Уже дождаться терпения не хватает.
Эстелла встрепенулась.
— Правда?
Бархатный голос обволакивал ее.
— Правда. Столько всего случилось за годы… Хочется подумать. Переосмыслить. Отпуск даст эту возможность.
Это был рискованный шаг, но Эс не могла не спросить:
— А вдруг ты поймешь что мы не пара? Может, тебе просто так погулять, без Церемонии? Правители не могут не отпустить тебя.
Лукас удивился:
— Эйейей, Эс, что за страхи? Насчет тебя я не сомневаюсь ни капли и решил твердо, — его взгляд обрел гипнотичность. — Я люблю тебя, Эс. И хочу пожить в любви, расчеты меня подутомили, понимаешь?
Эстелла не вполне понимала Лу, хотя, с другой стороны, у высших магов столько забот, а Лукас пережил миллионы приключений с абсолютной памятью.
Он продолжил:
— Тогда Марине имеет смысл переродиться сразу после нашей Церемонии. Первые годы все равно пройдут в Доме Магии. Да и Магнус стал воспитателем, надежно присмотрит за ней.
Эстелла согласилась, обаятельно улыбаясь:
— Да, мы с тобой попутешествуем, а Маг повоспитывает Марину пока что.
Лукас строил планы:
— Я сам предложу это Марине. Сомневаюсь, что она откажется. Хотя можно и чуть позже. Пока мы будем путешествовать, она может пожить с текущими родителями, морально с ними попрощаться. Впрочем, Тами продолжает возвращаться и обманывать своих… Обсудим с Ежиком, решено, — Лукас вернул Эстелле улыбку, околдовывая ее сердце. — Роза, Марина еще спит, давай выйдем на улицу, встретим рассвет вместе?
Глава 278. Перепады настроения
Лукас сомневался, что даже Тамико поймет это, и ожидал ее с некоторым волнением. Но в конце концов своей жизнью он управлял сам.
Тамико ворвалась разъяренной фурией, карие глаза зло сверкали.
— Лукас! Ты сбрендил?!
Он вздохнул:
— Нет, Тами, я полностью в своем уме. Трезв, как никогда.
Тамико встала, уперев руки в бока.
— Тогда что это за извращенная логика?! Вы только вернулись домой, все было хорошо. Нафига опять это расставание аж на месяц?! — от гнева Тамико стала выражаться грубее.
Лукас снова тяжело вздохнул:
— Все было не просто хорошо. Мы трое были абсолютно счастливы большую часть времени. Да.
Тамико сверлила его взглядом, не меняя позы.
— И?
Лукас скрестил пальцы, оперев на них подбородок.
— Я хочу быть полностью уверен, что не загипнотизировал ее…
— Чего?! Ты пытался?! Говори яснее!
Лукас вяло улыбнулся.
— Тами, ты когда-нибудь делала из-за меня то, что в принципе не хотела? Теряла голову, поступала странно? Будь объективна. Мне больно, что ты злишься на меня.
Тамико задумалась. Такое происходило десятки, да что там, сотни раз. Каким-то дивным образом обстоятельства складывались выгодным Лукасу путем.
— О да… Действительно… Я никогда не понимала, как это творится, — Тамико вмиг расслабилась, словно обмякла, усевшись на край Лукасова стола поодаль от Лукаса.
Он протянул руку и погладил кончики пушистых девичьих волос.
— Вот. Теперь ты понимаешь? С тех пор, как я предложил Эс быть моей, мы не расставались. Морально — точно. Я даже не дал Эс шансов разобраться в себе.
Тамико фыркнула:
— И оставишь ее на месяц без секса разбираться?
Лукас помотал головой.
— Нет, конечно. Я сделал свою копию. Тами, ты же сама рассталась с Магнусом, чтобы понять его важность.
Щеки Тамико вспыхнули.
— У нас был абсолютно другой случай! Я никогда не сомневалась, что хочу Церемонию с Магнусом. И знаешь, на это не загипнотизировать. Бывало, я сбивалась, но всегда шла своим курсом в главном. Эстелла тоже. Она не слабохарактерная.
Лукас подтвердил:
— Знаю. Как она, Тами?
— Отвратительно. Вся зареванная. Лу, она не Лалия, и о Церемонии вы уже объявили… Так, как Лалия, Эс не поступит, но она тоже гордая. Лу, ты можешь ее потерять, не шутят подобными вещами.
Лукас задумался:
— Я много ошибаюсь в последнее время. Критично много. Считаешь, перебор?
— Лууу, конечно перебор! Эс тебя любит, это никакими чарами не внушить, если боги не кумекали, да и тогда бывает, что рассеивается волшебство. Не надо никаких проверок, вы же родные друг другу, да? Иди к ней срочно и скажи, что акклиматизация к иному миру ударила тебе в голову!
Лукас улыбнулся.
— Хорошо. Эс предложила мне взять отпуск еще до Церемонии, я начинаю серьезно об этом размышлять… В таком состоянии я могу только подвести нас всех.
Тамико растерялась.
— Эх, а как же мы?? Но если так, мы выкрутимся… Аналитический отдел, отец твой, наконец.
— А я буду просто выращивать зелень. Тами, что ты скажешь, если я сейчас пойду к Эс? Не вернусь к тебе — пришлю сюда копию.
— Иди!
* * *
Эстелла лежала на постели в их общей спальне, золотистые волосы струились по ткани. По-прежнему одетая в утреннее платьице. Ничком, свернувшись, обхватив подушки и одеяло, закрывшись другим одеялом. Она не смогла ни одеться, ни уйти. Тоненькая, прозрачная, хрупкая.
Лукас ощутил ненависть к себе самому, увидев это душераздирающее зрелище.
Наверное, Эстелла ждала, когда он явится и выгонит ее снова. А поскольку идти она не сможет, Лукас прямо телепортирует ее в отчий дом.
Ткани были пропитаны слезами. Кроме Тамико, Эстелла не решилась сказать никому, оставшись наедине со своим горем.
Она дернулась, почуяв присутствие Лукаса. Вжалась в подушки крепче.
Оба не находили слов.
Эстелла слов, чтобы отдалить неизбежное, Лукас, чтобы не раздавить их отношения окончательно.
Молчание тяготило. Так и не понимая, что еще предпринять, Лукас лег, повторяя контуры тела Эстеллы, словно вложив ее в себя. Обнял.
Эстелла разомкнула губы, мысль метнулась нервной птицей, Лукас не успел ее поймать.
Зарылся в ароматные волосы, крепче сжал любимые руки, сложенные по бокам.
Низкий бархатный голос прозвучал глухо:
— Эс, прости. Со мной творится что-то неладное… Эта моя выходка тоже… Просто выкинь ее из сердца, хорошо? — Лукас беззвучно заплакал. Осознал вдруг, как тонка была ниточка, отделяющая их обоих от гибели. — Давай мы уснем, проснемся и представим, что ничего этого не было? Ты меня простишь?
— Прощу, — Эстелла всхлипнула. — Тамико тоже не поняла твои аргументы?
— Не поняла. Разбила все мои подозрения.
Эстелла фыркнула:
— Подозрительный! Я все равно никуда бы не ушла. Сопротивлялась бы!
Голос Лукаса потеплел:
— Покажи мне, как.
Изящная, словно статуэтка, фигурка клубочком свернулась у Роберта на коленях. Подтянув ноги к животу, Колетт рисковала упасть, если бы Роберт не поддерживал свою любимую, гладя ее выступающие лопатки.
Колетт обладала худощавой модельной фигурой, в то же время, где надо, округлой и соблазнительной.
Тяжелые пышные локоны она собрала в два хвоста, перекинув оба на грудь.
Всхлипнула:
— Я боюсь, Роб, я очень
