несколько лиц.
Из меня вырвался грубый, дрожащий смех, и мое сердце успокоилось. Я повернулась к Кларизе и Блазу, когда Ривер и Малик отошли к задней части дома.
— Будьте осторожны.
— Нам пора в путь, — сказал Малик, поднимая капюшон плаща, который он надел, как вдруг спереди раздался еще один стук.
Клариза приподняла подбородок, положив свернутый кулак на сердце.
— Из крови и пепла, — сказала она, и Блаз сделал то же самое.
— Мы восстанем, — закончил Кастил, положив руку на сердце, когда он, король, поклонился им.
Я встала позади Киерана и посмотрела на Малика, пока Блаз шел по коридору.
— Будут ли они в безопасности, когда придут стражники?
— Возможно, — ответил он.
Это не слишком обнадеживало.
— Мы с тобой тоже не закончили наш разговор. — Кастил шагнул ко мне, прикрыв лицо капюшоном плаща.
Это тоже не обнадеживало.
— Это подождет, — сказал Киеран, положив руку мне на поясницу.
— Куда? — Ривер потянулся к задней двери.
— В гавань, — ответил Малик. — Нижний город.
Кивнув, дракен открыл дверь.
Четверо королевских гвардейцев стояли там, их белые мантии развевались на ветру.
— Куда, по-вашему, вы все направляетесь? — спросил стражник постарше.
Только Ривер был без маскировки, но стражник взглянул на всех нас, скрытых капюшонами, и вынул меч.
— Отойдите, — приказал он.
У меня не было возможности даже призвать эфир.
Ривер рванулся вперед, схватившись за рукоять меча стражника, который вытянул шею. Его челюсть отвисла, а рот широко раскрылся. Из груди вырвался низкий гул, а изо рта хлынул поток серебристого огня.
Мои глаза расширились.
— Вот дерьмо, — пробормотал Кастил, застыв передо мной, когда серебристое пламя охватило стражника.
— Да, — заметил Киеран.
Ривер толкнул кричащего стражника обратно в другого, и неестественный огонь охватил его. Повернувшись, Ривер выпустил еще один мощный поток пламени, быстро уничтожив стражников у задней двери.
Запах обугленной плоти поднялся по ветру, и у меня свело живот, когда Ривер выпрямился.
— Путь свободен.
Кастил повернулся к дракену.
— Да, это точно.
Из дома донесся резкий крик боли, заставивший меня обернуться. Клариза вскрикнула в тревоге.
— Нам нужно уходить, — настаивал Малик, отталкивая в сторону обгоревшие останки.
Мы должны были, но…
— Они помогли нам, — сказала я.
— И они знали цену, — возразил Малик, когда со стороны дома донеслись грубые крики.
— Как и мы, когда пришли к их двери. — Я шагнула вперед. Рука Киерана ненадолго задержалась на моем плаще, а затем расслабилась.
— Согласен, — сказал Кастил, крепче сжав меч.
— Ради всего святого, — пробормотал Малик. — Сейчас не время быть героями. Если вас поймают…
— Мы не попадемся. — Замаскированная голова Кастила повернулась ко мне.
Я кивнула, позволяя сущности вырваться на поверхность, когда по коридору раздались тяжелые шаги. Несколько королевских гвардейцев мчались вперед. По моей коже заструился эфир, когда моя воля слилась с сущностью. Слабая серебристая паутина растекалась от меня по руке, тени, сплетенные со свечением, стали гуще.
— Это что-то новенькое, — заметил Кастил.
— Началось пару недель назад, — сказал ему Киеран, когда стражники резко остановились.
Мечи выпали из их рук, звонко ударившись об пол, а шеи вывернулись в стороны и треснули.
— Ты, вероятно, будешь обеспокоена, услышав это, но и не удивлена, — сказал Кастил, и дымный, пряный привкус во рту вытеснил вкус смерти. — Но я нашел это дико… горячим.
— С ним что-то не так, — пробормотал Ривер сзади нас. — Разве нет?
Определенно так оно и есть, но я любила его за это.
Киеран фыркнул, когда вошел еще один королевский стражник. Сущность потянулась от меня, когда я опустила подбородок. Паутина вспыхнула, а затем отпрянула…
— Восставший, — прошипела я.
Стражник без маски ухмыльнулся. И тут я увидела его глаза. Бледно-голубые.
Кастил резко повернулся, схватил со стола кинжал и метнул его одним плавным движением. Лезвие ударило точно, попав Восставшему между глаз. Посмотрим, сколько времени тебе понадобится, чтобы восстановиться после этого.
— Столько, сколько потребуется, чтобы извлечь клинок, — раздался голос. Из тени вышел золотой Воссташий. Каллум.
— Ты, — прорычал Кастил.
— Полагаю, дела у тебя обстоят гораздо лучше, чем когда я видел тебя в последний раз, — ответил Каллум, и меня охватила ярость. Он был не один. При беглом взгляде с ним было по меньшей мере полдюжины охранников. Все бледноглазые.
— Ривер, — сказала я. — Есть кое-что, что мне хотелось бы, чтобы ты сделал для меня, и ты будешь очень рад этому.
Дракен кровожадно улыбнулся, проходя между мной и Кастилом.
Каллум взглянул на Ривера, нарисованное крыло поднялось на одной стороне его лица.
— Кажется, я знаю, кто ты.
— А я думаю, что скоро ты узнаешь это наверняка. — Из ноздрей Ривера повалил дым.
— Может быть, позже. — Каллум поднял руку.
В коридоре появилась Клариза с окровавленным носом и клинком у горла. Охранник толкнул ее в сторону Каллума. Он схватил ее за руку, а Блаз потащился вперед, удерживаемый другим охранником.
— Ты настолько трус, что используешь их как щиты? — спросила я в ярости.
— Ты говоришь трус, — сказал Каллум, когда в горле собрался горячий и кислый гнев Кларизы. — Я говорю — умный.
Киеран подошел ко мне с другой стороны.
— Этот ублюдок умеет шутить.
— Бесконечно. — Каллум посмотрел на вольвена. — Когда все это закончится, я хотел бы оставить тебя себе. Всегда хотел иметь домашнего вольвена.
— Пошел ты, — прорычал Киеран.
Злость была не единственным чувством, которое я уловила в этой паре, когда насилие сгустило воздух. В них также чувствовалась соленая решимость. Они были готовы умереть.
Но я не могла этого допустить.
— Отставить, — сказала я Риверу.
Дракен зарычал, но дым рассеялся.
Каллум улыбнулся.
— Некоторые говорят, что человечность — это слабость.
— Так оно и есть, — вмешался другой голос, и каждый мускул в моем теле напрягся.
Каллум и другой Восставший отошли в сторону, а я тут же встала перед Кастилом. Вперед выступила фигура в багровом одеянии, но я знала, что это не Прислужница.
Тонкие руки поднялись и опустили капюшон, открыв то, что я уже и так знала.
Перед нами стояла Избет. Рубиновой короны не было, как и пудры, которая придавала ее коже светлый оттенок. Тогда мне показалось, что я видела ее такой в ее личных покоях, с более теплой, розовой кожей. Тогда, в сумерках, она показала мне Звезду — алмаз, желанный во всем королевстве и известный своим серебристым сиянием.
«Самые прекрасные вещи во всем королевстве часто имеют неровные линии, шрамы, которые усиливают красоту сложными способами, которые наши глаза и разум не могут обнаружить или даже понять», сказала она.
И это было правдой. Такие же, как она, с гладкими и ровными линиями, безупречной кожей и бесконечной красотой, могли быть злыми и
