Два стражника-смотрителя переглянулись и пошли в нужном направлении. Они в любом случае сегодня в патруле, и всяко её сопровождают. Однако недалеко от нужной комнаты один из соглядатаев свернул в боковой проход крепости, и его напарник вернул Данан в одиночестве.
— Тебя долго не было, — встретил чародейку Борво.
Молчать было глупо, а оправдываться еще глупее.
— Поскольку мы так ничего и не решили, наш единственный вариант — дождаться решения лорда-смотрителя Гартамаса.
Фирин ободрился больше других с приходом Данан:
— Я хочу поговорить с тобой, чародейка, — оповестил он и красноречиво перевел взгляд с женского лица на амниритовую перчатку.
— Может, сперва поедим? — понадеялся гном. Борво в знак солидарности практически заскулил.
— Думаю, вы все можете сходить со стражником за едой, а я все-таки первым поговорю с Данан. — Дей нашел в себе силы посмотреть чародейке в глаза. И отпрянул до того, сколь решительный протест отразился в её взгляде и словах:
— Тебя так и не назначили командором. Не считаю разумным подчиняться.
«Око за око» — тут же определил Диармайд. Он резанул её по больному и важному, она — в ответ.
— Но я все еще старше тебя по званию.
— Я отвечу за несоблюдение дисциплины ордена перед даэрдинским командором, когда он появится, — бесцветно отозвалась Данан, избегая встречаться с Деем взглядом.
— Делайте, что хотите, — решил за всех эльф. — Но мы с тобой, — он воздержался от того, чтобы ткнуть в Данан пальцем, и вместо этого приблизился к волшебнице, — пойдем на кухни.
— Я уже ела. — Данан хотела не есть, а спать. Так, чтобы проснуться спустя много дней в мире без Архонта, с живым Редгаром и за тысячу километров ото всех остальных.
— Я тоже, но давно, — напомнил Фирин.
— Да-да, — затянул Холфьстенн, оглядывая тощего мага. — Судя по тебе, года три-четыре назад.
Данан подозревала: настойчивость Фирина обусловлена далеко не голодом, но Дей глядел на неё до того требовательно, что сбежать из комнаты повторно в самом деле было выходом.
— Идем, — позвала она мага. Дей было дернулся ей вслед, но вдруг осознал, что интонация этого «Идем» была точно той же самой, с какой в моменты крайнего раздражения подчиненных звал Редгар.
Данан избегала Дея, сколько могла, но перед сном лейтенант все-таки настиг. В полумраке, когда сгустилась ночь. Диармайд поймал Данан за руку и обратился с одним словом:
— Прости.
Женщина замерла, затягивая с ответом.
— Я не возьму назад своих слов и не изменю мнения, — выдохнула она наконец.
«Вот упертая!»
— Я извинился не для этого. — «А потому, что сейчас уже никто не поймет, через какое дерьмо продрались мы все, кроме клятого эльфа, пока шли из Керума. И товарищами не разбрасываются, даже самыми упертыми».
Дей все еще настойчиво таращился на чародейку, и Данан стоило больших усилий не поддаться усталости, сказав, что все позади.
— Ты примешь командование орденом из рук Драммонда?
— Всерьез считаешь, что он сохранит мне жизнь?
— Он куда лучше Редгара знал о моих способностях чародейки. Я пообещаю ему себя в регулярной армии, если выживу в Пагубе в обмен на твою жизнь во главе даэрдинских смотрителей.
«Вот почему ты так долго пропадала невесть где. Или задумала это раньше?». Хотя последнюю мысль Дей отринул сразу: задумай Данан такую рокировку до встречи с Гартамасом, не уговаривала бы его дать Дею командорство. Видимо, пришла к решению, когда лорд-смотритель отказал, и ей пришло на ум возвращаться в Даэрдин.
Дей тяжело вздохнул:
— Ты знаешь, мужчины не прощают женщинам самопожертвования.
— Для тебя я рекрут Данан. А для короля — чародейка Таламрин. И место ненаследной и незамужней августины Таламрин точно в столице Даэрдина, а не в изгоях, гонимых Темным Архонтом и Продием Девирном наперегонки. — Она сказала это таким тоном, что было неясно: объясняется Данан перед Деем или перед собой.
Теперь замер Дей. Подумал несколько секунд и с трудом кивнул.
— Хорошо, мы пойдем в Даэрдин. Когда нас выпустят отсюда.
— Думаю, сразу после собрания командоров, словами Стенна, нас вышвырнут.
— Выпнут, — поправил гном. — Раз решено, может, поспим?
Предложение было к месту. С расположением на двух кроватях разобрались быстро. Поскольку Дей и Данан прежде уже делили шатер, было решено, что они, потеснившись, займут одну кровать. Маг и наймит улеглись на другую, покосившись друг на друга одинаково дико.
— Ей-богу, в жизни бы не подумал, что окажусь в одной койке с эльфом.
— Поверь, я тоже, коротышка. И моя жизнь была подольше твоей, — проворчал колдун.
— Бу-бу-бу, — передразнил Хольфстенн.
Борво лег на пол. Иначе одну из кроватей он занял бы в одного.
Следующие два дня прошли мирно. Иногда компания из даэрдинцев, гнома и эльфа добиралась до кухни, иногда выходила во внутренний двор — строго под надзором. Но в остальном о них практически забыли. Всего раз они наткнулись на Орфуса, высокомерного колдуна, который встречал их в первый день и который и теперь покосился на чужаков с подчеркнутой надменностью. Варнакс не показывался и только отправлял посыльных — последить и уточнить, все ли в порядке. Данан образцово носила свой браслет (поскольку, как любая ордовирная колодка, он имел защитный механизм в виде замка под небольшой ключ). От него обессиливала не только чародейка, но и, собственно, рука — труднее стало поднимать, постоянно ныло запястье. Наблюдая, как Данан в очередной раз потирает предплечье, Дей будто бы невзначай осведомился, о чем это хотел поговорить на днях Фирин, утаскивая чародейку из комнаты. Но вместо Данан Диармайду ответил сам маг, что-де это только их колдовские дела.
Хольфстенн, как мог, пытался найти местных смотрителей-гномов, или хотя бы подслушать краем уха, что происходит: в Талнахе, в Ас-Хаггарде, в мире, в голове Первого Смотрителя. Однако учитывая, как их сопровождали и какими коридорами водили, поймать хотя бы один слух или сплетню было за гранью возможного. А в нужниках без должных связей ни с кем особенно не перемолвишься шпионским словом. И все, что удавалось хоть как-то уловить — что вроде как прибыли какие-то колдуны, которых раньше тут не было. Да и эти сведения доставались товарищам только благодаря чутью Фирина на течение магических энергий.
Дей стал тише. Он больше не пытался переругаться с Данан. Каждый из них замкнулся в себе. Борво и прежде в карман за словом не лез. Так что единственной устойчивой компанией Хольфстенна для бесед в очередной раз сделался Фирин, которого за присущую эльфам высокомерную немногословность гном обозвал Недотрогой. Как-то раз гном от души делился с Фирином рассказами о родных краях, за хмельными праздниками которых особенно скучал.
— Есть у нас такой особенный праздник, — говорил гном, — Туурвок’зок…
Фирин поглядел с легким интересом:
— День упавших в камень? — перевел он, как мог.
— Ушедших в камень, — поправил гном с улыбкой. — Это такой фестиваль в честь изгнания духов. Ну там знаешь, собираются жрецы, не эти, из церквей, а наши… Впрочем, неважно! — оборвал гном себя. — Дело в другом. На фестивале всегда идет такой вроде как конкурс — на самого лучшего изгонителя духов. Все мужчины-воины в этот день наряжаются в самые страшные вещи, какие найдут. Ну там, — развеселился Стенн, пытаясь показать, — шлемы с оленьими рогами, вот такими! — откомментировал он тут же, разведя руки на максимальную ширину в стороны. Повертел меж ними головой и резюмировал: — Даже больше!
Фирин не выдержал и сложил брови домиком с неким умилением в чертах. Видимо, это у него компенсировало улыбку на случай забавных ситуаций.
— Что еще? Пояса! Да, пояса такие, что спереди вместо пряжки сковородка! Причем ручкой вниз, ты представь! Ручкой вниз! — расхохотался гном в голос, изображая унылое мужское достоинство. — Не, ну а некоторые прямо всерьез страшные, — добавил он, немного успокаиваясь. — Прямо с кусками животных, убитых перед праздником. Такая свежатина, что еще кровь капала да потроха торчали! И так вот! — Хольфстенн чуть встряхнул кулаком, мол, теперь слушайте, сейчас главное! — Как-то раз, уже не помню в каком году, пришел на фестиваль мужик без устрашений вообще, в обычном доспехе и открытом шлеме.
