— Я думала, меня в Мэзаве будут защищать, а не использовать как самку-производительницу, — сказала я, наконец. — А родов я до смерти боюсь. Ты представляешь, что такое беременность, как она тяжело переносится?
— В доме Шариана ты беременностью кичилась и ничего не боялась.
— Тогда я не осознавала, куда попала! А как осознала, испугалась. Ты знаешь, сколько я пережила.
— Все свои проблемы ты создавала сама. Если ты и боялась, то твой страх явно проиграл твоей дерзости.
— Да, — не стала я отнекиваться. — Если бы я хоть разок уступила, меня бы потом имели все, кому не лень, во всех смыслах. И вообще, цепляться за жизнь в этом мире нет особого смысла…
— Тогда почему ты цепляешься? Что мешало тебе еще в империи взять да свободно повеситься на суку или гордо перерезать себе горло? Это просто.
«Я цепляюсь за жизнь, потому что еще верю в то, что могу вернуться домой». Однако вслух я произнесла другое:
— А ты, Зен? Ты ведь тоже жизнь не особо ценишь, судя по тому, как иногда выкобениваешься. Но после ритуала как миленький на колени встал. Как это расценивать?
— Плевать я хотел на мэзавские ритуалы.
— Пра-а-а-авда? Помнишь горячий ключ в двенадцатом ов-вене, помнишь, как я тебе воздух в рот вдувала? Раз тебе плевать на мэзавские ритуалы, что же ты так бурно тогда отреагировал?
Зен склонился еще ниже, поддел пальцем край платка и, открыв мое ухо, шепнул, практически касаясь его губами:
— Я тебя испугался.
«Зря я рассказала ему, что о нас думает Вандерия. Он это счел зеленым сигналом и теперь клеится ко мне», — подумала я, и пожалела, что не предусмотрела путей отхода. Я знала, конечно, что привлекаю Зена, но была уверена, что он не будет ничего предпринимать.
— Зен, — пряча под напускной строгостью тихую панику, сказала я, — что ты делаешь? Какого черта так жмешься?
— А какого черта ты позволяешь?
Это уже ни в какие ворота! Я уперлась руками в грудь мужчины, отталкивая его от себя, и рявкнула:
— Отлепись!
Не отлепился.
— Ищешь свободы? Но она тебе уже дана, — проговорил он, обжигая дыханием мое ухо. — Мэзы Ниэрада лишены того выбора, который дала тебе Вандерия: они вынуждены отдаваться отцам, а декоративки тому, кто их купит. Ты же здесь можешь выбирать. Почему ты хотела бежать из империи, я понимаю. Но что тебе не нравится сейчас – нет.
— Все ты понимаешь! Сам сказал – я в ловушке.
Я продолжала его отталкивать, но это было бессмысленное действо: разве можно сдвинуть с места Зена? К тому же чем больше я его отталкивала, тем плотнее становился физический контакт. Осознав это, я опустила руки.
— Нигде больше ты не устроишься лучше, чем здесь, — продолжил Зен. — Боишься родов? Так не рожай. А мужчины… можешь выбрать любого себе по вкусу: все они до смерти рады будут тебе услужить. Но я в твоем глупом плане участвовать не буду.
С этими словами он резко отстранился и пошел к двери.
Какое-то время я стояла, не двигаясь, затем, как и он, резко подорвалась и побежала к двери. Я оказалась у нее раньше, чем желтоглазый, и, развернувшись, взглянула в его лицо.
— Не одобряешь мой план? — сипло спросила я. — Не хочешь помочь мне?
— Нет.
Нет… Зен пошел против Шариана, разрушил свою ниэрадскую жизнь, похоронил мечту, чуть не умер из-за меня… Но как только дело коснулось совершенно не затратного, ничего ему не стоящего притворства, как он сразу категорично отказал.
Потому что хочет спать со мной по-настоящему, и рисковал ради меня по этой же причине. Это Треден бы согласился лежать в одной постели с женщиной, которую хочет, но не трогать ее, или какой-нибудь тюфяк, но только не Зен. На что я надеялась? Глупо было ожидать от волка поведения комнатной кастрированной собачки.
— А ты хитрый, — проговорила я. — Никогда своего не упустишь. Золото благодаря мне получил, причем дважды, жив в Мэзаве тоже из-за меня остался, гуи и того присвоил. Теперь осталось только меня присвоить. Хочешь меня, да?
— Да, — ответил он. Просто так, буднично ответил, констатировал факт. Затем поднял засов, открыл дверь, и, посмотрев на меня, сказал: — Меня устраивает предложенное Вандерией. Готов служить Мэзаве и жить в крепости, защищать город и растить гуи. Но не готов притворяться.
— Нарочно ставишь такие условия?
— Я не ставлю никаких условий. Я просто отказался тебе подыгрывать. Делай со своей жизнью, что хочешь, но меня не впутывай.
— Но ты же… Стой! То, что ты не веришь в ритуалы Мэзавы, не означает, что ты не обязан их соблюдать. Я твоя хозяйка, помнишь?
— Если уж мы говорим о ритуале, то он был проведен неправильно. Это я тебя выбрал, а не ты меня. — Зен осклабился. — Помнишь?
— Ну и катись отсюда! — психанула я. — Вон!
Он ушел, а я осталась одна в смешанных чувствах.
Как он заговорил! Что стал себе позволять! Думает, мне обязательно надо искать в этом мире защитника? П-ф-ф, я и сама себя спасу, без мужиков! Всем им здесь одно нужно…
Платок стал сползать с моей головы. Я нервно сдернула его, скомкала, и швырнула на пол, словно шелк был в чем-то виноват передо мной. Хотя, если можно ему поставить в вину то, что его касался Зен, и не раз за сегодня, то шелк, конечно, виноват!
— Да, ты прав! — ответила я желтоглазому, несмотря на то, что он уже ушел и не мог слышать мой ответ. — Никакие мы не союзники!
Обойдя бедный платок, я дошла до стола, на котором стояла тарелка со сладким пирогом, которым я хотела угостить партн… Зена. Пирог тоже стал казаться мне виноватым, и мне пришлось отвернуться, чтобы не смахнуть всю тарелку на пол.
Да что же со мной такое, к чему эта бессмысленная злость?
Зен не хочет мне помочь? Без него обойдусь. Думает, что насчет влечения к нему Вандерия не ошиблась? Его проблемы.
Я остановилась, выдохнула и стала успокаивать дыхание. Не надо волноваться, не надо злиться… Надо просто спокойно и без нервов подумать, что делать дальше.
Этот мир остро нуждается в детях, и от меня, как от женщины, все и повсюду будут ждать одного. Но я ведь человек из другого мира, и могу принести Ците пользу, не рожая, и занять здесь особое место. Вандерия скоро явится, чтобы узнать, каково мое решение, состоялся ли «ритуал»… Нужно набраться решимости и сказать ей прямо, без увиливаний, что я не могу и не хочу становиться мэзой.
Нужно разрубить этот узел.
Глава 7
Вандерия грациозно вплыла в покои; на ней было платье из тонкой шерсти молочного цвета, а волосы как обычно спрятаны под платком – светло-желтым в этот раз. Ее легко узнать: если близорукая я вижу издали пятна нежных цветов, это точно Вандерия. Она всегда выбирает мягкие, приглушенные тона, и говорит так же – мягко, приглушенно. Даже пахнет она медом, молоком, теплом…
Когда женщина подошла близко, я разглядела улыбку на ее тонких сморщенных губах.
«Уверена, что все будет по ее воле», — подумала я, и, не давая себе времени, чтобы передумать, бухнула сразу:
— Я не хочу быть мэзой. Меня тошнит от мужчин, и я скорее удавлюсь, чем позволю кому-то себя коснуться.
Улыбка на лице комендантши погасла не так быстро, как я предполагала, а возмущение, которого я ждала, так и не вспыхнуло в ее голубых глазах.
— Таково твое решение? — спросила Вандерия спокойно, без намека на злость или недовольство. Это меня напрягло больше, чем если бы она сразу дала понять, что сильно разочарована.
— Да. Я вам говорила про бесплодие, чтобы только избежать мужчин. Я не хочу, не могу, не буду мэзой.
— Не хочешь – не будешь. Мэзава – не Ниэрад, здесь тебя никто ни к чему принуждать не будет.
— Но вы недовольны, — сказала я, вглядываясь в ее некрасивое лицо в поиске настоящих эмоций. — Вам нужна была мэза, и я подходила. Вы со мной столько возились, и все зря. Вы не можете быть довольны моим решением.
— Да, я расстроена. Но не твоим решением, а тем, что ошиблась. Мне казалось, то, что я увидела во время ритуала, было похоже на влечение… Казалось, то, что витает между вами, это обещание сильной связи… Но раз нет, значит, нет. Ответь мне только: что дала понять тебе ваша встреча с Зеном?
