- Нет. Но что относительно уловок, которому ты раньше захватил меня? Если бы у Бурь были они в их арсенале, возможно, они могли бы получить лучший шанс.
- Ты не понимаешь, о чем просишь.
- Тогда объясни мне.
Он смеется.
Грустный смех.
Сломанный смех.
Тогда он отбрасывает свой плащ назад, хватает меня и несет через пещеру. Его сила примечательна, учитывая его впалую форму. Я не могу даже крутиться в его хватке.
- Теперь, мне нужно, чтобы ты была очень хорошей девочкой и не подумала о возможности сбежать, - говорит он мне, когда мы ступаем через какой-то барьер, он построен, чтобы не пускать ветры. - Я не должен по-настоящему причинять тебе снова боль, но мы знаем, что я буду.
Я киваю, хотя и не уверена, что верю ему.
Он сошел с ума и неустойчивый, а его разум просто в руинах, как и его тело.
Но он из Бурь.
Затем снова, так был Райден...
Холодные Северные взрывают мою кожу, и я закрываю глаза, сопротивляясь слезам, когда я понимаю, что не могу чувствовать напряжение своей связи.
Я не знаю, является ли это какой-то уловкой Астона или знаком или чем-то большим, но я должна найти путь назад к Вейну.
- Престол Ее Величества, - говорит Астон, ставя меня лицом к плоской скале недалеко от входа в пещеру. - Или ты предпочитаешь ее высочества?
- Я предпочитаю Одри.
Он качает головой.
- Ты собираешься стать интересной королевой.
Трудно не поежится от этого слова.
Я могу быть связана с королем, но сомневаюсь, что Бури будут когда-либо делать больше, чем терпеть нашу связь. Все еще есть шанс, что я могу быть обвинена в измене.
Мысль заставляет меня хотеть извиваться, но веревка вокруг моей талии ограничивает, впиваясь в мою кожу с каждым дыханием.
Я сопротивляюсь убеждению призвать Северный, чтобы разорвать ее.
- Я знал, что ты - умная девочка, - говорит Астон, шипя слово, которое заставляет часть проекта разрзать мои путы. - И все же ты все еще по-дурацки считаешь, что твоя бесполезная армия может противостоять Райдену.
- Бури не бесполезные.
- Ох, они такие. Позволь мне показать тебе множество способов.
Он зовет Восточный, используя команду, которую говорила я тысячи раз на протяжении многих лет.
- Тебя учили давать ветру выбор, - говорит он, когда быстрый проект проносится между нами и сматывается в маленькую трубу. - Ты говоришь ему прибывать к тебе быстро, и ты ожидаешь, что так будет. И большую часть времени они так и делают. Но у ветра все еще есть мнение. Что является тем, почему ты никогда действительно не осознаешь ситуацию.
- Мне не нужно.
- В самом деле? Мне показалось, что вы чуть не умерли несколько раз в этот день, когда ветер бросил тебя.
- Но я все еще жива. И они сделали это только потому, что ты их заставил.
- Вот почему Бури никогда не победят. Ты не можешь избить кого-то, кто действует нечестно, и они не готовы пересечь линию между просьбой и требованием... большинство из них, по крайней мере. И если бы они сделали это, то это только разрушило бы их.
Он указывает на Восточный передо мной, и у меня появляется ужасное чувство, что я знаю, что он собирается сделать. Я хочу отослать ветер... спасти его, прежде чем будет слишком поздно. Но я должна знать тайну Райдена.
Астон резкое спутывает слово, которое я не могу понять, и проект завывает. Глубокий, первобытный вопль, который кромсает каждую часть меня, когда я наблюдаю, ветер моего наследия... моей семьи... опустошается.
Все хорошее и чистое крошится.
Это энергия.
Это движение.
Все, что осталось, это бледный, болезненный порыв, безжизненно висящий между нами.
По-прежнему.
В тишине.
Я чувствую слезы, бегущие вниз по моей щеке.
Астон приседает передо мной и вытирает ее.
- Я хотел задушить Райдена в первый раз, когда я увидел, что он сделал это, - шепчет он. - Я хотел чертовски сильно избить его, пока он не понял бы вид боли, которую он просто вызвал. И когда он приказал, чтобы я освоил навык, я отказался, не заботясь, что он накажет меня. Я не собирался превращаться в монстра.
- Что изменилось? - спрашиваю я, не в силах скрыть гнев в голосе.
Он смеется и снимает плащ с левого плеча, проводя рукой вдоль линии отверстий, которые прослеживаются по его ключице. Они отличаются от маленьких, зубчатых отверстий, покрывающих остальную часть его тела. Совершенно круглые... и вдвое больше. И они проходят через кожу и кости.
- Он подарил мне одну за каждый день, что я сопротивлялся. Двадцать девять. Он почти добрался до тридцати, пока не нашел лучшего способа, чтобы сломать меня.
Он не дает дальнейших объяснений, и я решаю не торопить его. Я уже знаю, где заканчивается история.
- Так почему продолжают разрушаться ветры? - спрашиваю я, наблюдая, как болезненный проект стонет и парит. - Почему не...
- Потому что ломка ветров ломает и вас. Сила становится тягой, как будто... часть тебя умирает, и единственный способ заполнить пустоту состоит в том, чтобы испортить все вокруг. И ты не можешь бороться с этим, потому что не хочешь бороться, потому что тогда ты никогда не сможешь снова испытать порыв. Вот почему Бури не могут победить, Одри. Они не могут конкурировать с этим видом окончательного контроля. И если бы они попытались охватить его, то они просто потреблялись бы им.
Я смотрю на мягкий ветер закрученных между нами, ненавидя, что он прав.
Это объяснило бы, как Райден командует такой лояльностью своего Буреносцев. Я всегда думала, что они питались страхом или жадностью. Но возможно они - также рабы своего плохого выбора.
- Вот почему ты не вернулся, не так ли? - шепчу я. - Почему ты прятался в пещере, делая так, чтобы мы поверили, что ты умер?
- Астон умер. Я стал этим, - он смотрит на свои разорванные руки, - я не позволю, чтобы кто-нибудь узнал, что я существую.
В его последних словах была тьма.
Предупреждение.
Я знаю, что он собирается мне сказать, но мне еще нужно задать вопрос в любом случае.
- А что насчет меня?
Его губы скручиваются в улыбку, но это самая холодная улыбка, которую я когда-либо видела.
- Мы оба знаем, что мне нравится твоя компания. И если ты попытаешься уйти, я тебя убью.
Вейн
Арелла лжет.
Она должна. Не никакого способа, чтобы Оз...
Мысли обдают меня холодом, когда я вспоминаю то. что сказал мне Оз о голодных ветрах. И когда я наблюдаю, что Арелла потирает свои бледные, болезненные руки, я понимаю, что есть тонкая пыль, несущаяся от ее кожи, которую я не заметил раньше.
