При слове «остаешься» зубы Призрака сжались и по бокам челюсти вздулись желваки. Последний вариант он явно не рассматривал.
Молли, завернутая в конверт из тонкого стеганого одеяльца, закряхтела, готовая разрыдаться и сделать выбор за меня. Услышав это тихое хныканье, мужчины у подножия лестницы напряглись. Их взгляды прикипели к младенцу у меня на руках, и на хмурых лицах отчетливо проступила лихорадочная работа мысли: крик ребенка привлечет ненужное внимание, улизнуть незаметно не получится, придется прорываться наружу с боем. Не надо было обладать сверхспособностями, чтобы понять, о чем думают спутники зверя.
— Капли, — няня за моей спиной завозилась. Судя по шороху ткани, полезла в карман за снотворным.
— Остаюсь, — шепнула я с чувством, будто падаю в пропасть, бросаюсь с головой в омут, теряю опору под ногами. Смотреть на Призрака было страшно, поэтому я отвела взгляд.
А если не отпустит? Если попытается увести с собой насильно?
— Что? Ты… Я, наверное, неправильно тебя понял, — в голосе зверя послышалась растерянность.
Я ощутила на себе напряженный взгляд и под тяжестью этого взгляда низко склонила голову.
— Уходите, а я остаюсь.
Боже, как трудно! И это зудящее чувство, будто я совершаю ошибку. Но разве есть у меня, самозванки, выбор?
— Остаешься? Но почему?!
В смятении Призрак повысил голос, забыв об осторожности, о том, что надо вести себя тихо, и на него тут же зашикали его спутники.
Вопросы. Я знала, что после моих слов вопросы посыплются как из рога изобилия, что свое нежелание покидать базу придется объяснять. А сказать мне будет нечего.
Чувствуя себя загнанной в угол, я коротко посмотрела в сторону зверя. Сильный и гордый мужчина, сейчас он выглядел уязвимым, словно мой отказ заставил его снять броню и обнажить беззащитное нутро. Ни плен, ни пытки электрошоком не смогли его сломить, а мое нежелание бежать вместе подкосило — вот что я увидела на дне дрожащих зрачков, когда наши с Призраком взгляды на секунду встретились. Мои слова ранили без ножа, сорвали с него маску невозмутимости, лишили самообладания. Они были как хлесткая пощечина, как пропущенный удар под дых.
Болезненный излом бровей. Глубокая вертикальная морщинка на лбу. Сжатые в тонкую полоску бескровные губы. Удивление, непонимание. Зверь был передо мной как на ладони, открытый, вывернутый изнанкой наружу, все чувства и эмоции напоказ.
Чувство вины — мой вечный спутник — подняло голову.
Я снова опустила взгляд и уставилась в личико Молли. Прижала ее к себе крепче, будто, взрослая, искала поддержки у такой крохи.
— Агвид, в чем дело? Почему ты не хочешь уйти с нами? — зверь обращался со мной терпеливо, как с ребенком или диким напуганным зверьком. Не подгонял, не раздражался, не пытался надавить. В отличие от других.
— Зачем ты ее уговариваешь? — грубо выплюнул один из мужчин внизу лестницы. — Кто вообще спрашивает самку о ее желаниях? Пойдет с нами как миленькая. Не захочет — поможем.
В ту же секунду чужие руки опустились сзади на мои плечи. Испуганная, я дернулась. Няня. Она стояла у меня за спиной, не давая сбежать, полностью отрезая пути к отступлению.
Я в ловушке!
— Агвид, ответь мне.
Не отпустит. Уведет с собой силой. Без лекарств Молли снова будет орать от боли. А потом вскроется правда о моей ложной истинности и…
— Не трогайте! — в панике я попыталась вывернуться из удерживающих рук, но добилась только того, что меня скрутили и зажали рот ладонью.
— Не шуми, — рявкнула няня.
— Аккуратнее с ней, — приказал зверь. — Агвид, ты боишься нас?
Потревоженная малышка захныкала, тихо, неуверенно, слишком испуганная, чтобы рыдать в полный голос. От страха, от отчаяния из моих глаз брызнули слезы и закапали на чужую ладонь, зажимающую мне рот.
В ловушке. В тупике. Загнана в угол.
— Агвид, пожалуйста, объясни, почему ты упрямишься.
— Да нет на это времени! — снова вмешался спутник зверя. — Гаррет, дай капли и дитю, и ей. Потом будем разбираться.
— Гаррет, не смей, — отрезал Призрак.
В ужасе я замычала в ладонь, задергалась, но осторожно: на руках у меня был ребенок.
Двигаясь бесшумно и стремительно, как настоящий тигр, Призрак взбежал по лестнице и остановился напротив меня, но двумя ступеньками ниже, так, чтобы наши глаза были на одном уровне. Костяшками пальцев он нежно стер с моих щек дорожку влаги.
— Пусти ее, — бросил он женщине за моей спиной. — Она хочет что-то сказать. Что ты хочешь мне сказать, Агвид?
Рука, пропахшая сигаретами, исчезла с лица. Дышать стало легче. Я судорожно вздохнула и зажмурилась. В голове было пусто: ни одной мысли, ни одной идеи — гулкое, звенящее эхо. Чтобы я ни ответила, чем бы ни объяснила свое желание остаться на базе, это прозвучит неубедительно, зверь не поверит.
А правда…
Правда меня погубит.
И все же я должна была что-то ответить.
— Молли больна, — я сгорбилась, спрятав лицо в одеяльце дочери. Носом уткнулась в ее сладко пахнущую макушку, пытаясь найти в этом родном запахе защиту и утешение. — У них есть лекарство. Никто не смог ей помочь, а они смогли. Они лечат ее в обмен на то, что…
Не договорила. Не смогла договорить. Сжалась, втянула голову в плечи, ожидая приступа ярости.
Взгляд Призрака прожигал насквозь, сверлил дыру в моем черепе.
Да, ты все правильно понял: я обманывала, была заодно с похитителями, меня не держали здесь силой — я сама пошла на сделку.
Сейчас разразится буря. Еще секунду — и меня сметет ураганом чужого бешенства. Как только смысл сказанного дойдет до зверя, от его терпеливой нежности не останется и следа.
Долгий шумный вздох, полный гнева. Треск зубов, стиснутых от злости. Взгляд, обдающий кипятком.
Один из мужчин у лестницы грязно выругался, видимо, сообразив, что я имела в виду.
— Лечат в обмен на то, что ты делишь со мной постель? — глухо прошептал Призрак.
Не в силах выдавить из себя ни звука, я кивнула: «Да», потом мотнула головой: «Нет, не только», и крепче зажмурилась.
Что этот опасный хищник сделает со мной после такого признания?
Сильные руки стиснули мои плечи.
— Даже если я тебе не нравлюсь, ты должна уйти с нами, Агвид. — Голос Призрака прозвучал безжизненного — холодный механический тон робота. Он говорил твердо, с нажимом, но без злости, услышать которую я так боялась. — Знаешь, почему? — Зверь встряхнул меня, пытаясь заставить поднять голову. — Они тебя убьют. Если я сбегу, а ты останешься, они тебя убьют.
— Контракт, — возразила я слабо, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза. — Мы заключили контракт. Все официально. Там есть пункт. Я сама его выбила. Как бы ни закончился этот… этот эксперимент, они обязаны продолжить лечение.
— Неужели ты не понимаешь, что это за люди? Им не нужны свидетели. — Руки на моих плечах сжались крепче, почти до боли. Аура зверя подавляла. Я словно тонула в трясине, в вязкой, горячей жиже, утягивающей на дно. — Твоим контрактом можно подтереться. Или ты с этой бумажкой в суд пойдешь свои права отстаивать? Так не дойдешь. Проект засекречен. Ни тебя, ни твою сестру с базы не выпустят. Вы обе живы ровно до тех пор, пока полезны. Станете не нужны — пойдете в расход. Ты и сама это знаешь.
Знаю.
В глубине души я понимала это уже давно, но упорно гнала страшные мысли прочь, тем не менее они всегда были рядом — скользили по краю сознания, щекотали его острым перышком, заставляя испытывать постоянную подспудную тревогу. Я жила с ощущением незримой угрозы. Все время под дамокловым мечом. Тупик. Безвыходное положение. Ни уйти с Призраком, ни остаться без него на базе — любой вариант был плох, любой казался рискованным и мог закончиться катастрофой.
Наверное, единственным правильным решением было сорвать побег, но я не нашла в себе сил поступить с этим благородным мужчиной так подло. Он этого не заслуживал. Предать того, кто искренне о тебе заботится…
— Молли нужны лекарства, — прошептала я обреченно, не зная, что делать.
