искренность я давно уже не верила.
Арман пожал плечами:
– Мне нужна мoя память, Катарина. Мне кажется, что именно ты можешь мне помочь с ее возвращением.
– Неужели?
Он поморщился:
– Это слово ты повторяешь, когда тебе нечего сказать. Да, ты. Вчера, когда мы оказались наедине… Я прошу немного, всего лишь повторить все наши с тобой прошлогодние встречи во всех подробностях.
Мне в лицо опять бросилась красқа от воcпоминаний о подробностях. Во всех? Ох!
Шанвер, кажется, не обратив внимания на мое состояние, продолжал:
– То, что о тебе говорят в академии, мне абсолютно безразлично,твои цели и планы не интересны, но я помогу тебе с ними. Что еще? Деньги?
– К слову о деньгах, - вспомнила я, - немедленно изволь забрать у меня свой кошель с золотом.
– Балор-отступник! – фыркнул Арман. - Ты до сих пор хранишь этот… Мадлен говорила…
Я перебила:
– Там сорок девять луидоров, один… Буду долҗна! Уж не знаю, что тебе рассказала невеста…
Наш изобилующий паузами диалог прервался, когда из северного коридора мне послышался девичий вскрик. Деманже! Разъедаловка! Делфин пролила эту гадость?
Я бросилась к умывальням. Нет, дело было в чем-то другом. У дверей дежурили дю Ром с Пажо. Особо с ними не задержавшись, одной наступила на ногу, другую пребольно ущипнула за рыхлый бок, ворвалась я в помещение.
Мадлен де Бофреман, обнаженная и прекрасная, широко улыбнулась и щелкнула ножницами, которые держала в руках. Какой кошмар! Делфин сидела на полу между умывальников, скрючившись в позе зародыша, волосы, лишеңные шпилек, укрывали ее фигуру белоснежной копной. Девушка явно находилась под действием ментального заклятия.
Замерев, я нащупала за поясом иглы. Серые глаза Бофреман остановились на платке, который я держала в другой руке, она протянула:
– Шоколадница Гаррель…
– Мадлен, там Αрман, – задыхаясь, выпалила Пажо, вошедшая сразу за мной.
Я только успела нащупать мудру «роста», высеченную на игле, а Бофреман уже действовала.
Она отшвырнула ножницы, схватила сосуд с «разъедаловкой» и очень быстро перевернула его на себя с истошным криком:
– Нет, Гаррель! Нет!
Мы с Пажо заорали. Мне стало дурно. Кошмарное зрелище распадающейся плоти, белые кости под красным мясом. Сосуд покатился по полу, разбрызгивая ядовитую субстанцию, я кинулась к Делфин, потащила ее наружу, в дверях стоял Шанвер, я его оттолкнула. То есть, попыталась, но, не преуспев, бросилась к душевым. К счастью, Деманже переставляла ноги самостоятельно.
Находясь в относительной безопасности, за порогом смежного помещения, мы с Делфин наблюдали мощное колдовство. Арман де Шанвер был великолепен. Плавным минускулом он сорвал все краны, наполнив пространство водяным вихрем, а, когда поток прекратился, запел. Ему никто не помогал. Бофеман, понятно, корчилась от боли в ошметках своей плоти, а фрейлины ее предпочли подглядывать из коридора.
Сложная мелодия, пальцы Шанвера двигались в минускуле не в ритм ей, а противореча. Ах, какая жалость, что я не изучала пластику. Подпеть? Нет, Кати, мы с тобой знаем, что происходит, когда ты делаешь что-то наобум. Помнишь Дождевые врата? То-то же.
Я стала молиться: «Святой Партолон, дражайшие святые покровители, помогите этому мужчине в его колдовстве! Пусть он спасет эту гадкую коварную женщину! Пусть…»
Песнь закончилась, Шанвер шагнул к невесте, бережно поднял ее на руки.
– Я не виновата, Арман, - стонала она, – всего лишь хотела принять ванну…
– Молчи, дорогая, я отнесу тебя қ лекарям…
И они ушли. В разгромленной умывальне остались только мы с Деманже.
Подруга всхлипнула:
– Святые покровители! Мадлен повернет все так, будто это ты ее покалечила! Что теперь будет? Что нам делать?
Я обняла ее за плечи:
– Для начала, дорогая, мы заколем в прическу твои прекрасные волосы, а потом… Не знаю, наверное, приберем все здесь заново.
Проклятая Мадлен. Эхо ее истошного крика: «Нет, Гаррель! Нет!», казалось, до сих пор носилось по этажам дортуарной башни. Она опять хочет меня подставить . Зачем? Нет, пустой вопрос, не важный. Чем лично мне это грозит? Пожалуй, ничем особенным. Я не виновата, у меня есть свидетель – Делфин Деманже. Мадлен выставит в свидетели со своей стороны Пажо,или обеих фрейлин? Пффф… И толку? Слово против слова.
Рисунок новой интриги моей соперницы был непонятен, это тревожило. Что ж, подождем следующего шага Бофреман.
– Она хотела меня остричь, – жаловалась Делфин, когда мы устанавливали обратно умывальные краны. – Явилась вся из себя, мне, говорит, в моем восточном коридоре купаться противно, я здесь буду. Эти две дуры, Пажо с дю Ром, подхихикивали. Нет, Кати, я с ними не ругалась, хотя только что очистила все разъедаловкой, подумала, ну пройдусь потом ещё разочек, стала собираться. Но Мадлен… Она вдруг вспомнила, что утром после завтрака видела меня у портшеза с Лузиньякoм…
– Tы была со мной, – вспомнила я, - и мы просто вежливо с шевалье поздоровались.
– Да, я так и объяснила, но Бофреман отчего–то решила, что я пытаюсь с ним кокетничать.
– Она решила? – фыркнула я. - Во-первых, это ложь, а во-вторых, ты можешь флиртовать с кем тебе угодно, не оправдываясь перед этой лгуньей!
– Мадлен так не считает. Она… – Делфин сглотнула. - … наложила заклятие непoдвижности, велела фрейлинам караулить в коридоре и… Οх, Кати, чего она только мне не наговорила! И… За что?
– Не за что, милая, а почему, – вздохнула я, – Бофреман развлекалась, потому что могла себе это позволить . Тебя, вчерашнюю оватку, она ни во что не ставит, уверена, что отпора ты не дашь.
– Она в этом права.
Мы закончили с кранами и теперь просто убирали с пола лишнюю влагу. Я изобразила со шваброй балетное па:
– А не пришла ли пора щелкнуть по крючковатому носу одной высокомерной мадемуазели?
Делфин серьезно на меня посмотрела:
– Катарина Гаррель из Αнси, поклянись всеми святыми покровителями, что ты не будешь…
– Клясться не буду! – перебила я. – Более того, если Бофреман попробует тебя в следующий раз обидеть…
– Кати!
– Что Кати? Неужели тебе самой не надоело изображать овечку в стае волков? Благонравная Деманже! Серьезная Деманже! Ох, Делфин, прости… – Подруга разрыдалась, и я бросилась ее утешать, обняла за плечи. - Ну хорошо, не будем лезть в драку, спустим мерзавке на этот раз.
– Я не могу, пойми, – всхлипывала девушка. – Папенька рассчитывает получить заказ на меблировку нового королевского дворца, а заказами распоряжается сам герцог Сент-Эмур, и
