небезопасные. И я отчётливо осознавала, что рискую. Но этот риск был каким-то… будоражащим кровь. Одна мысль о том, что там, внизу, в голубых у скал и синих вдали водах проживает морской народ, придавала мне смелости идти дальше.
Это было абсолютно глупое девичье любопытство. Я не знаю, как эльф понял, что я попадусь на закинутый им крючок, несмотря на злость, но он понял. А мне хотелось посмотреть на русалок. И, в особенности, на русалов. Посмотреть, фыркнуть и гордо вскинув голову сообщить, что чары морского народа на меня не действуют, а девушки — просто эгоистичные дурочки, что бежали к русалам от ответственности перед своими семьями.
— Здесь высоко, придётся левитировать, — сообщил Арминар, когда мы добрались до последней скалистой пряжки-ступени, ниже которой была только длинная и идущая в море скалистая дорожка.
Я с опаской глянула вниз: действительно высоко. Голову посетили сомнения: «Что же я творю? Неужели и правда согласилась лететь, примириться с поведением дивного и сейчас преодолевать скалы ради… ради того, чтобы потешить самолюбие?»
— А я думал, ты хочешь увидеть русалок, — хмыкнул стоящий за моей спиной эльф. Я как-то сама не заметила, как его руки оказались у меня на талии, но убирать не стала: придерживает же, а разбиться не хочется. — Впрочем, я ещё вчера понял, что люди, а особенно леди-человечки, невероятно трусливы.
У меня в голове словно из револьвера выстрелили. Упрекни он меня в том, что я совсем не похожа на нормальную эльфийку, я бы язвительно похлопала и сообщила, что эльфийкой и не являюсь. Но это…
— Вижу, ты времени зря не терял, — прошипела, глянув себе за спину.
— О будущей жене нужно знать всё, — невозмутимо улыбаясь, заявил эльф. — Значит, никаких русалок?
— Поддержи меня, — недовольно сказала я и прошла вперёд, легко преодолевая преграду из его рук.
Я была пёрышком. Невесомым, беленьким, тем, что скользит по воздуху и никак не может разбиться.
— Как опускаться плавно самостоятельно? — спросила, глядя вниз, туда, где подо мной была скальная тропа и водная стихия.
— Представь перо, что скользит вниз, а у земли, когда опасности в приземлении никакой…
— Помню, стать камнем.
И я, прикрыв глаза, вспомнила, как выбивались перья из моих подушек и как в лучах солнца, среди пылинок они опускались на поверхность стола.
Меня потянуло вниз. Хотя, потянуло — слишком грубое слово. Скорее, воздух морскими волнами стал. Я качалась на них, но не вперёд и назад, а вниз. И вот, меня вынесло на берег. И прежде, чем отнесло вверх, я стала камнем.
Почувствовав твёрдую породу под подошвами туфелек, не сдержала победного восклицания. Сюда я летела с помощью Арминара, вцепившись в его ладонь, а это… это была моя победа над силами, что старательно портили мне жизнь вот уже несколько месяцев.
— Ты чудо! — передо мной спланировал Арминар, сцапал за ручку и потянул вперёд, к морю. — И стоило ли бояться?
— Вчера — да, — поумерила я пыл дивного. Он нахмурился, но руку мою не отпустил. Впереди вода врезалась в носок сапога, подняв морскую пену. Брызги долетели до моих оголённых рук и ног, до лица. Солнце пекло нещадно, и холодная морская вода приятно освежила кожу.
— Лилиль, гляди-ка, а нас уже заметили!
Моё мрачное настроение вновь было вытеснено непомерным девичьим любопытством. Настолько сильным, что я, вырвав руку у Арминара, рванула вперёд, вглядываясь в морские воды. Остановилась чуть подальше от края и смотрела: что-то поблёскивало на солнце, мигом скрываясь в воде прежде, чем я успевала это что-то рассмотреть.
А потом взметнулась волна. Высокая, огромная и… похоже плотоядная. Потому что из волны показались водянистые руки, которые, подхватив меня, швырнули подальше от скал в морские пучины.
Если честно, я даже испугаться не успела, хотя, каюсь, взвизгнула. Зажмурилась, приготовившись к удару о воду, и упала… в чьи-то руки. Ноги мои при этом погрузились в море, как и подол платья.
Следом я сообразила!
— Ты в порядке? — поинтересовались чуть выше, и я распахнула глаза, глядя на ничуть не обеспокоенное лицо парня, которому бы даже восемнадцати, наверное, не дала. Он как-то излишне весело улыбался, выжидающе на меня смотрел, и я опустила взгляд вниз, хотя моё положение ну никак не позволяло мне рассмотреть, есть у него хвост или нет. Да и вода непрозрачная. — Что-нибудь ищешь?
Обняв его одной рукой за шею, так как своё умение плавать не считаю достойным доверия, я извернулась и увидела, что скалистый сапожок и берег как-то… далековато.
— Совесть ищу, — я посмотрела на держащего меня парня. — И что-то мне подсказывает, что не найду. Но всё же… У тебя совесть есть?! Твоих рук дело?! — и кивнула ему на далёкую скалу.
— Да ладно тебе, я же поймал, — улыбнулся парень и вдруг перестал меня держать. Я обвила его обеими руками, ногами и посмотрела, как на ненормального. Хотя, почему как? В этом княжестве все ненормальные!
Столкновение нос к носу в таком положении вынудило повернуть голову в сторону и продолжить разговор, смотря на морские волны, а не на очередного сумасшедшего знакомого.
— Ты зачем меня сюда забросил? — стараясь не заострять внимание на том, что сейчас обнимаюсь с парнем в мокрой одежде, спросила… похоже, русала.
— Так гостья же! Той скалой только те, кто в гости пришёл, пользуются, — пояснил мне… русал.
Отец как-то рассказал мне притчу о двух волках, что живут в человеке: один представляет собой всё плохое, другой — всё хорошее. Суть в том, что лишь от человека зависит, какой из двух его волков одержит победу, потому что волков нужно чем-то кормить. Кормишь плохими поступками, победит плохой волк, кормишь хорошими — хороший. Во мне же, кажется, помимо этих волков, жили ещё звери, ни хорошие, ни плохие, но тоже голодные: ехидна, которой очень хочется сунуть свой длинный и любопытный нос, куда изначально не следовало, и гордая самоуверенная кошка, что мнит себя львицей. И сейчас ехидна и кошка спелись против хорошего волка, то бишь неуёмное любопытство и самомнение против разума: с одной стороны, поведение русала настораживает, с другой, я ведь ради него сюда и пришла!
— Пугать обязательно? — буркнула, глядя на
