Я присел перед девушкой к ней спиной, закинул ее руки через свои плечи и встал. Подтянул Лину, чуть спружинил на ногах, и пошел через железное месилово.
Досталось и мне и девушке. Ее волосы то и дело цеплялись, и я ругал себя, что не подумал об этом раньше. В тисках ржавчины исправить ошибку уже не получится.
Лина все ярче реагировала на боль, а на середине пути и вовсе начала вырываться.
– Лина! – рыкнул я. – А ну, тихо! Замри, а то проткнешь себе бок. Тут можно пострадать так, что никакая регенерация не поможет. Никакие Леон с Альбиной не спасут.
Но девушка не слышала. Она ударилась в панику. Я мог только ускориться.
Спешил, как мог, но тут Лина неожиданно особенно сильно подпрыгнула у меня на спине, охнув от боли.
– Тьма!
Не хватало только, чтобы девушка испустила тут дух.
– Сильно поранилась? Куда? – спросил, пытаясь повернуть голову.
Я же был осторожен. Смотрел, куда шел. Пусть тьма и кромешная, но я знаю здесь каждую закорючку! Лина не должно была пораниться, да еще так сильно – что подскочила. Или она подскочила, и тогда поранилась?
Девушка молчала. А так, как кукловод полностью убрал ее запах, кровь должна была дать хорошую подсказку. И я принюхался.
– Крови немного. Рана неглубокая. Артерии не задеты, органы тоже, – успокоил я.
Но Лина вдруг завыла.
Женщины!
Этот вой – хуже пытки. Подгоняет лучше плети.
Я ускорился, а она не прекращала истошно вопить, дергаться, будто ее кусали тысячи ядовитых насекомых. А потом вдруг пугающе затихла и обмякла.
Я сразу почувствовал это – тишину смерти. Как наемник я безошибочно чувствовал, когда душа покидает тело. Это необъяснимо, но это факт.
Лина не дышала. Я не двигался.
Я сегодня убил пятерых и не ощутил ничего. Сейчас же, меня вдруг затошнило, я согнулся пополам.
Вырвало.
Я распрямился и пробежал последнюю десятую часть пути. Опустил девушку перед заглушкой выхода, присел на корточки и принюхался.
Над моей верхней губой выступил пот, а уже потом мозг расшифровал реакцию организма. Яд Жука. Эту стремительную смесь придумал один из Бродячих, и его применяли для тех членов клана, кто предавал кодекс клана отщепенцев.
Там было всего три пункта:
1. За мягкосердечие.
2. За распространение информации о заказчике, сообщнике или о доме клана.
3. За заметность.
И я не знал никого, кто после него выжил.
– Лина, живи! – прорычал я, открывая ход.
Мотоцикл в пяти минутах бега. До клана ехать еще полтора часа.
Шансы? Их нет.
В нос ударил порыв свежего воздуха. Я поднял Лину на руки и побежал.
Стоило шагнуть на улицу, как под ногой раздался треск.
Что там?
Доска. Необычная, похожая на небольшую вывеску из деревенской таверны.
На ней криво выжжено: “Приветствуем тебя, глава Бродячих!”
Я сделал шаг назад и увидел, что расколол древо ровно по запятой. Получились две неровные половины бредового приветствия.
Я зло пнул деревяшку со своего пути, но тут же затормозил, заметив следующую доску с надписью: “Прошлое сожжено дотла. Назад пути нет. Пришла пора возрождения!”
Я глухо зарычал. Завертел головой по сторонам, рассматривая заросли высокой травы у дороги.
Значит, и тут меня просчитали? И тут предсказали мое поведение?
Это выводило из себя.
– Выходи! – крикнул я, а потом посмотрел на девушку на своих руках.
Нет времени выяснять. У Лины точно нет, а, значит, и у меня.
Впереди маячила еще одна доска. Я наступил на нее, не глядя на надпись.
– Да пошел ты! – крикнул я.
Глава Бродячих? Возрождение?
Пусть катится к черту!
Я побежал к машине по этим доскам, расщепляя их пятками. Про себя отмечая, что они тут не один день. Некоторые отсырели до трухи.
Вспомнил, что и нацарапанная надпись в нише у паука была затянута паутиной.
Все это я отмечал краем сознания, пока бежал до мотоцикла. Сканировал взглядом местность, не особо надеясь найти зацепку, но запоминая все-все.
Я еще вернусь! Вернусь и перерою каждый метр, но найду улику.
Я подбежал к моему скоростному мотоциклу – Ветру. Железный друг легко носил меня по стране, но не был рассчитан на почти бездыханного пассажира.
Я пытался усадить Лину так, чтобы не потерять по дороге и не обжечь ее о глушитель во время поездки. При этом в голове созревало четкое понимание – я не успею ее спасти. Сердце девушки уже сейчас билось едва слышно.
То ли из-за отравленной девушки, то ли из-за этих дурацких табличек, руки совершенно не слушались. А руки, между прочим, рабочий инструмент. Они у наемника просто не могут трястись.
А меня трясло. Не от страха.
Хотелось орать во всю глотку. Забраться в бурелом и дать волю силе. Разодрать голыми руками того, кто посмел открыть на меня охоту.
Меня била злость, что я не мог тут же пуститься на поиски будующего трупа.
Я даже перестал смотреть по сторонам, боясь сорваться. А когда услышал звук шагов, резко обернулся и увидел алый хохолок.
– Ядрен батон, а я?! – бежал ко мне из зарослей Сеня.
– Ах, еще же ты! – пробормотал я, но паренек услышал.
Открыл возмущенно рот, но быстро стал им пользоваться, чтобы завалить меня словами:
– Ты спас Лину? Классно! Дядя Тень, я в таком месте был – не поверишь! Я вырвался от банды, я… – и тут ядрен батон заметил состояние девушки и разом притих.
Прислушался.
А потом молча смотрел на мои попытки усесться на мотоцикл вместе с пациенткой, а не трупом.
– Может, вертолет, ядрен батон? – спросил тихо Сеня.
И меня осенило.
– Точно!
И почему я сам об этом не подумал? Элементарно же!
Я вытащил телефон и набрал Леона. Тот ответил сразу, будто только и ждал звонка.
– Скину координаты. Вылетайте с Альбиной срочно на медицинском вертолете. Я нашел Лину, она отравлена ядом Бродячих. Берите все антидоты, что есть, – быстро сказал я.
Когда я повесил трубку и отправил геолокацию, посмотрел на Сеню и не знал, что сказать. Отвел взгляд, потому что парень все равно смотрел на меня так, будто его не смутила моя тупость.
Сам не додумался до банального выхода – самого простого и быстрого. А подросток тут же сообразил.
Я посмотрел в сторону горящего дома. В небо от него шел черный, как сама судьба Бродячих, столб дыма.
– Дядя Тень. Может, Лину в речку? Я слышал, надо замедлить физиологические процессы.
Парень все услышал из телефонного разговора и сделал свои выводы.
– У нее много ран на теле. Есть большой риск заражения крови в водоеме. Она тогда точно не выкарабкается.
Смешно, но я был рад, что хоть сейчас малец не обставил меня. Смешно и глупо, низко так.
Я давно не чувствовал моральную наготу. Уязвимость.
Этот враг точно поплатится за все.
Лина вдруг дернула пальцем и замерла. Едва слышный стук сердца перестал звучать и давать надежду.
– Лина! – Сеня опустился рядом с Линой на обочину. – Лина.
Я стоял не шевелясь.
Смерть. Я столько раз с ней сталкивался. Казалось, что давно привык.
Казалось.
– Ядрен батон, дядя Тень! Может, искусственное дыхание? Непрямой массаж сердца?
Я убивал. Не возрождал.
– Это яд Жука.
– И что, ядрен батон?
– Мы можем сделать только хуже.
– Куда хуже, чем смерть, ядрен батон?
Я он прав.
Но моя попытка подарить жизнь своим дыханием провалилась.
Я отнимаю жизни. Не дарю. У меня не получится.
– Дядя Тень, еще! Ядрен батонище! – Сеня рядом только нервировал.
Линино сердце не билось.
Девушка бледнела.
– Я наполовину медовый барсук! Я ее покусаю, ядрен батон, и она станет также невосприимчива к ядам! Или кровью напою. Или…
Донесся звук летящего вертолета. Я испытал невероятное облегчение.
– Оставь свои предложения Леону и Альбине, – я взял девушки на руки, готовясь передать врачам.
И когда Лину быстро погрузили на медборт, а Леон с Альбиной стали колдовать над телом, я затащил внутрь медолиса, а сам закрыл дверь.
