- Кит, - позвал меня чей-то тоненький голос. На поверхности торчали женские макушки. Десятка два точно. А голос принадлежал Майле, которая обиженно дула губы, остальные выглядели пристыженными.
- Что, Майла?
- Ну что ты такое говоришь, - она укоризненно покачала головой, - ты же нас не бросишь. Кого ты обманываешь?
- И зачем вы мне сдались? От вас будут только проблемы! Особенно от этих, - я кивнул на обнажённых Некрещёных, которые смотрели дерзко, с вызовом, но в глазах их можно было прочесть уважение. Стоило мне посмотреть на них, как вода в той части озера зашипела. Девушки захихикали, Мученицы и Вилисы закатили глаза.
- Ну… мы твоя семья, - пожала плечами Майла.
Я заметил, что границы никто не нарушает. Никто не лезет на берег и выше плеч над водой не показывается.
- Кто мы? Моя бабуля Клотильда? - усмехнулся я, кивая на Некрещёных.
- Мы тоже в некотором роде Аллены. В этом озере кровь твоего предка, а значит, она и в наших жилах. Я не права? - Майла обратилась к Диане, которая подплыла ближе.
- В некотором роде. Не могу сказать, что это так, но теория очень милая. Даже… сказочная.
- Во мне крови Алленов нет! - выкрикнула Эвет и нырнула под воду. На поверхности мелькнула её спина, потом ноги, а следом, в метре от меня, показалась голова, и на губах её заиграла улыбка. - Я родилась и умерла Сангу, слава Аллаху!
Русалки рассмеялись вслед за первой Вилисой.
- Не шути так, - приструнила Диана соратницу.
- А что такого? - Эвет пожала плечами. - Что же нам, плакать?
- С каких пор Этта Морис участвует в показах женского белья? Она же бесформенная калоша!.. М-м, серьёзно? Кто эти фото делал?.. О-о-о, я так хотела поучаствовать в этой фотосессии… Чёрт! Уолд запретил мне фото в этом белье, а теперь в нём красуется Мередит? Спасибо, Уолд, ты же сам её и трахаешь!
Я слушал трескотню Майлы, терпеливо выжидая, когда она придёт в себя. Майла напевала себе что-то под нос, когда не болтала, и болтала, когда не напевала. Чашка с кофе почти опустела, да и остывший кофе это мерзко, стало прохладно, и сидеть на причале уже было неудобно, но Майла будто и не чувствовала, что ветер меняется, становится холодно и противно.
- А что у тебя с Коко Жур?
- Ничего, она попросила меня об услуге.
- Ты оказал? - Майла с суровым выражением лица тёрла пробник парфюма в журнале.
- Да.
- Расскажешь?
- Тебе о таком знать не стоит, Майла, - ответил я, лицо Майлы застыло.
- Что? - я напрягся.
- Ну... то самое.
- Не знаю, о чём ты.
- Ох, вы мужики отвратительны, ничего из вас не вытянешь, - Майла глупо захихикала. - В общем, Коко назначила тебе встречу. Через… а сколько сейчас?
Я посмотрел на наручные часы.
- Половина десятого.
- Ну… ты опоздал на десять минут, но у Коко нет часов, так что нечего волноваться, - Майла пожала плечами и спрыгнула в воду. - Иди к хижине!
Кит и Коко сидели на крыльце перед хижиной. Она только что закончила плакать и вытирала слёзы, отчего лицо теряло, в прямом смысле слова, краску. Коко долго оплакивала своего сына, который на встречу-то пришёл, причём долго не сопротивлялся, но вот успокоения эта встреча не принесла. Кит молчал, ждал. Как до этого ждал, когда успокоится Майла. Его окружали дамы, и все они… нуждались в мужском плече, которого тут давненько не было.
Через Майлу к Киту шли и другие, спрашивали о встрече, пытались попросить об услуге. Как отказать той, кто томится на дне? Для которой ты - единственная связь с миром. Кит не был милосердным и святым, но в тот момент, когда все обитательницы его озера показались перед ним, он понял: он несёт за них ответственность. Даже если в итоге они все перестанут существовать.
- Что? Мерзко, когда старая проститутка мотает сопли на кулак?
- Да ладно вам, - Кит пожал плечами, будто каждый день сидит рядом со старой мёртвой проституткой.
- Я позвала тебя… надо же мне всё рассказать? Или Эвет уже рассказала?
- Нет, а должна была?
- Ну она устроила там собрание, - Коко кивнула на водную гладь. - И говорит, мол, не станет перечить Хозяину. Мол, если он захочет будить Джин, она ни слова не скажет. И чтобы мы не говорили. А Диана ей сказала, что если так, то она от Эвет отрекается. Потому что Эвет предаёт своих сестёр. Что даже Хозяин такого не стоит.
Лицо Кита стало серьёзным и бледным. По сжавшейся челюсти, по недвижимым губам было ясно, как страшно ему это слышать. Выбор становится всё сложнее, всё невозможнее.
- Не сиди так. Всё это бывает по сто раз. Вечно кто-то от кого-то отрекается, если вдруг - если сделаешь - если скажешь. Женщины, и не две или три, а двадцать, живут на одной территории. Одна родилась в этом веке, другая в прошлом. Одна из богачек, другая из проституток. Поверь, на дне все друг друга ненавидят, это же вечный ПМС!
- Стоп, Хозяин?
- Ну ты, ты же Хозяин. Раньше Хозяином звали Грэга, теперь тебя. А теперь давай-ка разберемся с Джин.
Кит осторожно кивнул и больше ни слова не сказал, он был готов к худшему.
- Джин была тут главной, причём ещё недавно это было так. Да, она шалила, иногда делала странные вещи, вроде убийства твоего деда, но в целом… В общем, она всех держала на коротком поводке. С ней нельзя было часто выходить на берег, Вилисы сидели у себя и даже до ограды не доходили. Мы все думали, что без воды умрём, что как только выйдем, сразу задохнёмся. Про Некрещёных думали, что только они могут выйти, но не дальше ограды и только чтобы… ну ты понял, - Коко кокетливо стрельнула глазками в сторону Кита. - В общем, так было очень долго. Мы всплывали, только приветствуя новую сестру, а стоило ей присоединиться к кому-то из нас, опять прятались по углам. Эвет, на самом деле, так возненавидела этот свой грот девственниц, что рвала и метала. Она презирала и нас, и его, а Джин особенно. Однажды она вырвалась оттуда. Это было, когда появились мы. В сорок девятом. Она не хотела больше сидеть в озере, где и так стало слишком тесно, а ещё пять новеньких Некрещёных, которым хоть на берег можно. Все девочки орали, как резаные, они думали, что Эвет умрёт, а она просто стояла на берегу живая и злобно смотрела на Джин, которая была подавлена.
- Так мы можем выходить? - вопила Эвет. - И не говори, что не знала! Ты - злобная, старая шлюха, Джин! Как ты смела нас тут держать?
А потом Эвет увидела Грэга, он смотрел из окна. Она вся сжалась, побледнела и сбежала. Только он тоже испугался, и она захотела мстить. Ей развязали руки, но Джин мешала. Она взялась сдерживать всех. Эвет… скажем, она немного психанула. Взяла и устроила тут восстание, или как любили тогда говорить фронду, сговорилась кое с кем и силой упокоила Джин. Я не знаю, как именно упокаивают силой, мы до того отродясь этого не видели, но когда собрались у острова Алисии, там была Джин вся покрытая илом. А Эвет сказала, что разбудить её можно, но только вытащив на берег, и тот, кто это сделает, ляжет вместо Джин навсегда!
Новый режим не заставил себя ждать. Вилисы разгуливали по берегу, где захотят. Эвет устраивала твоему папаше «весёлые ночи», являлась во всём белом, как положено, и обвиняла в смерти. Ох, говорят, он был в ужасе, чуть было не помер от приступа. Мученицы теперь остались без защиты. Диана не могла следить за всем, теперь они хотели искать правду, ответы на вопросы, и всё стало зыбко. А Некрещёные, то есть мы… Ну, вседозволенность Клотильды нас убивала. Представь, что тут творилось? Мы выходили на берег, и выходим до сих пор, чтобы искать мужчин и новых сестёр. Мы томились без тепла, и теперь мы его усиленно ищем.
- Вы же понимаете, как это неправильно?
- Кит, милый, это же наша сущность. Нам нужно тепло. Всем нужно тепло.
- Значит, это Эвет сделала?
- Эвет.
- Я думал, она не выходила на берег из-за страха перед отцом.
