Дэй тронула коня и, отъехав немного, остановилась. Лера нехотя последовала за ней. Девушке не слишком хотелось беседовать с дочерью правителя, однако если та предлагала разговор, значит, отчего-то была не уверена в своих силах, так что стоило хотя бы выслушать, что она хочет сказать.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга – Дэй, даже не подумавшая покинуть седло, и Лера, стоящая перед ней на земле.
– Мне жаль тебя, – проговорила наконец эльфийка голосом холодным и звенящим, как горный ручеек.
Лера изобразила на лице недоуменное внимание и удержалась от комментария, чтобы не вступать с врагом в диалог. Но Дэй, кажется, даже не заметила этого.
– Мне жаль тебя, – повторила она, – ты такая доверчивая… Неужели все люди верят всему, что им говорят?
Эльфийка смотрела на соперницу с легким любопытством.
Лера покраснела.
– Что ты имеешь в виду? – спросила девушка, невольно напрягаясь и сжимая кулаки.
– Разумеется, Кила. Неужели ты и вправду ему поверила?..
– А почему нет? Он меня спас, – ответила Лера, чувствуя, что в ней начинает закипать раздражение.
– О-о-о, – эльфийка улыбнулась и задумчиво потеребила прядь своих густых блестящих волос, – люди очень доверчивы. Ну что же, я расскажу тебе о Киле. Ты знаешь, что он – мой возлюбленный и рано или поздно должен был сменить короля, моего отца. Однако Кил такой нетерпеливый. Не секрет, что у тебя есть одна нужная нам вещица и получить ее можно только в добровольном порядке. Думаю, Кил придумал этот план сразу – сказать моему отцу, что Глаз недоступен, обмануть тебя, завоевав твое доверие, а затем завладеть Глазом и получить всю власть уже сейчас, не дожидаясь смерти Эйлора. О, мой Кил очень умен, из него выйдет очень хороший король.
Она говорила так небрежно-уверенно, что у Леры внезапно сперло дыхание. Девушке показалось, будто она глотнула полынно-горькой настойки. Если дочь Эйлора права и Кирилл действительно притворялся?.. Что она вообще о нем знает? Совсем ничего. Только то, что он рассказывал сам. Но ведь он человек, он не может обмануть!..
Эльфийка наблюдала за ней по-прежнему презрительно и равнодушно, очевидно, с легкостью читая все, что происходило в душе у девушки, потому что снова улыбнулась.
– Он принадлежит нашему народу, – сказала она, – да, изначально Кил из вашего племени, но так давно среди нас, что уже не помнит людей. Вы для него чужие и непонятные существа. Все равно что для вас насекомые. Вот скажи, ты смогла бы полюбить таракана?
Лера еще сильнее сжала кулаки, так что ногти вонзились в ладонь. Боль опять оказала спасительное действие, по крайней мере девушка теперь могла дышать и, кажется, даже говорить.
– Ты мне лжешь! – не отводя взгляда от сияющих глаз эльфийки ответила девушка. – Я знаю, ты пытаешься обмануть меня и посеять во мне сомнения. На самом деле Кил не такой, как ты утверждаешь, и он любит меня!
Пока Лера говорила это, голос ее окреп. Ей стало казаться, что тьма ночи немного отступила и где-то на горизонте забрезжил свет. Сказки правы – нужно держаться твердо и не поддаваться на уловки, и тогда зло окажется перед тобой бессильно. Главное – любить и верить.
Девушка ожидала, что ее соперница дрогнет и отступит, однако Дэй восседала на своей угольно-черной лошади все так же спокойно и величественно.
– Ну что же, – эльфийка тронула поводья, и лошадь нетерпеливо переступила тонкими ногами, – конечно, ты можешь мне не верить. Но раз так, я перестану щадить тебя и позволю увидеть правду собственными глазами. Ты же хочешь увидеть Кила?
Во всем этом что-то, определенно, было не так. Но вот что?.. Лера никак не могла понять этого, а поэтому поспешно кивнула.
– Позовите Кила! – велела Дэй, отъезжая к своим соплеменникам.
Эльфы почтительно расступились, позволяя ей присоединиться к отцу, по-прежнему невозмутимому, словно целиком вырезанному из старой скальной породы.
Сердце Леры отчаянно колотилось. Почему-то ей стало особенно страшно, когда в тишине ночи послышался отчетливый дробный перестук подков и тонкий мелодичный перелив колокольцев.
Ей захотелось спрятаться, закрыть глаза и снова стать той маленькой девочкой, которая легко пряталась от своих кошмаров, забравшись под одеяло к родителям или с головой закрывшись старым бабушкиным пледом. Тогда это средство работало на тысячу процентов, но теперь… теперь, похоже, принимать бой придется самой.
Из темноты ночи показался белый конь с длинной гривой, заплетенной во множество косичек, на конце каждой из которых висел маленький серебряный колокольчик. Всадник, восседавший на коне, был облачен в белые узорчатые доспехи, отражающие бледный свет луны. Но даже при этом неверном призрачном свете можно было легко разглядеть длинные черные волосы и спокойные, немного хищные черты лица, так хорошо знакомого Лере… О, она хорошо помнила этот косой росчерк скул, высокий гордый лоб и тонкую линию носа. Это лицо уже успело стать для нее родным… но нет… сейчас в нем вдруг появилось нечто незнакомое и чужое. Девушка скорее почувствовала, чем увидела это, и только потом осознала, что изменилось. Прежде всего, стали другими глаза. Лера еще помнила их теплоту, теперь вдруг скованную арктическим льдом. Его глаза сейчас напоминали драгоценные камни – блестящие, холодные, чужие. Он смотрел на нее, словно не видя. В точности так, как смотрела дочь правителя Дэй. А еще изменилась линия губ. Губы тоже застыли, сложившись в презрительную линию.
– Ты хотела поговорить с Килом. Что же ты молчишь? – послышался надтреснутый глухой голос правителя.
– Я… – девушка запнулась. – Это не он… – наконец, выдавила она.
– Разве? – проговорил Эйлор по-прежнему без всяких интонаций. – Ты обманываешься, человек. Это именно Кил. И сейчас он такой, как всегда. Отдай нам нашу вещь и ступай прочь, он недостоин твоего горячего сердца.
Кирилл казался прекрасной ледяной статуей, и, когда Лера схватилась за его стремя, пальцы и вправду обожгло холодом.
– Кирилл! Ты меня слышишь, Кирилл! – позвала она отчаянно, заглядывая в пустые глаза.
Он смотрел на нее свысока, отстраненно и чуть брезгливо, действительно, как смотрят на какого-нибудь таракана. Разве такой, как Кил, сможет когда-нибудь полюбить ее? Разве есть меж ними что-либо общее?..
А потом он нагнулся в седле, наклонившись к ней, отчего ощущение холода многократно усилилось. Нагнулся и протянул узкую белую руку.
– Отдай камень мне, – сказал Кил ровным голосом, в котором она могла узнать тот голос, что слышала той ночью, когда он вышел к их костру там, в лагере ролевиков, но не тот, что разговаривал с ней после нападения воинов Эйлора.
