плохо?
– Для Первозданного Ханана может быть плохо, – ответил Никтос, появившийся в открытых дверях.
Я вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на него. Он сменил рубашку на свободную белую. И был без оружия, но разве ему нужно оружие?
– Вознесение Бель означает, что она может оспорить его власть над двором Сирты, и он это почувствует.
У меня екнуло сердце, и я медленно покачала головой. Ханан – Первозданный Охоты и Божественной справедливости.
– Даже не знаю, что сказать.
– Нечего говорить. Ты вернула ее. – Никтос подошел ко мне и остановился в нескольких футах. В его глазах слабо клубился итер. – Спасибо.
Я открыла рот, но несколько секунд ничего не могла произнести.
– Она… в порядке?
– Она спит. Начинаю думать, что это обычное дело после таких событий. Джемма тоже спала. – Он опустил взгляд. – Ты не вымылась?
Никтос сам приказал привести меня сюда, поэтому я находилась здесь. Похоже, он это вспомнил, потому что застыл, а потом взглянул на Эктора.
– Можешь принести из кухни чистое полотенце и тазик воды?
Эктор кивнул и оттолкнулся от стола. Никтос остался на месте.
– Эйос с Бель, но она рассказала о том, чем поделилась с вами Джемма.
– Хорошо. – Если честно, я забыла обо всем, что рассказала Джемма, и о том, что я поняла потом. – Она рассказала про Одетту?
– Да.
– Мы можем с ней поговорить?
– Нет, после ее ухода прошло слишком мало времени, – сказал он, и меня кольнуло разочарование. Его черты смягчились. – Ее смерть и новое начало – совсем свежие. Она может возжелать жизни, и это нарушит ее покой.
– Понимаю…
Во мне возникли горько-сладкие чувства. Мне хотелось бы с ней повидаться, но не желала рисковать ее… погодите. Я посмотрела на Никтоса, сузив глаза.
– Ты опять это делаешь.
– Прости, – пробормотал он и повернулся к Эктору, который вернулся с небольшим белым полотенцем и тазиком. – Спасибо.
Бог кивнул.
– Я подожду Нектаса. – Он направился было к двери, но остановился и повернулся ко мне. Поймав мой взгляд, приложил руку к сердцу и поклонился в пояс. – Спасибо за то, что сделала для Бель. Для всех нас.
Я замерла.
– Удивлена его благодарностью? – спросил Никтос, ставя тазик на стол рядом с нетронутым стаканом виски, который кто-то налил мне. – И я не читаю твои эмоции. Ты рот разинула.
Я захлопнула рот, наблюдая, как он намачивает конец полотенца. Затем он опустился передо мной на колени.
– Что ты делаешь?
– Вытираю тебя.
– Я могу сама.
Я потянулась к полотенцу, а Сэйон занял место у двери.
– Знаю, – сказал Никтос. – Но я хочу сам.
Мое сердце – глупое, неразумное сердце – подскочило. Будь я одна, ударила бы себя в грудь. Это его желание, скорее всего, вызвано благодарностью. Не прощением. И не пониманием. Я опустила руки на колени.
– Итак… э… зачем Эктор ждет Нектаса?
– На случай, если Одетта что-то знала, я позвал Судьбы – Арей.
Мое сердце подскочило.
– Я думала, что Первозданные не могут приказывать Арей?
– Но я их позвал. Они могут не ответить, и, если не ответят, я не могу заставить их явиться.
Я медленно выдохнула.
– Ты думаешь… Одетта что-то знала? Что-то, связанное с Судьбами?
– Такое возможно. – Он осторожно убрал в сторону мою наполовину расплетенную косу. – Обычно Арей перемещаются незаметно, но…
Я взглянула на него. Он уставился на мое горло, стиснув челюсти и сжав губы так, что вокруг рта собрались морщинки. Итер в его глазах вспыхнул ярче.
– Он всю вечность будет гореть в Бездне. – Никтос перевел взгляд к моим глазам, а потом отодвинулся и бережно промокнул ранку. – Одетта могла знать что-то насчет участия Судеб. – Он отвел взгляд. – Как мы уже убедились, в последнее время происходят странные вещи. Так или иначе, узнаем через пару часов, если Арей откликнутся.
Я отчаянно старалась не обращать внимания на прикосновения его пальцев и свежий цитрусовый аромат.
– Как ты думаешь, Колис или Ханан ответят на этот всплеск силы?
Казалось, Никтос размышлял над этим вопросом.
– Честно? Колис должен знать, что к нам приходили эти трое. Но теперь, уверен, он понимает, что они мертвы. Вознесение Бель, вероятно… встревожило его и других Первозданных.
– Ей не нравится это слово, – заметил Сэйон.
Я бросила на него взгляд, выгнув брось.
Никтос намочил другую часть полотенца.
– Думаю, Колис будет держаться в стороне, пока не разберется, с чем имеет дело.
– А Ханан? По-твоему, как он отреагирует?
– Ханан стар. Он знает правду о Колисе и моем отце. – Никтос провел полотенцем по ранке, и я дернулась от мимолетной боли. Он перевел взгляд на меня. – Прости.
– Все хорошо, – прошептала я, чувствуя, как вспыхнули мои щеки. – Ничего страшного.
Никтос долгое мгновение смотрел на меня, а затем продолжил вытирать кровь с моей шеи.
– Ханан держится особняком. Не знаю, что он думает о Колисе, но вряд ли в восторге от того, что почувствовал. Бель будет для него угрозой. Других Первозданных обеспокоит вероятность, что с ними тоже может что-нибудь случиться.
– Такое будет с каждым богом, которого я верну?
– Хороший вопрос, – встрял Сэйон. – Наверное, нет? Разве бог не должен быть уже подготовлен к этому? Возможно, ему суждено вознестись.
– Согласен, – сказал Никтос. – Хотя мы не можем быть уверены, когда толком не представляем, как такое возможно.
– А почему бы и нет? – размышляла я. – Смерть есть смерть. Жизнь – есть жизнь. Разве боги и смертные не похожи в этом отношении?
Никтос приподнял уголок губ, и я потерялась в этой улыбке. Но она слишком быстро погасла.
– Это не так. Боги – совершенно иные существа, и на Вознесение требуется очень много силы. Очень много. – Он встал и взял тазик. – Тарик или его спутники что-нибудь тебе говорили?
Пока Никтос убирал тазик и полотенце на стол, я вспоминала, что они сказали мне, и мои мысли перекинулись на тех, кого они принесли в жертву.
– И что? – повернулся ко мне Никтос.
– Как ты и сказал после того, как узнал об искре, они, скорее всего, искали в Ласании меня. Или же всплеск силы. Они говорили, что поняли: это меня защищали викторы.
– Викторы. – Никтос посмотрел на Сэйона и покачал головой. – Я давно о них не слышал.
– Я тоже. – Сэйон нахмурился, пристально глядя на меня. – Но то, что у нее были викторы, вполне логично, особенно если учесть, что сделал твой отец.
– Они… в основном смертные, рожденные служить одной цели, – объяснил Никтос, садясь рядом со мной. – Охранять предвестника великих перемен или целей. Некоторые ничего не знают о своих обязанностях, но все равно служат через множество
