Хотя... Король шел освобождать Каритти от вторжения герцога. Только вторжения на самом деле не было! Войска тихо себе стояли на границе. Вилы. Провокация удалась.
Если бы граф здешний на валял дурака, а пристукнул бы Истара там, в лесу, ему бы еще и спасибо за это сказали. А теперь... У нас трудности.
Свидетельские показания и зачитывание разнообразных документов заняли весь остаток дня. Перекрестный допрос ( тут есть такое понятие) и слово для защиты оставили на завтра.
Мы вернулись в свои покои совершенно вымотанные, сил не было даже на то, чтобы принять ванну. Лизет с Мартой все же утащили меня в спальню, пока король, вытянув на полкомнаты длинные ноги, расслабленно сидел в кресле у камина. Дверь они оставили приоткрытой, чтобы мы могли переговариваться по ходу дела.
Меня раздели, обтерли губками с душистой водой, облачили в ночную рубашку и теплый халат. В это время в гостиной началось движение: к королю пришел мэтр Юбер. Я узнала старичка по голосу. Он собрался каяться, что дал неверный совет своему монарху. Позволил тому отправиться в Каритти и не предупредил, что на территорию герцогства соваться не стоит.
Ха. как, интересно, Тарг бы оттуда выбрался, если не через земли Каврина? Корабли-то ушли в синее море.
Это я так подумала. Король же ответил более обстоятельно. Никто не виноват, кроме герцога.
Вообще, все, что произошло с Таргеленом и его армией, случилось на основании ложной информации, подсунутой герцогом. Король планировал операцию по освобождению двух городов, для чего должен был бы пройти весь перешеек насквозь по чужой территории. Но если бы дела обстояли так, как он думал, это был бы адекватный ответ агрессору.
К сожалению, мысли к делу не пришьешь. Листочки с донесениями, полученные магической почтой, неизвестно где. Потерялись среди суматохи. Вполне возможно, что самоуничтожились. Можно было бы доставить сюда кавринских генералов, чтобы они дали показания, но на это уйдет куча времени. Придется легистам выкручиваться как знают.
Юбер ушел, я вышла из спальни.
- Тарг, все так плохо?
- Плохо, да не очень. Меня-то на территории Каврина не остановили и в плен не взяли. А здесь я король. Но... Я только сейчас понял, что мы ввязались в аферу с непонятным финалом. Если сейчас герцога придется отпустить... даже не хочу думать, чем это может кончиться.
Я уже готова была повторить любимый жест нашего мага и почесать в затылке. Да, попали мы в собственную ловушку... Но если есть вход, должен быть и выход. Я не верю в безвыходные положения. Так и сказала:
- Прорвемся, не бойся.
- Да я и не боюсь. Просто разумно опасаюсь.
Мои слова! Я заглянула в бездонные черные глаза. Они светились умом и невероятным теплом для меня одной. Сейчас у меня даже не возникало вопроса, люблю ли я его.
Он мой! А я — его! И это не обсуждается! Он просто часть меня. Если ему будет больно — больно будет мне. Если его не станет... Нет, о таком даже думать не хочу!
Я столько лет жила, закрытая для чувств, как в консервной банке, и думала, что живу полноценно. Но только в этом мире мое убогое существование превратилось в жизнь, имеющую вкус, цвет и запах. Если Тарга не будет, я потеряю все, поэтому сделаю невозможное, чтобы его сохранить. Порву любого!
Возможно это и называется любовью.
Утро застало нас прижимающихся друг к другу, как котята в корзинке. Идти в зал суда не хотелось, но пришлось вставать и приводить себя в порядок.
Терина принесла нам завтрак в постель, а когда я пошла одеваться, начала причитать. Я не прислушивалась, но вдруг ухо уловило нечто, на что мозг обратил внимание:
- Только ласточка моя наконец с мужем поладила, как этот старый козел начал воду мутить! К родной дочке клинья подбивает, это ж надо! Убила бы и ни разу не пожалела! Наглый такой: уже в тюрьме, мог бы поскромнее быть, так нет! Говорит: все еще по-моему будет!
- Няня, а когда он это говорил?
- Так вот сегодня же! - ляпнула Терина и осеклась.
- Как это сегодня? Уж начала, так договаривай.
Она изогнулась крючком и приняла позу: «сами мы не местные, погорельцы бедные, ничего не знаем, поможите чем можете...». Но меня этим не проймешь.
- Няня, где ты видела герцога? И что он еще сказал?
Выяснилось: Терина с раннего утра отправилась в тюрьму на Истара полюбоваться. Прикинулась, что принесла ему горячую воду для бритья. Ее пропустили, после чего она отвела душеньку, любуясь на герцога за решеткой.
Не сомневаюсь, что она не просто смотрела, а еще и высказывала своем мнение, тетеньку от этого только кувалдой по голове и удержишь. А папаша молчать не стал и в свою очередь высказал няньке, что он обо мне и моем муже думает.
Я привязалась к няне как банный лист, требуя пересказать все, что она услышала от герцога. Та поднапряглась и выдала весь разговор близко к тексту. Никакой конкретики, Истар — мужик достаточно осторожный, чтобы не показывать припрятанные в рукаве карты. Но, что они у него имеются, понять было можно. Еще не все козыри сыграли.
Один из них мы знаем: я не его дочь, а другая женщина в ее теле. Но Истар намекнул, что козырь у него не единственный. Что еще?
Я ломала над этим голову, когда постучат король и напомнил, что через полчаса мы должны занять свои места в зале суда.
Платье пришлось надеть другое, на этот раз синее. Оно мне понравилось больше: хоть и под горло, но из тонюсенького полупрозрачного шелка. Чехол тоже тонкий и прикрывает практически только стратегические места. Его предложила надеть Марта. Няня с Лизет сомневались, но я после вчерашней жары была только за. Чем легче, тем лучше. А что просвечивает, так мантия нам на что? Без нее все равно нельзя. Не положено.
Тарг, увидев меня в этом платье, сверкнул глазами и уже хотел отправить меня переодеваться, а потом сообразил, что прозрачность видна ему одному. Издалека ее будет незаметно. Даже здорово: он сможет всю дорогу пялиться на мою грудь, а всем другим это будет недоступно.
Эх, если бы еще ситуация позволяла...
Когда мы поднялись на свое возвышение, я с первого взгляда заметила: Истар готов перейти в наступление. Куда девалась его расслабленность и согбенные плечи? Сейчас он демонстрировал идеальную осанку, гордо поднятый подбородок и свою знаменитую презрительную полуулыбочку.
Судья предоставил ему слово как тому, кто решил защищать себя сам.
Герцог поднялся с табурета, встал, поднял закованные руки и скрестил их на груди так, что цепи громко зазвенели. Картинный жест. Затем он устремил свой взгляд прямо на нас с Таргом и заговорил, обращая свою речь не к судьям, а к королю с королевой.
