Для многих наука оказывается ценной, новички не догадались бы, что в городе не стоит сразу убивать грязных отродий, сначала надо вызнать, где лежат ценности, а потом уже резать, а можно связать и оставить, город все равно будут жечь. Священные вдохновители одобрительно кивают, благодушно поясняя, что если не сжечь жилища, то люди могут подцепить страшные болезни.
Дорога как будто углубляется в землю! Ещё недавно по бокам были куцые кустарники или проплешины, а теперь по краям высокие земляные борта. Снова пришлось пустить разведчиков, но оборотней вблизи не было. Они как идиоты продолжают стоять далеко впереди у подхода к городу. Люди бы использовали преимущество и обстреляли бы тех, кто идёт по дороге, но не тупое зверьё.
Гор видит, как заполняется широчайшая вытянутая площадка на выходе из тщательно обустроенной им дороги. Десятки тысяч чужаков! Они выстраиваются рядами, потом квадратами, нисколько не боятся и смеются. Кажется, людей бесчисленное множество.
Он с интересом смотрит, как они выставляют в ряд пушки. Вырубленный лес и поле уже не кажутся огромной территорией. Места едва хватило для двух армий, и пространство между ними не так уж велико.
— Альфа, на дорогу втянулись последние отряды, — слышит он от гонца.
Гор сжимает кулаки и даёт знак лучникам. Пора начинать. Переговоров не будет, а скромность излишня. Если первыми ударят пушки, то можно всё упустить.
Ещё первым людям, вышедшим на словно созданную для них площадку, было немного странно, что земля под ногами мокрая, но сзади напирают товарищи, и вскоре воины ногами всё переворошили. Была мокрая земля, стала сухая. Забыли о странности. Главное, успеть бы до ужина расправиться с грязным отродьем, а там…
Всего несколько лучников чуть выступили вперёд, и горделиво натянув луки, выпустили горящие стрелы в человеческую армию.
— Убожество! — несколько людей приготовились ответить им выстрелами из ружей, когда произошло непредвиденное.
Стрелы, едва коснувшись земли, не погасли, уткнувшись в землю, а стали гореть синим огнём, и сама земля начала наливаться синим цветом. Этот синий мгновенно расползся под ногами в разные стороны. Никто сразу и не понял, что горит. Почти прозрачный огонь охватил всю площадь в мгновение ока.
Первыми забили тревогу пушкари. Они истошно завопили, заметались, а потом бросились бежать. Синеватое пламя быстро добралось до приготовленного для стрельбы пороха, и взрывы начали сотрясать землю, усугубляя всеобщую панику.
Отступать было некуда: за спиной пламя разгоралось быстрее и сильнее, по дороге всё ещё шли отряды, оставалось бросаться в бой, только бы выбраться с объятой огнём площадки. Очутившиеся в огненной ловушке люди, озверев, кинулись вперёд.
Они на ходу палили из своих ружей и не слышали грохота, раздавшегося на дороге, которая вдруг превратилась в ещё одну ловушку, не имеющую выхода. Те, кто втянулись в неё, знали, что впереди идущие всё проверили и уже успешно вышли на поле, а вот им, похоже, не повезло. Как только послышался шум сражения, позади, почти в самом начале дороги, где она стала углубляться в землю, а по бокам, наоборот, возвысились земляные валы, раздался взрыв — и отступать стало некуда.
Сотни лучников появились на боковых возвышениях и приступили к расстрелу людей, запертых на дороге. Не все были меткими, но стрел сыпалось столько, что никакое оружие не могло сравниться с их скорострельностью.
В какой-то момент лучники отступили, унося своих раненных, и оставляя ошеломлённых и обозлённых людей. У чужаков много убитых, раненных ещё больше. Некоторые раны тяжёлые, но в большинстве своём ничего страшного, кровоточащие царапины. Если бы они не шли столь кучно, то не было бы таких потерь! Впереди идущие рыцари ответят за свою халатность!
Но они уже отвечали. Вырываясь с огненной площадки, обгорелые, они сразу вступали в бой. Двуликие больше не боялись грохота, хорошо понимали, какую опасность представляют для них ружья, и действовали на опережение. Те воины, у кого были старые ружья, не успевали сделать более одного-двух выстрелов. Пришлось сражаться практически на равных. Но это до того момента, пока обладатели более современного оружия не начали палить во всех подряд, лишь бы защитить себя.
Смерть собирала щедрую жатву с обеих сторон. Оборотни стояли насмерть, только бы не пропустить чужаков в город, а тем некуда было отступать.
Часть человеческой армии, что осталась на дороге, не могла повернуть назад и не смогла преодолеть огненную площадку, где совсем недавно выстраивались ровные квадраты людей. Огонь уже не бушевал на ней, но пройти её было невозможно. При каждом шаге поднималась огненная пыль, и воины, хватаясь за горло, отступали. Их никто больше не атаковал, но толка от них было. Их потрепали и заперли на дороге, жёстко пресекая любую попытку вырваться.
Но это не все беды, что обрушились на людей. На берегу, на равном расстоянии друг от друга, стояли три одинокие фигуры. Два старика, гордо восседающих на могучих оленях, и один мужчина на огромном медведе. Они просто стояли и смотрели на океан, на стоящие корабли. Их заметили и обеспокоились. Что может быть страшного в этих дикарях? Но людям было страшно. Им хотелось убежать, бросить всех этих Священных вдохновителей и бежать, пока есть возможность.
— Нас окружают рыбы-дома! — раздался с разных сторон заполошный крик.
Огромные рыбы размером с дом — нередкое явление в океане, но обычно от них нет вреда, а тут они слишком приблизились, резко меняя своё направление, принялись толкать корабли. Их удары страшны, как и непонимание их агрессии, но разбираться некогда, новый крик заставляет вздрогнуть:
— Кракеры! Кракеры!
Два корабля, стоящих дальше всех от берега, будто игрушки обхватили гигантские щупальца и утянули в воду. Один корабль чудовище перевернуло и бросило, а второй корабль оба монстра, объединившись, потащили на дно. Им понравилось, что его можно использовать под водой как домик.
Слышна была пальба, раздавались команды, но появилась следующая напасть. На спинах плывущих с большой скоростью мимо кораблей огромных рыб стояли люди и закидывали на суда маленькие бомбочки. Там, где они взрывались, вскоре начинался пожар. Команда вместо того, чтобы тушить огонь, как делала это прежде, обезумев, ни о чём не думая, прыгали в воду, но и в воде её преследовало чувство страха, обречённости и неминуемой смерти. Мало кто добрался до берега и погиб от обычной стрелы.
А сражение у города продолжалось. Гор смотрел за развернувшейся битвой и в опасные места посылал странных полукровок, прибывших из Западного леса.
Они дожидались его сигнала, выпивали из пузырька настойку и, отбрасывая их, шли сражаться. Неутомимые воины, двигающиеся с огромной скоростью, не получающие ранения и владеющие оружием обеими руками. Их превосходство было неоспоримым, но, к сожалению, имело ограничение по времени. Карем назвал их берсерками.
От них шарахались оборотни, а люди, столкнувшись с ними, сразу теряли веру в своё умение сражаться. Гор видел, что даже ружья не пробивают их кожу, пока они находятся в таком состоянии.
Он обещал лесным, что как только сражение закончится, он найдёт всех берсерков на поле, в каком бы состоянии они ни были бы, и принесёт их старейшинам. Ценные воины. Один стоит многих!
Звук горна — и оборотни отступают. На поле лежат раненные и стоят, раскачивающиеся от усталости люди. Чья победа? Есть ли она?
Место сражения окружают лучники, но, несмотря на натянутые луки, ни одна стрела не взлетела вверх, пока не раздался выстрел из ружья. Один выстрел — в ответ десяток стрел.
Люди понимают, что им дают возможность уйти. Они проиграли? Нет, их ещё много, они будут сражаться, но последующий шквал стрел остужает их пыл. Как же так получилось? Ведь ни у кого не было сомнений, что отродья не смогут ничего противопоставить цивилизованным людям!
А теперь самая большая когда-либо собранная армия уходит зализывать раны. Дорога усеяна трупами, а перед самым побережьем им приходиться помогать закапывать неизвестно откуда взявшийся котлован. Двуликие не дают подняться на насыпь и обойти ямищу. Землю в яму бросают руками, лопат нет.
