Кровавый клон добрался до сражающихся практиков племени Пяти Ядов и устроил в их рядах резню. Он мчался по полю боя, словно золотисто-голубой ураган, оставляя после себя лишь трупы. Наблюдая за резнёй, гун племени Пяти Ядов осунулся ещё сильнее, даже Ци смерти вокруг него стал плотнее. Он настолько постарел, что, казалось, мог в любой момент отправиться к жёлтым источникам.
— Племя Пяти Ядов проиграло это сражение, — его слова сопровождали отчаянные вопли соплеменников. С болью в сердце он повернулся к Ла Раи, сложил руки и низко поклонился. — Я искренне прошу вас, священный предок племени Ворона Божества, оставить хотя бы крохотную надежду племени Пяти Ядов…
Юноша молча к нему повернулся. Над полем боя звучало всё больше и больше душераздирающих воплей. После длинной паузы Ла Раи спокойно ответил:
— Если бы племя Ворона Божества проиграло, и я обратился к тебе с такой просьбой, ты бы согласился?
Гуна племени Пяти Ядов переполняла горечь. Он отлично понимал, что такого никогда бы не произошло. Если бы победу одержало племя Пяти Ядов, то от племени Ворона Божества не осталось бы никого. Они бы вырезали всех до единого: стариков, детей, обычных людей без культивации. Они бы уничтожили всё племя, полностью стерев его с лица земли. Дело было не в персональной вражде, так велись войны между племенами. В них не было места ни жалости, ни состраданию. Существовала только жизнь… и смерть!
— Я понимаю. В этом случае… мы с тобой должны сразиться!
Он глубоко вздохнул и гордо поднял подбородок. Можно было подумать, что ему не терпелось сразиться, но глубоко внутри старик хотел одного: смерти.
— Пасть от руки священного предка племени Ворона Божества — достойная смерть, — сказал гун с лёгким кашлем. — Как гун племени Пяти Ядов, я проклинаю тебя и всё твоё племя Ворона Божества… С другой стороны, хоть мой путь к Долине Судьбы закончен, мы оба — практики Пустыни Эона… Я надеюсь, что в будущем племя Ворона Божества… засияет даже ярче, чем во времена своей славы. Всё-таки все мы практики Пустыни Эона!
С этими словами его залила вспышка, и он рванул к Ла Раи. Почувствовав отчаянное желание гуна племени Пяти Ядов расстаться с жизнью, юноша про себя с сожалением вздохнул. Но это никак не повлияло на его действия в бою. С холодным блеском в глазах он тоже двинулся вперёд.
Когда двое столкнулись в воздухе, над полем боя прогремел взрыв. Гун одну за другой выпускал божественные способности, словно цветок, желающий перед смертью показать всему свету своё ярчайшее цветение. С грохотом магические техники сталкивались друг с другом в воздухе, взрывались божественные способности. Практики племени Пяти Ядов стремительно гибли на поле боя внизу. Вот только их отчаянные крики и вопли постепенно становились всё тише и тише.
Спустя десять вдохов гун племени Пяти Ядов закашлялся кровью. С раскатистым смехом он вновь устремился в атаку. Спустя двадцать вдохов он лишился руки. Смеясь над Небесами, он упрямо атаковал Ла Раи ещё раз. Тридцать вдохов спустя округу сотряс оглушительный грохот, к небу поднялось гигантское облако. Юноша медленно снял золотую маску и неспешно пошёл прочь. Позади него гуна племени Пяти Ядов разорвало на множество мелких кусочков. За секунду до смерти он умиротворённо закрыл глаза, словно с его плеч свалился тяжкий груз. Он погиб, телом и душой!
Сложно сказать, было ли это случайностью, но в момент смерти гуна кровавый клон высосал кровь из самого последнего практика племени Пяти Ядов на поле боя. На этом сражение закончилось. Не успел Ла Раи с облегчением вздохнуть, как вдруг ему пришлось раствориться в воздухе и встать перед одним из практиков племени Ворона Божества. Он резко вскинул руку и ударил перед собой.
— А ну, стоять! — свирепо скомандовал он.
Его громоподобный голос эхом прокатился над всем полем боя. А от молниеносного движения руки, казалось, разорвалось само пространство. Когда воздух пошёл рябью, появилось то, что пытался остановить Ла Раи… кровавый клон Ла Юй!
Этот клон выглядел в точности как мать Ла Раи, Ла Юй, за исключением исходящего от нее золотисто-голубого сияния. Возникнув в воздухе, он встал перед Ла Раи, при этом в его глазах читалось откровенное недовольство. После смерти последнего практика племени Пяти Ядов сжигающая его жажда крови не была утолена. Поэтому ему были нужны новые жертвы.
Воины племени Ворона Божества с облегчением вздохнули. Когда горячка боя немного сошла, они быстро отступили вместе с неодемонами. Довольно быстро вся армия племени оказалась за спиной Ла Раи. Даже чужеземный зверь, тяжело дыша, спрятался у него за спиной. Только зеркало и попугай бесстрашно приземлились на плечи юноше и смерили взглядом кровавого клона Ла Юй.
— Какой же отвратительный выродок, — дал свою оценку попугай, — Нет шерсти. Вы только посмотрите: ни одной волосинки! Как нечто подобное вообще может существовать на этом свете? Хм-м, почему его аура кажется такой знакомой? На языке крутится…
Зеркало оценивающе посмотрел на кровавого клона, а потом дружелюбно его поприветствовал:
— Эй, привет! Я Лорд Третий. Небось, тебе не терпится узнать, до скольких я могу считать? До трёх… Ты очень похож на Досточтимую Госпожу Ла, но моя госпожа была доброй и щедрой!
Кровавый клон не сводил с Ла Раи взгляда, совершенно не обращая внимания на попугая и зеркало. Его врождённое высокомерие, казалось, не могло смириться с печатью, наложенной юношей. В результате внутренней борьбы клон свирепо оскалился и с воем бросился на Ла Раи. Он обладал особой культивацией. В нём нельзя было почувствовать ни культивацию стадии Создания Ядра, ни Зарождения Души, ни Отсечения Души. Словно её вообще не было. У него имелась только аура, которая была страшнее любой культивации. С этой аурой могло показаться, что этот клон был непримиримым врагом всего живого, словно сама Шестая Гора отвергала его существование.
Похоже, поглощение крови и жизненной силы могущественных экспертов только усилило ауру клона. Ла Раи сообразил, что если бы не наследуемая магия Бессмертного Золотой Лотос и несколько техник контроля, что сами собой возникли в его голове в нужный момент, то клон продолжил бы резню. Разглядывая рычащего кровавого клона, ему стало немного не по себе. Он выглядел в точности как Ла Юй, но все его действия были продиктованы инстинктом поглощать чужую кровь. Юноше, по натуре довольно доброму и сострадательному, техника, создавшая это создание с лицом его матери, показалась зловещей и отвратительной, но также… до боли знакомой.
В этот момент рубиновые глаза клона ярко сверкнули. С воем он атаковал Ла Раи. В ответ на это из глаз Ла Раи брызнул золотой свет, отливающий кровью, при этом в них возникли магические символы. Кровавый клон зашипел и начал в страхе пятиться. Холодно хмыкнув, Ла Раи поднял руку и выполнил магический пасс наследуемой техники Бессмертного Золотой Лотос. Он направил всю свою силу в сдерживающую печать, которую поместил в клона во время переплавки.
Кровавый клон в отчаянии закричал и задрожал. Когда догорела половина благовонной палочки, его тело рассыпалось на части и превратилось обратно в каплю золотисто-голубой крови. Взмахом руки Ла Раи собрал печать, а потом поднял каплю крови. Как только кровь коснулась его кожи, она превратилась в шёлковую нить. Это была нить шёлка Безглазой Гусеницы, которую юноша использовал в качестве ядра при создании кровавого клона Ла Юй.
Во время короткой стычки с собственным творением Ла Раи выглядел очень спокойно. Но глубоко внутри ему было тревожно. Первая же попытка мятежа заставила юношу использовать всю мощь сдерживающей печати. Он опасался, что в следующий раз этого уже может не хватить.
— «Если я переплавлю кровавого клона с помощью метода создания кровавых духов, тогда сила сдерживающей печати должна будет значительно вырасти».
Приняв решение, юноша повёл племя Ворона Божества и стаю неодемонов прочь с поля боя. Он собрал трупы тотемных священных предков, а также летающую машину племени Пяти Ядов, после чего они отправились в путь.
