Я с трудом сглотнула застрявший горле колючий ком.
— Что? — Голос мой дрогнул.
— Вот тебе экскурс в мир дикой природы, малышка. Когда самец в прайде сменяется, он убивает котят своего предшественника. Не знала?
Вздрогнув, я сжала дочку в объятиях так крепко, что та заплакала.
— Это у животных. Оборотни — люди.
— Только наполовину, — лысый многозначительно вздернул брови. — Вот узнает Призрак, что у его истинной ребенок от другого мужчины, — и взыграет в нем звериная сущность. Когда любимая заботится о маленькой беззащитной сестренке — это очаровательно. Когда отдает свое внимание младенцу от чужого самца — злит и бесит. Мужчины любят и принимают только своих детей, бастарды им не нужны. Они — вечное напоминание о том, что твоя женщина принадлежала другому. А оборотни ревнивцы и собственники.
Колени обмякли. Я тяжело осела с дочерью на кровать.
— Зачем вы мне это говорите?
— Чтобы ты не обольщалась на счет своего любовника. И не слишком жалела его, навещая в медицинском блоке.
В медицинском блоке? О, господи! Призрак ранен? Насколько серьезно?
Помня о словах лысого, я всеми силами пыталась не выдать свой испуг. Пусть думают, что пленник мне безразличен. Впредь надо лучше скрывать эмоции.
— Что с ним?
В ожидании ответа я невольно задержала дыхание.
Ну! Говори! Чего молчишь? Я же с ума сойду, пока ты тянешь резину.
Лысый прищурился, пытаясь по лицу прочитать мои мысли.
— Он был крут. Реально крут. Один положил весь лагерь боевиков, но в последний момент словил пулю. Уже все в норме. Его заштопали. Немного отдохнет в больничке и будет как новенький. Идем. Он хочет тебя видеть.
Молли передали няне, не Гаретт — другой, очередной суровой даме с военной выправкой, а меня, наспех собравшуюся, отвели к Призраку.
— Госпожа Бьерн, подождите, — у самой палаты меня перехватила молоденькая брюнетка в белом халате. В стене рядом с дверью было небольшое окошко, и сквозь жалюзи я видела больничную койку, на которой лежал зверь. Тонкое синее одеяло прикрывало его до пояса, а выше начинались бинты. Насколько я могла судить, пуля вошла Призраку в бок.
Я виновата. Это из-за меня его ранили.
— Пациент спрашивал о вас, — сказала брюнетка, ненавязчиво закрывая собой дверь в палату. — И вы, конечно же, его навестите, но сначала мы хотим взять у вас несколько анализов.
У меня?
— Зачем?
С некоторых пор все сотрудники базы напоминали мне киборгов: пустые лица, искусственные эмоции, если улыбки, то насквозь фальшивые. Эта медицинская крыса не была исключением. От ее приторной вежливости хотелось пойти в уборную и вставить два пальца в рот.
— Это поможет в лечении вашей дочери. Мы подозреваем редкую генетическую болезнь. Заболевание, которое передается по наследству. Через одно, два, три поколения. Нужна ваша кровь.
Я нахмурилась, почувствовав, как под лопаткой начало неприятно тянуть.
Какие только анализы у меня ни брали перед первой встречей с Призраком, обследовали мое здоровье вдоль и поперек, наверное, пол-литра крови выкачали, а теперь хотят еще? Почему-то это казалось подозрительным.
Брюнетка в белом халате смотрела на меня, как стервятник в ожидании пира, и, когда я кивнула, соглашаясь, заметно расслабилась.
* * *
В палате было окно, но его закрывала железная решетка. Рядом с этим окном под камерой дежурил охранник, но, вместо того чтобы зорко следить за опасным пациентом, он вовсю флиртовал с хорошенькой медсестричкой, ставящей капельницу.
Рука зверя безвольно лежала на кровати. От катетера в вене тянулась тонкая прозрачная трубка, соединенная с пакетом, который медсестра закрепила на металлической стойке. При виде бледного до синевы пленника мне захотелось расплакаться. Даже не знаю, от чего больше, — от жалости или от чувства вины.
«Не обольщайся на счет своего любовника».
«Вот тебе экскурс в мир дикой природы».
Услышав шаги, зверь повернул голову в мою сторону, и на его бескровных губах мелькнула улыбка. Пальцы на руке с катетером дрогнули, словно этим безмолвным жестом Призрак просил меня подойти ближе.
«Знаешь, что звери делают с чужими детенышами?»
Мягкий взгляд пленника не отрывался от моего лица.
Этот мужчина пожертвовал ради меня свободой, разбил себе голову, чтобы наши отношения не начинались с насилия. Я не верила, что он способен причинить вред ребенку.
Но много ли я знала об оборотнях? Об их природе? О том, насколько перевертыши агрессивны?
Что, если они добры только к своим избранницам? Что, если ревность срывает с них все человеческое, обнажая голые животные инстинкты? Многие преступления совершаются в состоянии аффекта. Убить можно и не хладнокровно, а потеряв над собой контроль. В секундной вспышке ослепляющей ярости.
Меня передернуло. После слов лысого я поняла, что всегда буду опасаться своего любовника, что никогда не смогу довериться ему до конца.
— Привет, — шепнул Призрак, когда я остановилась рядом с его постелью.
— Прости, мне так…
— Ш-ш-ш, — он улыбался, лаская меня взглядом. — Сядь. Эй, усатый, принеси моей женщине стул.
Охранник подчинился. Спорить с оборотнем, даже если тот ранен и прикован к постели, а под кожу ему вшит обезвреживающий чип, опасно для жизни.
— Как ты? — опустившись на предложенный стул, я взяла Призрака за руку. — Наверное, глупый вопрос.
— Ничуть, — большим пальцем он принялся выводить круги на тыльной стороне моей ладони. — Я — лучше, чем они думают. — С хитрым видом зверь покосился на охранника, мило беседующего с медсестричкой, затем посмотрел на камеру под потолком и чуть в сторону, на решетку вентиляции. — А теперь, когда ты здесь, мне станет совсем хорошо. Близость истинной пары лечит.
Своей последней фразой он, сам того не ведая, отвесил мне хлесткую пощечину.
Меня позвали в надежде облегчить боль, а я…
— Наклонись, — попросил больной шепотом. — Хочу кое-что сказать.
Удивленная этой просьбой, я подставила ухо его губам.
— Кент узнал, как и отчего лечат твою сестру.
Вздрогнув, я резко повернула голову, чтобы посмотреть Призраку в глаза.
— Где она сейчас? — Пальцы зверя стиснули мою руку. Хватка у него оказалась на удивление крепкой.
— Молли?
— Да.
— С няней.
— Где именно?
— В нашей комнате.
— Хорошо. Сейчас все закончится. Я выполнил свое обещание, и теперь мы можем уйти.
Уйти? О чем он?
Призрак посмотрел куда-то поверх моей головы, и, растерянная, я проследила за его взглядом.
О боже!
Из решетки вентиляции, сквозь ее металлические прутья, сочился белесый дым и стремительно заполнял палату. На моих глазах охранник и медсестра, стоявшие под самой решеткой, рухнули на пол как подкошенные. В носу защекотало. Клубы дыма добрались и до меня.
— Ничего не бойся.
Прежде чем потерять сознание, я увидела, как Призрак вскочил с кровати, слишком резво для раненого, и выдернул из руки катетер с трубкой.
Глава 14
Очнулась я одна, в незнакомой обстановке, и не сразу вспомнила, что произошло со мной накануне. Голова кружилась и была тяжелой, как чугунный котелок. Во рту простиралась пустыня, а по горлу поднималась едкая река желчи. На полу у кровати я очень вовремя заметила блестящий металлический тазик. Секунда — и река превратилась в фонтан. Добежать до уборной я бы не успела.
О, господи. Что со мной? Как плохо.
Это из-за того, что я вдохнула тот белый дым, проникший в больничную палату сквозь решетку вентиляции?
Тут я все вспомнила.
Люди Призрака устроили ему новый побег.
Все получилось? Мы покинули базу?
Затолкав тазик под кровать, я огляделась по сторонам. Комната, где я проснулась, напоминала номер в дорогом отеле: шикарная обстановка, интерьер, к которому приложил руку дизайнер, порядок даже слишком идеальный — сразу видно: здесь не живут постоянно, эта комната для гостей.
Потолок над кроватью был наклонным: когда сидишь, макушкой почти упираешься в стекло маленького окошка в крыше. За ним — небо, голубое, в пухе облаков. Значит, спальня на мансардном этаже.
