И о Боже, это было чудесно и ужасно одновременно. Всё, что я хотела, было заключено в этом моменте, вместе со всем тем, что я не могла иметь, потому что это уже было взято.
— Прости меня, — сказал он, — что напугал.
— Ты не ...
— Не лги мне, Лила. Я слышал тебя. Я чувствовал тебя. И... — он закрыл глаза и провёл рукой по своим коротким волосам. — Я и сам испугался. Иногда то, что я чувствую к тебе, так... велико. Я не привык к этому. За последние семьдесят лет я очень хорошо научился вообще ничего не чувствовать.
— Я не верю в это, — прохрипела я. — Ты любил Такеши. И Анну.
Он кивнул.
— Но это другое. Ты другая. И я не знаю, как справиться с этим. Я очень пытаюсь, но иногда...
— Прости, что я такая сложная.
Он хрипло рассмеялся.
— Мне очень жаль, что я такой никудышный. Большая часть меня хочет защитить тебя. От всего. Надеюсь, ты это знаешь.
Я всмотрелась в резкие черты его лица, и моё сердце забилось втрое быстрее.
— А чего хочет остальная часть тебя?
Он поднял голову, и его глаза казались почти чёрными. Напрягая каждый мускул, он изучал меня.
— Остальная часть меня...
Мой телефон зажужжал, и Малачи резко закрыл рот. Он поднялся на ноги, а я вытащила телефон из кармана. Тиган, ну конечно. Она написала сообщение с вопросом, не принесём ли мы ей кофе.
Я оторвала взгляд от экрана и увидела Малачи, шагающего к лестнице.
— Эй, подожди!
Он даже не остановился. Вместо этого он кинул через плечо:
— Мне нужно принять душ, чтобы мы могли ехать. Позже мы можем поговорить?
— Хорошо, — прошептала я, силой тысячи огненных светил ненавидя Тиган и её кофеиновую зависимость, пока наблюдала, как Малачи взбегает вверх по лестнице.
ГЛАВА 7
Столовая находилась чуть севернее той заправки, где мы гнались за Мазикиншей. Вдоль улиц тянулись дуплексы — огромные, обветшалые дома с большими верандами и балконами, все из просевшей древесины и облупившейся краски. Сгнившие листья сбились в кучки у тощих стволов деревьев. Шаткие сетчатые заборы окружали крошечные, загромождённые дворы, полные детских игрушек, яркие цвета которых выцвели до пастельных оттенков после долгой зимы, снега и таяния.
Сидя на пассажирском сидении, Тиган уже в сотый раз вздохнула с тех пор, как мы подобрали её. Я посмотрела на неё, усиленно убеждая себя не комментировать её наряд из рваных джинсов и старой фланелевой рубашки. Весь его вид кричал, что она слишком старается. От шеи и выше она выглядела дорогой, как всегда: безупречный макияж, идеальная подводка глаз, крошечные бриллиантовые гвоздики в ушах.
— Ты собираешься рассказать мне, что случилось? — спросила я.
— Аден не придёт. Сегодня утром он написал мне, что задержался допоздна и собирается лечь спать. Всё нормально. Я думаю, что с ним покончено.
Я была рада услышать, что Йен благополучно доставил его домой, но понимала, что, вероятно, совсем не это хотела услышать Тиган.
— Полный отстой. С тобой всё в порядке?
Она пожала плечами, бросив взгляд на Малачи, который молча сидел на заднем сиденье и глядел в окно, выискивая угрозы.
— Я встречалась с ним ещё до того, как... всё это случилось. Всё нормально. Мы можем поговорить об этом позже.
— Хм. Конечно, — сказала я, почувствовав укол вины от мысли, что предпочла бы потратить время на выяснение отношений со своим парнем вместо разговора с Тиган об её отношениях. Мы остановились у входа в приют. — Нам лучше зайти внутрь, верно?
Тиган кивнула, таращась на один из самых ветхих домов в квартале. Она вздрогнула, как мокрая кошка, и вышла из машины, прижимая к груди конверт с пожертвованиями, как будто считала, что кто-то собирается вырвать его у неё из рук.
Закатив глаза, я открыла багажник и приготовилась поднять большую коробку консервов, чтобы отнести её в приют.
— Я возьму, — сказал Малачи, подойдя и скользнув руками по коробке. По моим рукам, даря мне надежду и миллиард других ожиданий. Возможно, он уже переварил то, что произошло в подвале. Он посмотрел на меня краем глаза и неуверенно улыбнулся. — Ты можешь взять сухие продукты.
Он легко поднял тяжёлую коробку и последовал за Тиган к приюту, оставив меня позади. Когда я приблизилась к входной двери, к обочине подъехал красный внедорожник, и секундой позже из него вышел Йен в поношенной бейсболке, натянутой на его грязные волосы. Он устало улыбнулся Тиган, которая, увидев его, подпрыгнула и захлопала в ладоши.
— Игра на совести работает!
— Я знал, что у Адена не получится приехать, — он покачал головой и шагнул на тротуар рядом со мной. — Вчера вечером он был немного не в себе.
Малачи наклонил голову и посмотрел на Йена. После всей этой херни с Джимом я забыла рассказать ему, что наткнулась на звёздных игроков нашей бейсбольной команды, и что они охотились за Мазикиными с пейнтбольными ружьями.
— Но ты благополучно доставил его домой? — спросила я.
— Да. Вообще-то мы подобрали этого придурка в нескольких кварталах отсюда, — он снял бейсболку и провёл пальцами по волосам, потом снова надел её на голову. Затем он бросил на меня нервозный взгляд. — И извини за, эм... — он указал на выпуклость в форме телефона в кармане моей толстовки.
— Извини за что? — Малачи резко повернулся ко мне, содержимое коробки в его руках хлюпало и лязгало.
Йен, очевидно, почувствовал резкую смену настроения.
— Аден сбежал прошлой ночью, — медленно произнёс он, обдумывая свои слова. — И я... ну, знал, что Лила знакома с этим районом, поэтому написал ей несколько раз. Я подумал, что она может иметь какое-то представление, где мы могли бы его искать, — он махнул рукой в сторону входа в столовую. — В любом случае, я здесь, Тиг. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Он не упомянул, что мы виделись. Как и не обмолвился о Джиме. Наверное, он думал, что защищает меня от ревности Малачи. В этом не было необходимости, но это было как-то... мило. Мы вошли в приют, и я быстро улыбнулась ему, он ответил мне улыбкой, показав ямочки на щеках.
В приюте уже вовсю кипела бурная деятельность. Из кухни, где добровольцы готовили гигантские кастрюли супа и стопы аккуратно завёрнутых бутербродов, хлынули волны жара. Румяная женщина в сетке для волос помахала нам ложкой.
— Добровольцы?
Мы кивнули, и она указала на группу людей, стоящих у длинного стола.
— Идите и запишитесь, если хотите получить награду за общественные работы. А ты, — сказала она, указав на меня, — убери волосы назад или надень сетку для волос.
Я стянула с запястья универсальную резинку и собрала волосы в тугой конский хвост. Мы присоединились к группе добровольцев, в основном это были подростки и несколько взрослых, внешне напоминавших родителей. Генри тоже был там, он отлично делал вид, что не знает нас.
Мы зарегистрировались и получили небольшую лекцию о том, сколько еды нужно раздавать и как обращаться с просьбами и жалобами. Как только служащий приюта закончил говорить, с улицы вошли несколько человек, одетых в многослойные одежды. Лица у них были настороженные. Некоторые выглядели так, будто они просто заглянули сюда по пути на дневную работу, но вот по другим можно было сказать, что это был их последний шанс. Были и дети, с пустыми глазами и серьёзными лицами, которые напомнили мне меня, не так давно. Я отвела взгляд.
Следуя приказам кухонного персонала, Генри, Малачи и Йен помогли отнести кастрюли с супом к подогревателям, а мы с Тиган схватили миски и ложки. Совсем скоро зал приюта стал переполненным. Длинные столы в кафетерии, занимавшие половину комнаты, были заполнены до отказа, и несколько человек вошли и попросили дать им еду с собой. Один из сотрудников сказал нам, чтобы мы не медлили, поскольку они подавали более семисот блюд в течение каждой смены. Это был едва контролируемый хаос.
Я оглянулась на Малачи, который, нахмурившись, изучал толпу. Я знала, о чём он думает: здесь было слишком много людей. И только три Стража, когда их должно было быть четверо. Будет трудно заметить подозрительную активность... и было бы неплохо иметь лишнюю пару глаз.
