оказалась вровень с его грудью. Туника наконец-то соскользнула с моих запястий, но его рука зацепила мои, прижав их под грудью. Его толчки были неистовой бурей, и звуки, которые он издавал, когда питался, и звуки, которые издавала я, когда он брал меня, были весьма скандальными. И я упивалась этим.
Он поднялся без предупреждения, встав одним мощным толчком. У меня вырвался непроизвольный вздох удивления, когда мои ноги оторвались от пола. Боги, его сила…
Кастил резко повернулся и прижал меня к столбику кровати.
— Приготовься, моя королева.
Я чуть не кончила снова, прямо здесь, при звуке его грубого требования. Ухватившись за перекладину, я никак не могла подготовиться. Не сейчас, когда он притянул меня к себе за кончики пальцев ног, его бедра упирались в мою задницу. Его рука запуталась в моих волосах, когда он откинул мою голову назад.
Ощущение того, как его рот смыкается над следом от укуса, вызвало во мне прилив желания. Он переместился, оттащив меня от перекладины, а затем прижал меня так, что мои бедра уперлись в твердую доску у изножья кровати. Его рот все еще был прижат к моей шее, и он все еще был так глубоко, входя в меня, снова и снова. Мои пальцы впились в одеяло, когда я задыхалась. Одна из его рук зацепилась за мое колено. Он приподнял мою ногу, меняя угол, углубляя свои толчки и усиливая ощущения. А потом он сорвался.
Бежать было некуда, невозможно было спастись от огня, который раздували жесткие толчки его бедер, или от дикой, грубой силы его рта, двигавшегося у моего горла. И я не хотела бежать. Я не знала, что это говорит обо мне — знание того, что нет никакого контроля, никакого сдерживания. Что это было требованием, и я с готовностью вошла в это пламя, когда изголовье кровати ударилось о стену с быстрым, почти беспорядочным стуком. Звуки. Его прикосновения. Полное господство…
Все мое тело сжалось, напряглось. Освобождение было внезапным и резким, пульсирующими волнами проходя через меня. И все же он не остановился. Он входил и выходил, его бедра бились и терлись, пока я не потеряла равновесие и не упала…
Кастил оторвал свой рот от моей шеи и вырвался. Он перевернул меня на спину и схватил за бедра, притянув к краю кровати. А затем он снова вошел в меня. Моя голова откинулась назад, и я задыхалась…
Он застыл, глядя на меня сверху вниз…
Я проследила за его взглядом, спустившимся по тонкой золотой цепочке к тому месту, где между грудей лежало его кольцо.
— Я ношу его близко к сердцу с тех пор, как получила его.
Кастил вздрогнул, и его рот накрыл мой, заглушая крик, когда он прижался ко мне бедрами. Он целовал и целовал, а потом его рот покинул мой, и он поднял голову. Рубиново-красные губы разошлись.
— Больше никогда, — прорычал он, его слова сопровождались глубокими, потрясающими толчками. — Больше никогда мы не отдалимся друг от друга.
— Никогда, — прошептала я, вздрагивая от его вкуса… моей крови и меня… который теперь оставался на моих губах.
Его голова опустилась, на этот раз к моей груди. Края его клыков провели по пику, а затем вонзились в кожу. Все мое тело выгнулось, когда его рот сомкнулся над налившейся плотью.
Я обхватила его руками, прижав к себе его голову и обхватив ногами его бедра. Он снова разжег огонь, воспламеняя меня до тех пор, пока мышцы глубоко внутри меня не сжались, напрягаясь и сокращаясь. Кастил зарычал, застонал, его движения стали отрывистыми и неистовыми. Мои чувства широко раскрылись, соединяя меня с ним, и все, что я ощутила и попробовала на вкус, было его похотью, его любовью. Она совпадала с моей, окружая и меня, и его. Никогда прежде я не чувствовала ничего подобного… как он.
— Я люблю тебя, — задыхаясь, произнесла я, когда все это напряжение начало ослабевать.
Его рот покинул мою грудь и нашел мой.
— Всегда, — вздохнул он и глубоко и сильно вошел в меня, напрягаясь. Нас было не остановить: мы перевалились через край, дрожали, тряслись и падали в блаженство.
Вместе.
Всегда.
И навечно.
Кастил
Я смотрел, как Поппи проводит мочалкой по моей руке, вытирая остатки мыла, и все мое внимание было приковано к ней. Одержимый.
Рубашка, которую ей дали, снова сползла вниз, обнажив кремовое плечо. Она боролась с этим рукавом с тех пор, как надела тунику, и в кои-то веки я был рад, что она проигрывает войну.
