При этом личико у неё скривилось, а брошенный на меня взгляд был несколько… испуганным.
— Ты ведь помнишь, куда дальше? — спросила русалка. Я кивнула. Из всех помещений больше всех мне заполнился удивительный ромашковый зал, и помощь мне требовалось только в том, чтобы добраться по воде до сухих пещер. — Тогда иди без меня, я потом к тебе приду.
— Что-то случилось? — я нахмурилась. Вид у Тираны был какой-то… неправильный. Сестра Легарана была девушкой очень весёлой, со мной была крайне приветлива, и а тут вдруг… она дёргалась.
— Да ничего, просто одна неприятная знакомая. Я запретила ей сюда приходить. Ты иди, ладно?
— А, может…
— Лилиль, — вкрадчиво проговорила Тирана, направив на меня взгляд своих каре-красных, как и у брата глаз. — Тебе нет причин волноваться. Иди в зал.
И я пошла. Потому что Тирана славная и расстраивать её мне не хочется.
Я прошла несколько коридоров, прежде чем дошла до удивительной русалочьей пещеры, в которой было так приятно проводить время… и лежать, целуясь, с Легараном.
По рассказам моего русала, эта пещера была свадебным подарком его отца прекрасной эльфийской княжне. Морской король обожал свою возлюбленную: увидев её однажды печальной на берегу, он влюбился до беспамятства. И унёс сюда, в эти пещеры. Готов был всё море ей во властвование отдать, лишь бы она была его и не печалилась. А княжна грустила, вздыхала, спрашивала, почему люди стареют и умирают. Морской король хотел даровать ей себя, семью, всё, но в ночь перед свадьбой княжна просто сбежала, сказав, что не желает больше горя, не желает заботиться о ком бы то ни было, не желает ответственности, которую все пытаются на неё повесить. И так и не увидела волшебнейший и прекраснейший из даров морского короля — ромашковый зал.
Легаран показал мне её в первый же день. Сказал, что я напомнила ему эльфийку из рассказов его отца, хотя никак и не могу ей быть: та княжна была невероятно талантлива в магии, высока и знала о морском народе многим больше, чем я. И она была женщиной и умела вести себя, как женщина. Я же, по словам Легарана, дитя несмышленое.
— Не знаю, как её звали, отец не хочет говорить, но… Её глаза были краше голубых вод у стен грота, они казались драгоценнее и сияли ярче аквамаринов. Твои столь же прекрасны, Лилиль, — сказал мне тогда русал, открыв взору ромашковый зал.
И, как и в первый раз, я вошла внутрь, глядя на это великолепие и чувствуя, как перехватывает дыхание. В потолке была крупная трещина, сквозь которую виднелось яркое голубое небо и в пещеру лились яркие солнечные лучики. В месте своего падения они согревали мягкую траву сочного зелёного оттенка. В центре пещеры был дуб. А вокруг него, пол и стены усыпали ромашки. Они росли тут повсюду, красивые, белоснежные, маленькие, большие. Падая в них, я попадала в мягкие объятия, а когда вставала, то видела, что они нисколько не пострадали, поддерживаемые магией любви морского короля уже долгие годы.
— Лилиль? — раздался чей-то голос, и из-за дуба показался… эльф. — Лилиль, наконец-то, я нашёл тебя!
Эльф улыбнулся и помчался ко мне по траве и ромашкам. А я смотрела и всё больше хмурилась: не узнаю. Светлые волосы, тёмные глаза, в которых радость от встречи со мной. Он меня знает. Но я — нет. Почему я — нет?
Я хмурилась, но никак не могла вспомнить, кто он.
Тем временем, эльф приблизился ко мне и ласково обнял моё лицо ладонями. Другого слова и не подобрать: касания были ласковыми. Он погладил мои щёки большими пальцами, приподнял лицо, заставляя посмотреть в глаза, а я…я…
— Ты… ты кто вообще?! — отшатнувшись от него, воскликнула я. Происходящее откровенно пугало: эльф точно меня знал, и взгляд у него был такой, будто бы и я сходу должна была его узнать. Но ко мне воспоминания не приходили, что странно, потому что такого симпатичного эльфа в своих знакомых я бы уж точно запомнила.
— Лилиль, тише, — эльф, очень юный внешне, сделал осторожный шаг в мою сторону. Я — шажок назад, и он это заметил. — Лилиль, я Арминар, и ты меня знаешь.
— Нет, не знаю! — помотала головой я, глядя в тёмные глаза. А ведь правда красивый… Волосы такие светлые, до плеч, на вид очень мягкие.
— Знаешь, Лилиль, — вздохнул дивный, сделал очередной шажок ко мне. — Поверь мне, знаешь.
— С какой стати я должна тебе верить? — задала вполне резонный вопрос, отступив назад. — Себе я верю больше.
— А кто ты?
Какой тупой вопрос! И после него я должна поверить этому эльфу? Что значит, кто я? Я княжна Лилиль Нейтина Катина, эльфийка. Мне шестнадцать. Я родилась в… Моих родителей зовут…
— Так кто ты, Лилиль? — раздался вопрос у меня над головой. Арминар как-то незаметно приблизился, притянул к себе и прижал к груди, заключив в тёплые, крепкие объятия, из которых, однако, было не выбраться.
— Где я родилась? — прошептала, уткнувшись в белую рубашку эльфа. Меня начинала колотить нервная дрожь, и объятия эльфа, его руки, поглаживающие мою спину, были весьма кстати.
— В Дастанбаре, — не задумываясь, ответил эльф. И ответил он уверенно, будто точно знал, о чём говорил.
— Разве это не человеческое королевство? — выдохнула я, по-прежнему пряча лицо у него на груди.
— Да.
— Тогда почему я родилась там? — я вздрогнула, и на мгновение его руки перестали меня поглаживать и чуть крепче прижали к тёплому телу. Сухому, в отличие от моего. Мне-то приятно, а ему меня холодную и не так давно выбравшуюся из воды как держать?
— Потому что твои родители люди.
— А я? — это всё бред. Бред, но что-то внутри меня кричит мне, обязывая слушать Арминара.
— Эльфийка, — спокойно ответил эльф, вновь приступив к поглаживанию моей подрагивающей спины.
— Тогда… как? Я… я ничего не понимаю…
— Я пока тоже, — признался Арминар, поцеловав меня в макушку. Волосы там были сухие, в отличие от кончиков, что намокли во время плавания. — Ясно, что ты попала под влияние морского народа, но почему такое сильное? Русалы и русалки не стирают личность…
