мертвыми, разорванными и застреленными, и не было в ней ни ужаса, ни отвращения – только слезы лились по щекам. Она шагала от раненого к раненому, и внезапно разгоревшийся дар не разбирал, свой это или чужой – заставлял приседать и около рудложцев, и около иномирян, останавливать им кровь, отправлять в стазис, если ранения были тяжелыми. И не останавливала ее ни перестрелка, ни крики своих пригнуться, ни арбалетные стрелы, рассыпающиеся в метре от нее в пыль, ни люди, рудложские бойцы, которые шли к хутору и пытались задержать ее, спасти, увести обратно. Катя просто не могла остановиться.
Навстречу ей попался Дуглас Макроут. Он тащил, хромая, кого-то из солдат. Увидев Катю, замедлился. Он был ранен в голову.
Она подошла ближе, положила руку ему на щеку.
– Контузило, – объяснил он заплетающимся языком. – Моя прабабушка так умела. – Речь его становилась все яснее. – У нее была сильная кровь. Не думал, что увижу темную целительницу вновь.
– Вы расскажете мне потом? – попросила Катя, оглянувшись.
– Конечно, герцогиня, – ответил он. – Жаль, что я вам сейчас не помощник.
У туши огромного инсектоида с вырванным боком хлопотал Матвей Ситников. Катю тянуло к нему – и она подошла, переступая через тела, и увидела белого как полотно Поляну, который лежал в луже своей крови. Над его бедром пульсировала темнота. Он был в сознании, но тоже умирал – и ей это было невыносимо, потому что в нем всегда было очень много жизни, много смеха. От рук Ситникова то и дело расходилось едва видимое сияние, он шепотом, с отчаянием ругался.
– Димыч, держись! Не могу зачерпнуть из внутреннего резерва, выгорел весь. Сейчас… держись!
– Катерина Степановна, – прошептал Поляна, раздвигая бескровные губы в улыбке. – …Я бы хотел, чтобы моя смерть была такой красивой.
Катя молча присела рядом, положив руку ему на бедро, закрывая кровь. Дмитро силился еще что-то прошептать – но стазис накрыл его раньше.
– Спасибо, – гулко пробормотал Ситников, приваливаясь к боку инсектоида. Но ее уже тянуло дальше.
Там, за тушей, было много боли, много отчаяния, много непоправимого. Она вышла туда – в глаза ударил свет от множества фар, видны стали иномиряне, которых расстреливали из листолетов с одной стороны, от машин – с другой.
На земле, среди тел, лежала, держась за живот и тяжело дыша, капитан Люджина Дробжек, а ее прикрывал от выстрелов своим телом Игорь Иванович Стрелковский. Он увидел Катю, но не стал удивляться.
– Позовите отца Олега! – крикнул он. – Нужен целитель! Я не могу ее отнести, ей становится хуже!
Катерина замерла, оцепенев от застарелого страха.
Женщина теряла ребенка – и перед самой Катериной чередой пролетели ее собственные выкидыши, запах крови и боли, плач по неродившимся детям и желание умереть. Тогда никто не мог помочь.
– Но не теперь, – сказала она себе сквозь зубы и шагнула к Люджине. Положила руки ей на живот – тот был сжат, шли схватки, – и Катя, зашептав молитву, начала поглаживать его по кругу, заставляя мышцы успокоиться, расслабиться, а гематому от удара – рассосаться.
Люджина затихла, смаргивая слезы. Тело ее стало обмякать.
В ладонь Катерине ткнулось то ли колено, то ли пятка, и она снова заплакала, выгоняя из души старые страх и слабость.
– Живой, – прошептала она. – Все будет хорошо.
Люджина перевернулась на спину и закрыла глаза, прижимая руки к животу и слабо улыбаясь. Стрелковский склонился к ней, целуя в лоб.
Катя встала и пошла дальше. Руки уже потеплели, но силы в ней было еще достаточно.
Метрах в десяти ниже она встретила королеву Василину, которая медленно, но уверенно поднималась вверх по холму. Рядом с ней важно шагал огненный гепард, а вокруг сверкал щит.
Лицо ее было бледным, и она старалась не смотреть по сторонам. Но, увидев Катерину, остановилась.
– Ваше величество? – изумленно пробормотала Катя, пока тело ее автоматически делало положенный книксен. Среди мертвых он казался сюрреалистичным.
– Герцогиня? – не менее удивленно откликнулась королева. – Вы здесь, да. Но почему не внизу? Здесь же опасно!
– Меня потянуло лечить, – несколько заторможенно объяснила Катерина и зачем-то протянула вперед руки. Они согрелись, захотелось стать ближе… королева сощурилась и неуловимо, грозно нахмурилась, словно готовясь ударить. Кате очень не вовремя вспомнилось, что она слишком далеко зашла за разрешенную линию и может сорваться.
Но срыва не было. Было тепло.
Герцогиня опустила руки. И ее величество расслабилась.
– Лечить, понятно, – проговорила ее величество тоном «ничего не понимаю». – Быть может, вы проводите меня к бункеру?
– Мне нужно быть здесь, – покачала головой Катерина. – Простите, ваше величество. Мне нужно быть здесь. Там дальше находится полковник Стрелковский, он может помочь…
Королева кивнула, более не настаивая.
– Будьте осторожны!
И она, обойдя герцогиню по дуге, пошла по холму вверх. А Катерина направилась вниз – туда, где стонали раненые.
* * *
Василина в сопровождении Игоря и двух офицеров медицинской службы подождала, пока откроют дверь в помещение, где лежали Алина и лорд Тротт. И остановилась на пороге.
Алина казалась почти прозрачной, лорд Тротт обзавелся рыжей бородой и сильно исхудал.
Внутри было душно. Распахнуты были двери в часовню, а священник, сидя между койками, медленно читал молитву, перебирая четки.
Он поднял голову.
Василина шагнула к сестре и тревожно улыбнулась. А на втором шаге от Алины оторвалась темная, словно дымчатая плеть, и потянулась к королеве. Скрутилась над ней вторая, третья…
– Не нужно, ваше величество, – попросил служитель кротко. – Мир неустойчив, а ваш огонь слишком силен для темной сущности.
Василина развернулась и вышла. Раздались слова молитвы за закрывающейся дверью.
Но сестра хотя бы была жива и вновь в безопасности.
Теперь нужно было возвращаться в столицу.
* * *
Зачистка местности вокруг бункера прошла быстро и беспощадно. Из нескольких сотен иномирян осталось чуть более двух десятков, почти все были ранены или покалечены. Их отправили в камеры нижнего уровня.
Каюты верхних уровней превратились в большой лазарет. Спал, отходя от стазиса, после переливания крови Дмитро Поляна, спал сном без снов выгоревший Матвей Ситников. Спала Люджина Дробжек, едва не потерявшая дитя.
А Стрелковский на пару с майором Вершининым не спали – они руководили работами по восстановлению бункера. Ибо вывозить отсюда принцессу было опасно – значит, нужно было обеспечить ее безопасность внутри.
Из защитников бункера погибло больше половины и погибло бы больше, если бы не герцогиня Симонова, которая ухитрилась отправить в стазис почти сорок человек – и рухнула без сил прямо у последнего исцеленного. Ее тоже отнесли в бункер, на соседнюю койку к дочерям, и там она проспала до утра.
А проснувшись, увидела рядом с собой посеревшего, уставшего Александра. Было темно и тихо.
– Прости, – сказал он негромко. Взял ее за руку, прижал к губам. – Прости, что не защитил тебя. Я не мог прийти. Был в бою.
– Ты не умер, – так же тихо ответила Катя. – Значит, тебе не за что
