«Глыба» под именем Гиур его прекрасно расслышала. И сзади последовал ответ:
– Харн, не уже ли ты хочешь поменяться местами с Риглом?
– Нет, – покачал головой Харн, – Избавь меня от этой незавидной участи. Не знаю, как Мелина-то тебя выдерживает.
– С удовольствием, – похабно хохотнул Гиур.
Хорошо, что тема их внутренних отношений закончилась сама, не пришлось просить прекратить обсуждать личную жизнь. Я не была уверенна, что мне бы позволили такую дерзость.
Мне одной было слышно, как странный кудрявый светлый за спиной скорбно прошептал:
– Угу, так я и поверил. Мы же почти ничего не чувствуем.
Последние изыскание Харна меня изумило больше, чем откровение Гиура о своих похождениях внутри боевого коллектива. Харн не казался мне равнодушным, а, наоборот, самым сочувствующим или чувствующим.
Да и у белокосой Мелины эмоций было через край. Пускай и ненависть, но назвать ее бесчувственной никак нельзя. Командира и Гиура вполне можно было охарактеризовать безразличными.
Но как бы мне не хотелось расспросить, что же Харн имел в виду о бесчувственности светлых посвященных в орден, пришлось спросить про город, который мы вскоре посетим. Про эмоциональность я еще узнаю.
Придерживающий меня одной рукой мужчина обстоятельно рассказал, что за Самоцветной Горой на далекие просторы растелился Вечный Лес.
На окраине древней как мир чащи и возвели город Ксио. Лесные жители – исконное население Вечного Леса. Многие о них слышали, а вот встречали – единицы. Слухи об их тайнах только раскаляли пыл жаждущих приключений. Но лесные жители не были дураками и дозволили возвести город в указанном ими месте для особо любопытных путешественников и странников, чтобы те смогли утолить свою жажду. Лесные жители оставили четкие границы, которые переступать уж точно никому не стоило. А наглых смельчаков, рискнувших нарушить правила и установленный порядок народом Вечного леса, никто больше не встречал.
Любознательных и отважных полным – полно на мирских землях, и Ксио наводнили разнообразные и необычные жители, передавая своеобразную особую окраску и самому городу. В Ксио встречались почти все представители народов нашего мира. Однако лесные жители строго следили за выполнением законов Вечного Леса и не позволяли проникнуть в чащу. Основные правила Вечного Леса: никаких межрасовых конфликтов с телесным вредительством, никаких нарушений границ, никакого умерщвления разумных на их территории. Знать, что за этим последует никому из посетителей города не хотелось.
Гостеприимство лесного народа распространялось на сам город и на небольшую часть лесных угодий, где путники могут спокойно и безнаказанно разбивать лагеря, питаться дозволенной живностью, не боясь быть убитым хозяевами леса или другими случайно встретившимися странниками.
Увидеть сам лесной народ шансы ничтожно малы, если только предсмертно, в последствии нарушения границ или порядка. Никто не мог похвастаться знакомством с исконными лесными жителями.
Не стоило недооценивать хозяев леса. Они зорко наблюдали за каждым шагом странствующих гостей и строго, но справедливо отслеживали выполнение закона. А вот самому обнаружить их почти невозможно… – закончил свой интересный рассказ Харн, так и не убирая свою серую руку с моего живота.
– А как выглядят лесные жители? – продолжала расспрашивать Соня заметно сонным голоском. Неторопливое покачивание на крылатом бизоне средь однотипных каменных пород ее изрядно умотало… и не ее одну.
– Мне не доводилось видеть их лично, но в справочниках ордена описывают их коричневую кожу, будто из древесной коры; отсутствие губ, носа и ушей; как весенняя листва – цвет глаз; высокий рост и худощавое телосложение, пятипалые, остальное скрыто под объемным плащом с глубоким капюшоном. Меткие стрелки и мечники. В совершенстве владеют маскировкой и обладают «властью» над растительным миром. Могли вырастить дерево из семечка за секунду, так же ловко, как служитель ордена уничтожить «темное отродье».
– Так себе сравнение, – фыркнула я. А про себя подумала, что было бы интересно посмотреть на таких сильных и мудрых лесных жителей, так яро охраняющих свои загадочные владения и тайны.
– Извини, – сокрушенно произнес Харн, – Ты совсем не похожа на темную колдунью. Так легко забыться... И у твоего дара такое красивое и необычное обличие.
Голос Харна звучал мечтательно, а после минутной тишины неожиданно для меня спросил:
– А в вашем мире все темные такие, как ты?! Как вы, там, зовете себя – ведьмы, кажется?
Пришла моя пора горестно и сокрушенно вздыхать, опустив плечи. Но все равно не стала утаивать правду, ответила:
– Да, зовемся ведьмами и ведьмаками; светлые или темные. Только таких, как я, мне встречать не доводилось. А у вас колдуны и колдуньи?
Я почувствовала, как уже привычно лежащая рука напряглась.
– Только темных зовем колдунами или колдуньями. Светлые все вошли в орден, стали служителями Пресветлого, – исправил меня Харн.
Несмотря на явное напряжение, исходившее от обещавшего защиту мужчины, я все равно решила продолжить и прояснить:
– Там, откуда мы с Соней, так же, как и здесь, темный дар искушает и толкает на безрассудные, подлые и жестокие поступки. Сама суть темного дара – разрушать. Но, если мне не встретились такие, как я, это не значит, что их совсем не существует.
– Поэтому ты жила как обычный человек без дара? Ты скрывалась от своих же? – настойчиво продолжал спрашивать Харн.
– Это так, – произнесла я, не сумев, скрыть свою печаль.
Не пришло время подробно рассказывать о своих отношениях с Изергильдой, ее преступлениях перед ковеном и причинами моей затворнической жизни. Самой мне было жалко темных одаренных, которые не смогли противостоять постоянному желанию разрушать, подавить, сломить – искушения собственного дара. Мне было жаль и Изергильду и ее последователей, преступивших закон. Они так и не смогли увидеть настоящую силу и возможность собственного дара.
– Почему же ты такая? – неопределенно высказался светлый, и рукой, которая ненавязчиво согревала меня до этого, провел по моим спутанным, распущенным волосам. Бережно и будто бы со сдержанной нежностью, он дернул за темно – русую прядку.
«Какая – такая» – спрашивать не стала, но добавив таинственности в голос, ответила:
– На удары своей же разрушительной сути я отвечала любовью…
Неоднозначным высказыванием я надолго выбила Харна из разговора и думала, что на этом беседа окончена. Оказалось, я сделала выводы рано, ведь я услышала просьбу от него:
– Объясни.
Это была именно просьба, а не приказ, поэтому я не противилась и попыталась донести все то, что поняла за время обучения у Изергильды, и то, что освоила сама за время самостоятельной жизни. Но пришлось начать издалека:
– А как ты считаешь, Харн, светлый равно добрый, а темный равно злой?
…Харн…
…Алика переворачивала все привычное с ног на голову. До встречи с ней у него не было поводов для сомнений в давно выбранном пути, пока он своими глазами не увидел ее самый прекрасный, воистину Пресветлого, темный дар. Известные ранее непреложные истины теперь не казались такими однозначными и верными. Является ли равнозначными доброта и светлый дар? – не задавались этим вопросом служители ордена на его памяти.
Всем известно, как именно и чем жертвовали темные, проводя свои ритуалы, какие деяние черные и беспощадные творили. Светлый же дар нес в себе саму жизнь, чистоту души и отзывчивое сердце.
Но после им же увиденной сцены с его боевым, хищно кружащим вокруг отрядом, с отчаявшейся матерью и испуганной маленькой девочкой… принятые устои казались хлипкими и шаткими, ненадежными, что вызывало стойкое отрицание и внутреннее неприятие…
…Алика…
…Светлый одаренный, сидевший в седле позади меня, впал в задумчивость. Я решила немного направить его умозаключения и сказала:
– Весь ваш боевой отряд – одаренные светлые, ведь так? При этом вы несете смерть. Разве сама ваша суть не противится противоестественным действиям?
