откроет глаза.
Людей из зала вывели, дезориентированного Мэтью сковали антимагическими наручниками, а его мать… ей было уже не помочь.
— Достаточно, это не поможет, — тяжелая рука Уинфреда опустилась мне на плечо.
Я дернулась, выворачиваясь:
— Вы бредите? Он почти пришел в себя. Где ваш чертов лекарь? Почему она не помогает? — возмутилась я, продолжая вливать силу.
— Это не поможет, Вероника, — медленно, произнес Уинфред, ловя мой взгляд, — он выгорел.
«Выгорел» — так здесь говорили про магов, которые теряли способность продолжать творить магию, как мать Лероя. Обычно из-за слишком мощного заклинания или по неосторожности. Я прикрыла глаза, понимая, что это был план Ренслира с самого начала: уговорить сумасшедшую подпустить его поближе к алтарю, чтобы ударить по нему в крайнем случае на всю силу.
Но все равно.
— Ну, и что? Даже если он выгорел, ему что, теперь помогать не нужно? Пусть он стал обычным человеком, все равно, — я ласково погладила Джонатана по щеке, чувствуя, как слезы предательски покатились по щекам. Если он выгорел, то его жизнь сократилась, он стал обычным человеком. Но все равно!..
— Ты не понимаешь, — тяжело вздохнул лорд Уинфред. — Это люди могут жить даже после выгорания, а Ренслир — инкуб, он не сможет выжить без энергетической подпитки. Поэтому инкубы и суккубы не идут служить и не занимаются магией, даже если могут. Слишком высок риск просто умереть.
Только теперь я осознала, поняла, что чувствовала. Я никак не могла найти его внутренний резерв, даже маленький и скукоженный, опустошенный, как был у Глинды. Никакого. Но, если присмотреться к каналам, если проследить линии… я видела место, где он должен был находиться, но там была пустота, только какие-то пульсирующие обрывки.
Я прикрыла глаза, и слезы потекли по щекам. Я бережно продолжила подпитывать его ауру и энергетические контуры, сердце его мощно билось, грудь вздымалась:
— Он восстановится. Я смогу его подпитать, пока все не придет в норму. Мы же суккубы, мы живучие твари, нужно просто подождать, и все заживет, — я сама не верила своим словам.
— Это невозможно. Ни у кого нет столько сил, — жестко проговорил Уинфред, а Лесли просто обняла сильнее и прижалась щекой к моему плечу, пытаясь утешить.
— Я справлюсь.
— Как долго? Сутки? Двое? Ты не сможешь подпитывать его всю жизнь. Чтобы восстановиться, что возможно и не произойдет, ему потребуются недели или месяцы, все это время он будет при смерти, ему нужна будет постоянная подпитка. Едва ты уснешь, едва потеряешь концентрацию, как он умрет.
— Я смогу!
— Ты себя просто угробишь, — жестко припечатал Уинфред. — Он будет жив, пока ты не потеряешь сознание от бессилия. Это физически невозможно.
Я чувствовала — он прав, но не могла отнять рук от Джонатана. Его жизнь была в моих руках, на кончиках моих пальцев. Неужели ничего нельзя сделать?
Вдруг я почувствовала прикосновение, ресницы Джонатана затрепетали, глаза открылись, он перехватил мою руку и прижал к своим губам, а потом произнес:
— Спасибо. Но… он прав.
— Зачем ты это сделал? Помощь была близка! — всхлипнула я.
— Моих сил просто не хватило, просчитался, — он криво ухмыльнулся, но почему-то я знала — врет. Он знал, что сил не хватит, все просчитал и пошел на самоубийственную миссию, чтобы спасти меня и заложников. Леди Лерой точно начала бы убивать присутствующих в зале, если бы полиция окружила зал. Если бы Джонатан не разбил алтарь, они не смогли бы так легко пробиться через слои защиты. Но цена оказалась слишком высока!
— Я смогу удержать тебя, все будет хорошо, — попыталась улыбнуться сквозь слезы.
— Я умру счастливым. Правда. Ни о чем не сожалей, — он мне не верил.
— Я смогу!
— Знаешь, я узнал твою тайну. Я знаю, как ты попала в столицу, но никому не скажу. Я унесу этот секрет в могилу. Ты сможешь жить спокойно.
Я замерла испуганно, а он опять поцеловал мою ладонь, прикрыл глаза как-то устало, и я поняла, что потеряла немного концентрацию. Опять сосредоточилась на передачи энергии:
— Мне все равно. Пусть я лучше сяду за свои преступления, но тебя не оставлю. Не оставлю, ты понял?
— Милорд, — обернулся Джонатан к Уинфреду.
— Да? — с готовностью откликнулся тот.
— Уберите ее, пожалуйста. Нельзя допустить, чтобы еще и она выгорела из-за меня.
Лесли оттолкнули, а меня вдруг подхватили под руки и рванули вверх, поднимая с колен:
— Нет! Прекрастите! Отпустите меня! Джонатан! Велите меня отпустить! — завизжала я.
Ренслир устало вздохнул и прикрыл глаза, я увидела, как безвольно падает его рука.
— Нет!!!
Чем дальше оттаскивали меня от Джонатана, тем сильнее истончалась наша связь, не позволяя толком передать ему энергию.
— Что вы делаете? Вы так убьете его! — закричала я, пытаясь вырваться.
— Да, такова воля Ренслира. Пусть будет так, он хочет, чтобы любимая женщина не винила себя в его смерти. Так что вини лучше меня, это я отдал приказ, — мрачно произнес лорд Уинслер.
Я вырывалась и дергалась, брыкалась, словно взбесившаяся кобыла, и боднула того полицейского, что тащил меня под правую руку, тот отшатнулся и наткнулся спиной на алтарь, выругался тихо, до синяков сжав мою руку, и тут в голове у меня у меня что-то щелкнуло.
— Стойте! Стойте, я знаю, что делать, отпустите меня немедленно! — закричала я, пытаясь рвануть обратно. — Я смогу его спасти!
Но меня никто не слышал, полицейские покосились на начальника, но лорд Уинфред лишь махнул рукой, мол «уведите ее уже». Я почувствовала, как рвется последняя ниточка, последний волосок.
— Хотя бы выслушайте ее нормально! — вскочив на ноги, встала перед Уинфредом Лесли и скрестила руки на груди. — Вероника — не истеричная барышня, не осознающая, что происходит вокруг, она тоже суккуб и понимает в энергиях. Не лишайте их хотя бы последнего шанса.
Несколько секунд Уинфред с мрачным видом смотрел Лесли в глаза, кажется, пытаясь подавить своим авторитетом, но та стойко выдержала его взгляд. Я даже притихла, понадеявшись, что это сработает.
— Ладно, что за план? И чем он отличается от исходного и нереалистичного? — сдался глава тайной полиции.
Его подчиненные отпустили меня, и я в два шага оказалась рядом с Ренслиром на коленях и поспешно напитала его энергией. Только когда его щеки опять порозовели, я выдохнула и смогла поднять голову и посмотреть на нетерпеливо ожидающего меня Уинфреда.
— Мы должны пожениться, — в два слова выдала я свой план и покосилась на разбитую пирамиду, — придется, наверное, ехать в ближайший город, нужен другой алтарь.
— Что… зачем? — растерялся начальник Ренслира.
— Это то, что эта
