— А отец? — Андриан, хоть и родился на севере, но прекрасно знал, что элимы прямые потомки первых магов Южного источника и их дар передаётся только по наследству и никак иначе.
Розалин пожала плечами, и этого было достаточно, чтобы понять: родного отца она не видела ни разу.
— Ты только не обижайся, но либо ты врёшь, либо твоя мать притворяется. Как обычная крестьянка может родить ребёнка с магией элимов? Сомневаюсь, что твоего отца она встретила в деревне. Да будь она крестьянкой, он бы на неё и не посмотрел!
Розалин фыркнула и покосилась на него недовольно, в её взгляде было столько осуждения и укора, что герцогу пришлось отвести глаза. Вот вроде она и не произнесла ни слова, а он будто слышал: «Тогда что же вы заглядываетесь на меня? Я тоже обычная простолюдинка». И так его озадачил её немой вопрос, что ему и самому стало любопытно.
— Обычная, да необычная, — прошептал он себе под нос, после затянувшейся паузы. — И что делать будем?
Розалин усмехнулась, беззлобно и обречённо.
— И это вы спрашиваете у пленницы? Сами привезли, сами теперь и исправляйте. Но только полгода, Ваша Светлость, очень долгий срок. Надеюсь, и вы теперь понимаете.
Да, теперь понимал и Андриан. Инаре, связанной с Сатрэм, пречистым источником, на Северной, осквернённой, половине Кресанта оставаться было непросто. Стоило бояться не только раскрытия её дара, но и постоянного воздействие источника Нотрэм. Из-за него способности инары рано или поздно начали бы слабеть. Хотя случиться это могло спустя не один год. Что же касалось элимов — они к границе с севером даже не приближались, как и северные чернокнижники — к границе с югом.
Сатрэм и Нотрэм — два противоборствующих источника Кресанта — когда-то были равны по силе и магии. Но после нарушения магического баланса Северный источник Нотрэм начал собирать скверну, и его магия стала нечиста. Сатрэм же наоборот вытолкнул всю скверну с Южной половины, очистился сам и наделил магией очищения своих служителей.
Но даже это противоборство подходило к концу — источники иссыхали, магия безвозвратно уходила с Кресанта.
— Зимой ехать опасно, дороги заметает и море неспокойное, — сказал Андриан после нескольких минут раздумий. — Тебе правда лучше дождаться весны… Весной в Тэнае очень красиво.
— Полгода — это много, — в очередной раз повторила Розалин.
— Полгода — это всего шесть месяцев. И если что-то пойдёт не так, я, Андриан Фриоро, даю слово отправить тебя обратно на юг.
Розалин вздохнула и покачала головой.
— Мы даже не знаем, что именно может пойти не так. Вы не должны были привозить меня, — в её словах было столько укора, что Андриан почувствовал себя преступником.
— Но я это уже сделал и у меня была веская причина! Я… — Он покосился на неё и произнёс слова, которых и сам от себя не ожидал, — Я прошу у тебя прощения. — Он протянул ей руку. — Ну, что? Мир?
Глава 7
— Лучше бы вы у пострадавших в войне каринэйцев попросили прощение, — сказала инара беззлобно и протянула Андриану руку. Прикосновение обожгло её, напоминая о прошлой ночи, и она ощутила, как румянец вновь прилил к её щекам. — То, что вы сделали вчера ночью… Не делайте так больше, пожалуйста.
— Как? — Андриан лукаво улыбнулся. — Ах, ты об этом? — Он легонько потянул её руку на себя и приложил тыльную сторону её ладони к губам, не отпуская так долго, что Розалин начала нервничать.
— Вы неисправимы! — Она с усилием освободила свою руку и отсела от Андриана чуть дальше, но он в ответ лишь пожал плечами и улыбнулся.
— Нужно было чем-то скрепить наш мирный договор. Тем более на юге так демонстрируют своё почтение, разве нет? — Лукавый огонёк в его глазах разгорался всё ярче.
— Они подносят мою ладонь ко лбу, а не… к губам, — Розалин отвернулась, демонстрируя обиду, но на самом деле пыталась скрыть своё смущение. Андриан переступил границы приличия и явно понимал это, но предпочитал делать вид, что ничего особенного не случилось.
— Что ж, очень зря. Я бы на их месте пересмотрел традиции. Розалин, — он осторожно положил руку ей на плечо, и она, вздрогнув, повернулась, — я выясню, кто замешан в поджогах ваших деревень и нападении на мирных жителей. Но война — это война. К сожалению, такое случается. Мне бы не хотелось из-за этого становиться в твоих глазах чудовищем.
— А разве вам не должно быть безразлично, кем вы выглядите в моих глазах? — Его поведение казалось ей всё более странным. Розалин уже не знала, где правда, а где её ошибочные о нём суждения. Он совершил немало проступков, и её нахождение в этом замке тому свидетельство. Но, имея над ней полную власть, он предпочёл договориться с ней мирно. Это заставило её усомниться, пусть и всего на мгновение, в своей правоте на его счёт.
— У нас в замке есть лекарь, — герцог решил сменить тему. — Надеюсь, он быстро подлечит твою ногу. Скоро начнётся осенний сезон дождей. Будет обидно, если ты не успеешь присмотреться к северу и изменить своё о нём мнение. Как и я, он не так угрюм и страшен.
— Вы приглашаете меня на прогулку, Ваша Светлость? — Розалин не скрывала своего удивления. Она начала подозревать, что вчера ночью герцога кто-то подменил.
— Будем считать, что да, — ответил он с улыбкой.
Раздался лёгкий стук в дверь.
— Войдите. — Андриан поднялся, собираясь попрощаться, но тут же замер, увидев вошедшую служанку с подносом, на котором стояли заварник, чашки и выпечка. — Я думал, попить с тобой чаю за разговором, — обратился он к Розалин, — но мы, вроде, всё обсудили. Не буду мешать тебе завтракать.
Он оставил её в глубоких раздумьях. Она потянулась к горячей чашке, наполненной терпким ароматным чаем, и сделала маленький глоток. Он жёг, но не обжигал.
— Какой странный день, — прошептала она, беря с тарелки пышный и ещё тёплый рогалик. Его аромат уже густо наполнил комнату и пробуждал голод.
Обещанный Андрианом лекарь навестил её вскоре после завтрака. Седовласый и кучерявый, низкого роста, с небольшим, подтянутым животом, поверх которого дугой изгибались подтяжки, он поставил потёртый кожаный чемоданчик рядом с кроватью и, водрузив на нос пенсне, сказал строго:
— Положите ногу на кровать, госпожа Розалин.
Она сделала, как ей было велено, и с любопытством рассматривала лекаря. На юге их было мало, люди чаще обращались к целителям — хоть это и дорого, зато лечение было быстрым и эффективным. Лекари же вместо магии использовали травы и настойки и порой давали весьма сомнительные рекомендации.
— Аха, — буркнул он, разглядывая распухшую ногу, и осторожно повертел ступню из стороны в сторону. Розалин сжала зубы, чтобы не застонать от боли. — Ну, вправлять не надо. Вывих не сильный. Но месяцок помучиться придётся.
— Как месяцок? Почему так долго?
— А вот так. Сейчас мазью намажем, перевяжем, подушечку под ногу и отдыхать. Буду захаживать к вам, повязку поменять. А вашей Дори оставлю чай обезболивающий. Не переживайте, заживёт, ещё бегать будете.
Розалин кивнула и молча наблюдала, как лекарь достал из чемоданчика узкий отрез ткани и начал туго перевязывать её ногу.
— Меня, кстати, Гарнер зовут. Очень рад, что удалось вас увидеть. Хотя жаль, что при таких обстоятельствах. Но о вас, госпожа Розалин, весь замок гудит. Куда ни пойду, везде ваше имя слышу.
— Да что вы? — Розалин выдавила из себя подобие улыбки. Обижать лекаря ей не хотелось, но сплетням она была совсем не рада.
— Да и Его Светлость не узнать. Давеча он за настойкой успокоительной ко мне пришёл. Я уж думал сляжет опять с горячкой, а он нет, здоров и весел. Думаю, что всё благодаря вам. Правильно говорят, клин клином вышибается.
— И давно с ним эта горячка случается?
— О-ох, давно. С тех пор как семья его, ну, вы понимаете.
Но Розалин отрицательно покачала головой — из слов лекаря она поняла только, что герцог был проклят кем-то задолго до вчерашнего вечера.
— Ну, это вам лучше у него самого спросить… — старичок стушевался и принялся перевязывать её ногу быстрее. — Я человек маленький. Мне в дела господские лезть не за чем.
