Они медленно прошли половину будущего сада и остановились у черенков. На срезанных веточках только начали появляться первые листья.
— Их посадили недавно? — спросила Розалин озадаченно.
— Да. Это розы из Каринэйского сада. Его Светлость герцог Филипп любезно разрешил мне срезать несколько черенков.
Розалин грустно покачала головой.
— Они же южные, в этом климате не приживутся. Да и поздно посажены.
— А я думаю иначе, — возразил Андриан с азартом. — Они вполне могут привыкнуть и прижиться. — При этом смотрел он вовсе не на розы, а на инару, будто говорил совсем не о цветах.
Их мирная прогулка закончилась довольно быстро: у Розалин разболелась едва поджившая нога. Но ей совсем не хотелось возвращаться в замок.
— Я могу какое-то время посидеть тут? На лужайке, — спросила она у Андриана, когда они уже подошли к арке.
— Конечно. Я распоряжусь, чтобы слуги постелили что-нибудь на траву.
В тот день Розалин почувствовала себя знатной дамой. Слуги расстелили для неё плед, принесли фрукты, постоянно интересовались, не мучила ли её жажда. Такое внимание её одновременно смущало и удивляло, она будто оказалась по другую сторону общества. Поверить в это было трудно, а привыкать опасно. Пусть Андриан и вёл себя учтиво и внимательно, но Розалин не воспринимала его знаки внимая всерьёз. Тем более, через несколько месяцев она должна покинуть север и навсегда оставить герцога и его замок.
Его рассуждения о саде и весне звучали мечтательно и нереалистично. Она уедет раньше, чем наступит время высаживать цветы. Тогда почва наверняка ещё будет мёрзлой. Но напоминать ему об этом она не стала. Он говорил так красиво, и ей самой хотелось хотя бы ненадолго поверить его словам. Розалин испытывала странное желание остаться — его она не замечала за собой раньше, да и теперь ему не стоило давать место в её сердце. Она должна была искоренить его, как сорняк. Ей нечего делать на севере, и уж тем более не стоило сближаться с северным герцогом. Это сулило лишь разочарование и боль.
Она вернулась в комнату ближе к вечеру для того лишь, чтобы застать там кудахчущую Дори.
— Ох, госпожа, Его Светлость велел собрать вас в дорогу. Говорит, после завтра вы поедете с ним к Айрасским горам. А у вас ни тёплого плаща, ни дорожного платья. Портниха обещала найти да подшить что-то. Но боюсь, может не успеть. Его Светлость опять будет гневаться.
Гневаться… Разгневанным Розалин его не видела уже давно. С ней он теперь всегда был любезен, улыбался — что ему несомненно шло — и всегда увлечённо о чём-то рассказывал. Она не скучала по тем временам, когда они ссорились по несколько раз на день.
— Он не будет гневаться, — заверила она Дори. — Просто поедем на день позже.
— Госпожа Розалин, — служанка покачала головой и разулыбалась, — а ведь Его Светлость и правда не узнать. Вот что с людьми любовь-то делает.
Сердце в груди инары сжалось и болезненно ударилось о рёбра, жар подступил к щекам, а грудь сдавило. Она с трудом могла дышать. Разве мог герцог её любить? Конечно, нет. Она помнила своё место и их уговор об её отъезде. Он привёз её на север в качестве целительницы, и пусть от неё не укрылся его двоякий к ней интерес, она понимала, что это увлечение будет для него мимолётным.
— Не говори глупостей, — осадила она Дори. — Просто мы наконец нашли общий язык.
Как и опасалась служанка, за день портниха не успела подготовить новую одежду, и им пришлось перенести отъезд. Андриан не злился, но, казалось, был раздосадован.
— Ну, ничего, — сказал он, будто утешая сам себя, когда они вместе завтракали в её комнате. — У нас ещё есть время. Мы успеваем. Кстати, хотел спросить, ничего, если служанка с нами не поедет?
Розалин пожала плечами.
— Наверно, ничего. Только тогда не заставляйте меня надевать корсет. Я одна с ним не справлюсь.
— Нет. Никаких корсетов, — строго сказал Андриан. — Иначе ты и двух шагов не пройдёшь. Смысл тогда ехать?
Возможно, Дори была бы не против попутешествовать, но раз Андриан не хотел её брать, на то могли быть весомые причины.
— Хорошо, поедем без неё и без корсетов, — согласилась Розалин.
Всю ночь перед отъездом она проворочалась, ещё с вечера её охватило странное волнение. Ей не было страшно, скорее, она с трепетом ждала этой поездки. Она заснула, лишь когда небо уже начинало светлеть, но уже на рассвете её осторожно трясла за плечо Дори.
— Пора вставать, госпожа.
Розалин с трудом открыла глаза, потянулась, пытаясь прогнать дремотную слабость, и привстала, удерживая себя на локтях.
— А ты там когда-нибудь была? — спросила она служанку. — В горах Айраса.
— Нет, госпожа. Далеко отсюда, да и зачем мне туда ехать?
Зачем ехать? Розалин и сама не понимала зачем, но всё равно её тянуло увидеть горы ближе.
Сонная, она собиралась медленно и, встретившись с герцогом на первом этаже, с трудом подавила зевок. Она боялась, что покажется незаинтересованной и Андриан решит отменить поездку. В карету она забралась, изображая бодрость, но её силы воли хватило всего на несколько минут пути. После её веки начали тяжелеть, а потом и вовсе сомкнулись, увлекая в глубокий сон. Когда она вновь открыла глаза, солнце уже было высоко.
— Вижу, тебе очень нравятся северные пейзажи, — услышала она голос Андриана где-то у себя над ухом. Розалин испуганно приподнялась, понимая, что каким-то образом её голова очутилась у него на плече, хотя, когда она засыпала, он сидел на противоположном сиденье.
— Простите, я ночью плохо спала. — Она попыталась отодвинуться, но его рука обхватила её за талию и притянула ближе.
— Тогда отдохни ещё. Через пару миль мы всё равно будем менять лошадей, закажем там крепкого чая. Сон как рукой снимет, вот увидишь.
Она понимала, что сидела к нему слишком близко и должна была, как и любая порядочная девушка, отстраниться, а лучше пересесть. Но о чести и порядочности стоило беспокоиться знатным дамам. Кому есть дело до простолюдинки? К тому же в карете, кроме них, никого больше не было, двое стражников сидели на запятках снаружи, а кучеру и вовсе не до них. Этим она оправдывала своё легкомыслие и слабость, возвращая голову на плечо Андриана и вновь прикрывая глаза.
Глава 8
Андриан придерживал Розалин за талию с тех пор, как она положила голову на его плечо. Он так боялся её разбудить, что едва дышал всю дорогу до придорожной таверны. А когда экипаж наконец остановился, с неохотой коснулся лица инары. Его палец скользнул по её щеке, бархатной и в то же время гладкой.
Почувствовав его прикосновение, Розалин вздрогнула, глубоко вздохнула и, открыв глаза, выпрямилась.
— Мы приехали, — сказал он шёпотом, потому что окутавшая карету тягучая сонная тишина ещё не успела испариться.
Розалин подняла на него свои карие глаза, глубокие и полные невысказанных сомнений. Их Андриан замечал всякий раз, когда они встречались взглядом.
— Хорошо. — Инара кивнула и, опустив взгляд, всё же отстранилась от него. А он с трудом удержался, чтобы вновь не притянуть её к себе.
Пока они отдыхали и обедали в таверне, Розалин задумчиво молчала. И её молчаливость была из тех, которые опутывают комнату паутиной неловкости. Любой взгляд или движение натягивает эти нити, пока кто-то не решается разорвать их и освободиться от этих мучительных пут.
— Кхм… — герцог прочистил горло. — По пути мы ещё раз сменим лошадей и к вечеру остановимся в гостевом доме недалеко от предгорья. Я знаю хозяина, это надёжный и гостеприимный человек. Так что переживать не о чем.
Розалин растерянно кивнула, и лёгкий румянец коснулся её щёк.
— Ваша Светлость… — она запнулась, но собравшись с духом продолжила, — а сколько в том гостевом доме комнат?
— На двоих нам хватит, — сказал он, едва сдерживавшись, чтобы не усмехнуться, и с удовольствием заметил, как щёки инары стали ещё краснее. — Розалин, — он покачал головой, — за кого ты меня принимаешь? — Андриан выдержал паузу, дождавшись, когда инара соберётся оправдываться. — Всё в порядке, ты будешь спать отдельно.
