Мирей давно уже научился держать лицо, за которым тщательно скрывались его истинные чувства. Омерзение, охватившее его, было столь сильным, что к горлу подкатил приступ тошноты. Он перекрыл доступ кислорода, почти останавливая сердце — верный способ сделать так, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. И кивнул.
Он бросил взгляд на карту. Там была отмечена всего одна из трёх областей, что показывала ему Нинель. Видать, у Матери разведка работала лучше.
Изначально он хотел указать на все области, но теперь передумал. Так у них с Нинель появится небольшая фора избавить тварей от гнёта тумана Бездны в третьей точке. Но доложить о той, где он был, придётся.
— Но что это за Бездна, отец? — рискнул он спросить.
Нужно было выведать как можно больше информации. Но Хаос жёстко осадил его — на лице Аркона снова поселилось ликование.
— Не твоего ума дело, Мирей. Делай, что велено, не зарывайся.
— Как скажешь, отец.
Он опустил взгляд, сжав зубы. Да, он дослужился до самого высокого чина, не считая Аркона, но всё равно обязан был подчиняться приказам. Могущество отца было непререкаемым, он мог всего двумя пальцами вырвать Мирею кадык и оставить лежать на полочке. И на самом деле, несмотря на всё своё преимущество и отцовскую благосклонность, ему действительно следовало быть осторожным. Природа хаоса переменчива — сегодня он тебе благоволит, а завтра низвергнет в пучины ужасов. Мирею и так слишком долго удавалось держаться на плаву.
Печалило его только одно — похоже, придётся задержаться.
Глава 8. Исцеление
Нинель стояла, растерянно хлопая глазами, и пыталась осмыслить, что сейчас произошло. Вот только что они шли, уставшие и довольные, и было так хорошо, так тепло и радостно, а уже в следующий миг — страх, холод, своя-чужая тревога и пустота в том месте, где стоял Мирей.
Нинель огляделась в глупой надежде, что ей всё почудилось, и он просто разыгрывает её. Что вот сейчас он выскочит из-за им же сформированного холма, крикнет «Бу!» и рассмеётся очередной шутке.
Но он не выскочил. Мирея здесь не было. Его вызвали в Подземную Обитель, и Нинель впервые со всей ясностью осознала, во что вляпалась. Во что они оба вляпались.
Меч, что она с перепугу обняла обеими руками, действовал успокаивающе. Она опустила взгляд, разглядывая поближе. Красивый, искусно выкованный эфес казался бы вычурным, если не знать Мирея и его явную склонность к пижонству. Ножны, сшитые из кожи, были украшены серебряной нитью в том же стиле, что и сапоги, и плащ. Интересно, а он сам всё это делал, или кто-то на заказ? Воображение подкинуло умилительную картинку того, как Мирей сидит за столом, склонившись над чехлом. В руках его иголка с серебряной нитью и он, закусив от усердия губу, скрупулёзно, стежок за стежком, прокладывает витиеватые узоры вышивки. Да, вышивающий Мирей — это определённо та картина, что была способна приободрить. Нинель хихикнула.
В конце концов, раз меч у неё, она может быть твёрдо уверена, что Мирей вернётся. Перехватив поудобнее, Нинель провела ладонью по шероховатой поверхности ножен.
— Теперь ты у меня в заложниках, — нежно шепнула она мечу и тихо рассмеялась.
Видимо, склонность к глупым шуткам заразна.
Слабость в ногах была такой сильной, что Нинель чётко осознала — сейчас она не сможет сделать ни шагу вперёд. До горы путь неблизкий, и ей требовались силы, чтобы преодолеть его. Мирея можно понять — когда он командовал, куда ей идти, то руководствовался безопасностью, вот только слегка позабыл о том, что она еле на ногах держалась.
Ей нужно отдохнуть. Хотя бы немного, и только потом отправляться в дорогу. Вряд ли тот, второй, вернётся, чтобы навредить ей — Мирей явно доверял ему. А она доверяла Мирею.
Как его звали? Сафир? Выглядел он устрашающе. И гораздо более похожим на сына Хаоса, нежели Мирей. Собранный, жёсткий, без каких-либо ненужных эмоций — всё строго по регламенту, и только так. Он был явно одним из тех существ, к которым Нинель не хотелось бы прикасаться.
Она опустилась на землю прямо там, где стояла, сначала просто присев, а потом и вовсе растянулась во весь рост. По телу разлилась блаженная ломота — усталое, оно радовалось небольшой передышке. Жаль, что она не могла сама себе восстановить силы, исцелив.
Минуты тянулись, как смола, в которую она угодила рукой, когда шла по лесу, ощупывая всё подряд. Горячая, с терпким запахом, она прилипла к пальцам и ни в какую не желала оттираться. Ей тогда даже пришлось пропустить сквозь ладони силу разрушения — смола истаяла, как и не было, оставив за собой лишь фантомное ощущение липкого тепла. Так и сейчас — обнимая меч, Нинель казалось, что она держит Мирея за руку. Спокойствие овладело разумом. Она ощутила странную резь в глазах, и тяжесть. Мысли стали путаться, перескакивая с одного образа на другой, пока в конце концов перед внутренним взором из темноты не возник Мирей. Он стоял и просто смотрел на неё — взглядом тёплым, точно солнце. Несколько длинных прядей выбились из хвоста, придавая лицу магическое очарование. Губы растянулись в лёгкой улыбке, рука легла на грудь, туда, где сердце. Нинель словно слышала его стук: бум-бум-бум, бум-бум-бум… Странно, подумала Нинель, звук как-то слишком отдалённо напоминал сердцебиение. Образ Мирея вдруг смазался и истаял, а Нинель открыла глаза.
Над головой сияло солнце. Оно уже почти подобралось к зениту и изрядно её пропекло — жарко было так, что глаза еле разлепились. Она что… уснула?!
Придаваться шоку слишком долго не пришлось — она услышала отдалённый топот, который во сне приняла за стук сердца Мирея и который её разбудил. Подорвавшись, Нинель кинулась к холму, спрятавшись за ним.
Послышались голоса. Они сливались в тихий гул, слов разобрать не получалось. Нинель выглянула из своего убежища — к чёрному пятну бегом бежали, спотыкаясь, двое мальчишек. Лица у них были красные, тот, что бежал впереди, рукавом рубахи утирал лицо. Кажется, он плакал. Сердце Нинель защемило от жалости.
Первый мальчишка на бегу поднял камень и, приблизившись к чёрному мареву, с остервенением швырнул в клубящуюся дымку.
— Получай! — прокричал он. — Сволочь! Получи, получи!
Он швырял и швырял в туман камни, пока второй мальчик, помладше и пониже ростом, стоял сзади, роняя под ноги крупные слёзы. Он громко всхлипывал, растирая влагу по лицу, пока не разрыдался в голос.
— Что ты ревёшь?! — закричал на него первый мальчик, обернувшись. — Как будто это что-то изменит.
Он замер так, смотря на младшего брата, и по его щекам также катились слёзы. Нинель не выдержала — вышла из своего убежища и направилась к детям.
— Что у вас случилось? — спросила она.
Дети от испуга подпрыгнули — второй малец свалился на землю, вытаращившись на неё во все свои заплаканные глаза.
— Почему вы плачете?
Второй мальчик хотел что-то сказать, но старший выступил вперёд, отгородив его рукой.
— А тебе какое дело? Иди, куда шла!
— Я пока никуда не шла. Я спала вот здесь, — она указала мечом, что держала в руке, на полянку за своей спиной.
Мальчишки притихли. Младший потыкал локтем старшего в ногу и спросил шёпотом:
— Эй, а это не меч того воина?
— Похож, — также шёпотом ответил старший.
Окинул её внимательным взглядом и спросил:
— Ты знаешь Воина?
— Воина?.. А, вы имеете в виду того, кому принадлежит этот меч? Да. Ему пришлось отлучиться ненадолго, и он оставил его мне.
— Ты тоже владеешь магией?
— Я… эм… Об этом, вообще-то, не принято распространяться, — улыбнулась она ласково детям.
Нинель подошла поближе, сжав другую руку за спиной и создав в ней белый платочек. Она присела рядом с младшим мальчиком, осторожно вытирая его чумазое лицо.
Ладонь коснулась детской кожи, и в Нинель вихрем ворвалось отчаянное горе. Горло сжало едким спазмом, сердце сдавило болью и скорбью.
— Что за беда приключилась с вами? — спросила она тихо.
