За Фаля не прощу. Пусть это ложь, но и ЛОЖЬ О ФАЛЕ НЕ ПРОЩУ.
На моих глазах живое существо иссыхает, а я не могу остановиться. Даже не думаю об этом. Хочу, чтобы он по ветру рассеялся за свои слова, за угрозу моему любимому эльфу. И чем ближе к нему становлюсь, тем сильнее дрожу от желания возмездия. Жажду видеть, как схвачу его мерзкое лицо и тело его осыплется прахом…
Всего пара метров — и я сбиваюсь с шага. Передо мной больше нет никого. Застываю на месте и начинаю дрожать. Сильнее и сильнее. Смазанное изумрудное нечто снесло дракана передо мной и оставило меня в буре наедине со своими страхами.
Не сразу узнаю, что стоны мои. Глажу грудь в районе сердца и качаюсь уже сидя на коленях прямо в снегу. Болит. В груди так болит, хотя пустоты никакой нет. Просто испугалась. Боже, как же испугалась.
— Тише-тише, ну, все-все-все, — кто-то сзади дергает меня на себя и прижимает к своей широкой груди.
Запоздало узнаю убаюкивающий голос Ша-Энга. Позволяю ему укачивать себя на его коленях. Цепляюсь в его плечи, не способная сразу сделать вдох.
— Не плачь, маленькая, — прижимает мою голову к себе, уговаривает, как ребенка. — Все хорошо. Обещаю тебе, все будет хорошо.
— Ты не дал мне его убить…
— А ты смогла бы с этим жить? — резонно заметил друг. — Эмоции никогда в бою не товарищи. И ты не убийца, Ая. Ты пришла в этот мир, чтобы нести свет и надежду. Вот и неси. Остальное оставь нам.
— Фаль, что с Фалем? — отрываюсь от груди дракона, чтобы заглянуть в его глаза и узнать правду, какой бы она не была.
Знаю, что некромант лгал, но от страха избавиться не могу. Мне нужно, чтобы кто-то заверил меня в моих догадках. Соврал, если нужно…
— Я ж сказал, с ним Рена и Деас, — брюнет скуксился. — Нет бы спросить: «Ша-Энг, как ты? Не ранен? Ничего не болит?», она все «Фаль» да «Фаль».
От души хлопнула вредную ящерицу по плечу, вырвав его деланное «ауч». И только сейчас обратила внимание, что буря постепенно стихает. Вокруг уже можно кое-что разглядеть, чем я сразу же и занимаюсь. Сбрасываю дрожь сразу, как только могу.
— Ша-Энг, иди, пожалуйста, к Фалю и ребятам, — прошу я друга, вставая с его колен и глядя в сторону, где предположительно еще идет битва.
— А ты? — Энги встает следом. В голосе слышна тревога.
Сквозь стихающую метель я вижу очертания двух грозных драконов. Битва еще не окончена, надо собрать силы для оставшегося рывка. И, как бы сказал Фаль, надо сбросить напряжение. Не свожу взгляда со столь величественных и одновременно столь пугающих своей силой существ.
— Приду сразу же, когда буду уверена, что больше нам никто не угрожает.
Сила во мне принадлежит Герриону. Она нужна ему в этой битве. В этой последней битве за справедливость и светлое будущее, за всех убитых и просто обиженных. Герриону нужна я, значит, так тому и быть. И пусть мне страшно сейчас идти к Фалю, чтобы не узнать, что ложь оказалась правдой, хоть этого никак быть не может, я обязательно к нему вернусь. Уже свободная, принадлежащая только ему одному.
Не оборачиваясь, бросаю на ходу к драконам, зная, что друг услышит и поймет:
— Прошу, защити ребят, если еще там упыри остались. Скоро все закончится.
139. Шах и мат
139. Шах и мат
Хруст под ногами — единственный звук, на время погружающий меня в звонящую тишину. Я иду неторопливо, не в силах отвести взгляда от почти алого от раскаленной чешуи золотого дракона. Он дышит тяжело, бой с Геррионом дается ему нелегко. Он еще не знает, что его слуги больше нет и отвлечь меня некому. Некому убить, чтобы лишить Гера части сил. В его глазах только сапфировый дракон и ни грамма подозрений, что совсем рядом другой, незаметный, но тоже опасный враг.
И этот враг просчитывает каждый шаг. Я уже примеряюсь, как быстро смогу перемещаться, чтобы осуществить задуманное.
Знаю, что Гера чувствует мое приближение. Его дыхание становится более глубоким и медленным. Крылья распускаются в стороны, делая его невероятно большим. У Ам-Реса крылья больше и массивнее, тяжелее, но он не может сейчас поступить так же — Гер явно что-то ему повредил, отчего движения этими конечностями явно приносят боль золотому. И ярости.
Этим действием Гер отвлекает внимание врага на себя, не дает ему сфокусировать зрение на маленькой мне. В этот момент, когда моих внутренних щитов больше нет, я чувствую единение со своим драконом, как никогда. Мы словно единый организм. Можем общаться если не мыслями, то чувствами, фантазией превращаемыми в слова.
«Не торопись, будь осторожна».
«Я знаю».
«Как ты» ? — в этих эмоциях я чувствую неподдельное беспокойство и желание дракона обернуться ко мне.
«Все хорошо», — без подсказок догадываюсь о причине: — « Немного пошумела, нервы ни к черту».
Кажется, сапфировый зверь даже фыркнул, что очень подозрительно оказалось схоже с усмешкой. Ало-золотой дракон напротив явно принял это на свой счет, сразу же низко зарычав.
«Сейчас же ты не собираешься „шуметь“? Чую твое желание, тебе рано самой это делать».
«Тебе же он нужен живым», — на этот раз усмехнулась я. — « Слишком долго с ним возишься».
В этот момент я буквально всем телом ощутила, как сложно было Гере совладать с собой и не повернуть звериную голову в мою сторону. Дракон больше подвержен инстинктам, до дисциплины человека ему дела нет. Только Геррион не был бы собой, если бы даже его зверь не был объектом подражания для многих.
«Это твой предел на данный момент, ты почти без сил», — забота теплой волной коснулась моего лица, будто бы этот грозный для врага зверь сейчас дышит мне в лицо.
«Тогда давай побыстрее закончим с ним» ? — бросаю взгляд на своего дракона и все же встречаюсь с его беглым взором.
Геру требуется время, чтобы принять решение. Решающим оказывается факт внезапного броска Ам-Реса в мою сторону. Не огня, который можно перебить, а раскрытой пасти, готовой сожрать. Все-таки заметил.
«Давай».
Полное единение каждого жеста, каждого вздоха. В мгновение становится ясной вся его тактика, предписан каждый последующий шаг. Я растворяюсь в одном месте, чтобы в это же мгновение явиться в другом — прямо рядом с золотым драконом, сбоку от него.
Мои руки заученно, давно отработанно раскидываются в стороны, зажигая ладони бело-голубым свечением. Руны, что я рисую в воздухе следами от свечения, намертво там зависают и зажигаются. Каждая размером, что позволяют мне взмахи рук, но этого достаточно.
Я вновь растворяюсь, чтобы очутиться в противоположном от предыдущего месте рядом с лордом, быстро просчитываю и черчу новую руну, согласно положению, куда переместил меня телепортацией Геррион.
Слышу, как ужасающие зубы клацают в месте, где я стояла несколькими секундами ранее, а я уже рисую новую руну, чуть в стороне от хвоста взбешенного противника.
Пусть я еще не так сильна в боевой магии, не могу кого-то убить, и мне еще учиться и учиться, но не признать уже нынешний уровень мастерства в барьерной магии невозможно. Когда все мои руны зажгутся, когда появятся все семь — золотой дракон больше не сможет никому навредить, не сможет покинуть свою клетку, не сможет пошевелиться до тех пор, пока его оттуда не достанут имперцы под предводительством сильнейших магов. В глубине души чувствую их ожидание в сознании Герриона.
Только Ам-Рес тоже понимает, что его переиграли. Догадывается, что, когда я закончу, для него это будет конец. Вскидывает полный ярости бешеный взгляд на моего обманчиво-расслабленного дракона, умело передвигающего меня как свою шахматную фигуру в поле, и ревет. Осознает, что принц еще способен преподать ему уроки по части интриг. Вырастил из пешки королеву в тайне ото всех.
Его гнев полностью оправдан, ведь каждый шаг уже ограничен. Зубами ему теперь меня не взять. Золотой лорд становится на дыбы, с грохотом опускается обратно, желая снести меня ударной энергетической волной, но Геррион предусматривает и это: ставит мощный ментальный заслон передо мной, чтобы не исказить мою магию, но и полностью защитить от атаки.
