в день приезда Ее величество будет отдыхать, не принимая никого. Ее встреча с будущей невесткой состоится завтра.
Однако, королева не была бы королевой, пусти она события на самотек. И уже к ужину Генрих получил от матери записку, где Ее Величество просила составить ей компанию. Прочтя записку, принц только хмыкнул, мысленно прощаясь с сельской идиллией. И распорядился сегодня для него ужин не готовить и за столом его не ждать. Он вернется поздно, если вернется вообще.
Ужин получился совершенно семейным. За столом, кроме Генриха и Ее Величества, присутствовали две младшие невестки. Принцесса Мелисса и принцесса Агата сопровождали свекровь в этой поездке. За три дня до свадьбы дамы все вместе покинут летний замок, чтобы торжественно встретить княжну уже в столице. А сейчас они, как и ранее Генрих, хотели познакомиться с будущей родственницей неофициально, в присутствии только малой свиты и по упрощенному протоколу.
Во время еды разговаривали мало, помня о том, что даже самую проверенную прислугу иногда удается разговорить. И только когда члены семьи остались одни в личной гостиной королевы, Ариана спросила сына: «Ну, Генрих, как прошла неофициальная встреча с невестой?» Кронпринц только скупо улыбнулся: «Настолько неофициально, насколько это вообще возможно в нашем случае».
Рассказывать матери о том, что невеста до дрожи в коленках боится близости с ним, он, конечно же, не стал. И уж, тем более, жаловаться, что его обозвали вороной. Даже если очень хотелось. Прошли те времена, когда маленький Генрих прятал в маминых коленках злые слезы от первых детских неудач.
Вместо этого Генрих рассказал о ближней свите княжны. Поделился мыслью о том, что надо побыстрее пристраивать вендских подружек, чтобы не мешали. Рассказал о непонятной роли госпожи Мераны в свите. Идей, куда девать навязанную «советницу», у кронпринца не было. Точнее, идеи были, но они все проходили либо непосредственно по его ведомству, либо по ведомству Эрика. И вряд ли князь Любомир одобрит настолько откровенные меры.
— Думаю, позаботиться об это даме нам вполне по силам, — сказала Ее Величество, сосредоточенно постукивая указательным пальцам по губам. — В конце концов, в моем штате достаточно фрейлин, чтобы озадачить кого угодно. По крайней мере, на первое время. А там будет видно.
— Наверное, надо попросить Гуннара, — подала голос Мелисса — жена второго принца, — чтобы его люди узнали об этой госпоже Меране все, что можно. Тогда будет легче понять, чего от нее ожидать.
Генрих кивнул. Он уже отправил брату письмо с просьбой это сделать, но Мелисса права. Чем больше ты знаешь о противнике, тем легче побеждать. А изо всей свиты княжны союзником кронпринц мог считать только жену приграничного воеводы. И то, весьма условно.
— Подозреваю, — заметил он, рассказывая о младшей сестре князя, — что мир на Пограничье ей гораздо важнее личных амбиций Любомира.
— Что ж, это радует, — королева Ариана вздохнула. — Пожалуй, с этой женщиной я действительно буду рада познакомиться. Но довольно ходить вокруг да около, расскажи же о невесте.
Рассказ, собственно, о Либуше, уложился в по-военному короткий доклад. Детально описывать внешность смысла не было, уже завтра княжну представят королеве и у Арианы будет шанс все увидеть самой. Поведение девушки даже в присутствии малой свиты строго подчинялось этикету. А о ее привычках и увлечениях Генрих и сам мало что мог рассказать.
«Ну что ж,» — Ее Величество не выглядела особо довольной, хотя и старалась не подавать виду, — «Не густо. Ничего, возможно, у девочек получится лучше». «Девочки» переглянулись и промолчали. У Генриха сложилось стойкое впечатление, что обе невестки едва удержались от желания пожать плечами. И он их прекрасно понимал.
С первого дня знакомства Агаты с Эриком эта парочка больше интересовалась друг другом и делам одного деликатного ведомства, чем придворными интригами. И если Эрик это делал по службе, то деятельной натуре Агаты было просто тесно в рамках особнячка при дворце.
Мелисса же сама только-только начала вживаться в дворцовую жизнь. Пытаться сейчас соревноваться с княжной, которую с детства готовили к роли правительницы, было бы неумно. Оставалось надеяться, что природное обаяние обеих возьмет верх над осторожностью и взаимным недоверием.
Обсудив самые важные с точки зрения королевы новости, можно было поговорить об остальном. Генриха интересовали дела в столице. Понятно, раз ему не присылали птичек со срочным вызовом, то ничего из ряда вон не случилось. Но последние сплетни надо знать. Уже поздно вечером он вернулся в Принценхаус. Ему, жениху, оставаться в замке до официального представления было нельзя.
На следующий день Генрих, как ему и велено, в первой половине дня ни в замок, ни в парк не совался, предоставив дамам вести свою дипломатию. А после обеда королева пригласила (велела, если быть совсем точным) сопровождать ее на совместной с княжной прогулке.
Понимая, что деваться некуда, кронпринц только внутренне подосадовал, что опять придется изображать из себя дурака. Хозяйственные бумаги были пересмотрены еще позавчера и вчера, так что утром не придумал ничего лучше, как снова отправиться на прогулку по озеру. Только на этот раз Генрих не стал специально проплывать мимо нижней террасы в надежде покрасоваться перед невестой, а выйдя из-за мыса мощными гребками направил лодку подальше, на «большую воду».
Двое гвардейцев, поочередно сменяющие друг друга на веслах (хорош охранник, у которого руки от усталости немеют!), никак не комментировали решение принца. Просто давали возможность сполна насладится солнцем, ветром и доброй работой. И только когда Генрих, разогревшись, потянулся снимать рубашку, один из ребят заметил: «Обгорите, Ваше Высочество. Солнце на воде… сами знаете». Но кронпринц только отмахнулся: «Когда еще удастся так отдохнуть».
О том, что из окон замка за ними могут наблюдать, Генрих в этот момент не думал. Точнее, именно сейчас ему было все равно. Напугать княжну голой спиной принц не боялся. Во-первых, на таком расстоянии его еще поди узнай. Во-вторых, по его мнению, больше чем девочка напугана, ее уже не испугаешь. Это как в первом бою: до какого-то момента тебе очень страшно, потом — очень-очень страшно, потом — ты в ужасе. А потом тебе уже всего лишь страшно, потому что бояться еще больше ни один человек не в силах.
— Что ты там высматриваешь, княжно? — Пани Мерана подошла к Либуше, надолго застывшей у окна. — Не стояла б ты
