в двухместном купе, мы укутываемся в плед и, попивая горячий чай, будем смотреть как мимо нас пробегают заснеженные горы, поля, леса, озера и села с их странными, а, иногда, очень смешными названиями, а потом уснем в обнимку под убаюкивающий стук колес и шепот паровоза.
Можно поехать и на машине, это, конечно, несколько утомительно, учитывая, что нужно будет самим управлять автомобилем, но не менее романтично, к тому же,
есть масса плюсов , можно выйти где вздумается, прогуляться, а на ночлег остановиться в придорожном отеле и услышать за ужином от местных жителей десяток невероятных историй.
Авиаперелет я никогда не рассматривала, при отсутствии автобанов, железных дорог, лучше отправиться за приключениями пешком, а если кругом вода, то плыть, хоть на плоту, но не на самолете. И дело не в том, что я побаиваюсь на них летать, нет, причина в другом, слишком быстро и высоко, ты видишь сначала один аэропорт, через пару часов приземляешься в точно такой же, а что между ними? Однозначно, этот вид транспорта не подходит для путешествия, для рабочей командировки да, сгодится, незаменимый вариант.
Как говорят, не взобравшись на гору, не возможно оценить ее высоты, не переплыв реку не узнаешь ее силу.
Нам невероятно повезет, если мы прибудем в город не днем, а ночью.
Воспользовавшись темнотой, мы попробуем пробраться в него тайком, без лишнего шума, на цыпочках, в надежде, что он не заметит, не учует в нас чужаков, а, значит, по утру у нас будет шанс сойти за своих, и город не станет строить нам козни и откроется перед нами полностью.
Город уже начал приходить ко мне во сне, соблазняя своей песней о любви и обещанием подарить свой лучший дворец.
В первый день мы отправимся в Лувр, нет, сначало в Орсе, на их посещение отведем четыре дня, не меньше.
Нас ждут картины и скульптуры, созданные руками великих мастеров, когда либо живших на земле, это мировые шедевры, некоторым работам по тысяче лет.
У меня кровь стынет в жилах
от мысли, что я буду их вживую созерцать.
После храмов музы , мы отправимся к главной святыне – священной горе, двести двадцать две ступеньки приведут нас в самое ее сердце.
Закрыв глаза я вижу, что там все по-прежнему, как и много лет назад: на площади Тертр рисует Поль Сезанн, у Красной мельницы в окружении прекрасных мадам стоит Лотрек и что то им увлеченно рассказывает, а вдалеке по крутой лестнице тяжело с остановками поднимается Оскар Уальд.
Все последующие дни мы станем беззаботно гулять по набережной Сены, ни о чем не думая, туда-сюда, пить кофе и подолгу целоваться на каждом мостике, который нам попадется.
Обязательно вскарабкаемся на Триумфальную арку на площади Шарля де Голя.
Я даже представить себе не могу, какие там головокружительные виды открываются, надеюсь получится их не только сфотографировать, но и зарисовать.
Еще нужно будет набраться смелости, чтобы в ночное время посетить Люксембургский сад, а точнее, найти там старинный фонтан Медичи, ходит поверье, что если после полуночи смотреть на воду, то увидишь в отражении своего суженого, а
в одной из легенд говорится, что
связав два локона волос во едино кольцо и опустив их на воду, души влюбленных соединяются навечно.
Ожидание предстоящего путешествия завораживает не меньше, чем само приключение.
Меня это так вдохновляет, я уже стала по этому случаю рисовать по одной картине в день, если все так пойдет и дальше, то очень скоро их количества хватит для хорошей персональной выставки в небольшой галерее, а возможно, когда-нибудь, они тоже отправятся в путешествие.
Прошла неделя, вторая, месяц, я специально не беспокоила "Человека с мольбертом", чтобы не отвлекать его от работы, сам он не давал о себе знать.
Может, он забыл меня? Потерял мой номер телефона? А что, если он лежит, изнемогая от жара и боли, не имея возможности даже вызвать врача на дом?
Заболел, больше нет причин и объяснений тому, что он больше не звонит.
Нужно срочно бежать к нему.
Через пару минут я была уже на месте.
Я тарабанила и в окна и в двери, но никто не открывал.
– Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.
– Человек, этот, художник, он вышел?
– Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.
Я не понимала, о чем говорил этот дед, он смотрел сквозь меня и продолжал повторять
– Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.
Я не стала его слушать и прошла вокруг дома несколько раз. На секунду мне показалось, что в одном из окон мелькнула тень, я быстро побежала к дверям, но тщетно, я осталась стоять снаружи в одиночестве, и даже деревянный кот на крыше и тот с презрением отвернулся от меня.
Я стала приходить сюда и днем, и ночью, в надежде увидеть "Человека с мольбертом", часами стояла у порога и ждала, потом перестала.
Я проводила все дни в постели и ничего больше не хотела делать, даже рисовать.
Разбитое сердце не поет.
Я, наверное, так и пролежала бы целую вечность, если бы не дикий шум, заставивший меня подняться и подойти к окну. Там на улице происходило что-то невообразимое.
Тысячи людей с плакатами и флагами словно разноцветные реки лились отовсюду, с каждого проулка, с каждой подворотни, слившись в один единый поток, они растекались по центральной улице, подтапливая ее и превращая в сплошное море.
В один миг, как по сигналу, огромная волна устремилась вниз к площади,
железные балки, преграждающие путь, не остановили напор, затрещали и начали ломаться будто старые, гнилые ветки, кованные цепи разорвались, все забурлило, закипело, от пара, вырвавшегося наружу, небо заволокло грязно-белой тучей, стало темно.
Невидимая сила заставила меня схватить фотоаппарат и выбежать на улицу, я не успела сделать и пару шагов, как могучая река сбила меня с ног, подхватила и понесла.
Я барахталась изо всех сил пытаясь выбраться, но бездна увлекала меня за собой.
Уже отчаявшись и не веря в свое спасение, я почувствовала как чья-то сильная и большая рука схватила меня за шиворот и буквально выдернула из этой пучины, надсадив на фонарный столб.
– Держитесь крепче, здесь безопаснее всего.
– Что происходит?
– Вчера был очередной камень, а не взрыв бытового газа.
– Я
